Одна из чёрных слизких тварей вдруг прыгнула на меня и попыталась выцарапать мне глаза, но я вовремя отскочил в сторону, увернувшись от протянутых ко мне коротких лап, украшенных когтями, напоминающими осколки битого стекла, и она пролетела мимо, шлёпнувшись на землю, после чего развернулась и вновь понеслась на меня. В этот же момент другой монстр напал сзади, и увернуться на этот раз мне удалось лишь чудом. Я понимал, что долго не продержусь, потому что с каждым разом на меня нападало всё больше чудовищ, но, в стремлении на как можно большее время продлить свою жизнь, упорно продолжал прыгать и скользить по поляне, уклоняясь от атак. Спасти меня могло только чудо.
И оно не заставило себя долго ждать. Одна из тварей подобралась ко мне слишком близко и была уже готова прыгнуть, и я понимал, что на этот раз отскочить не удастся, но внезапно она стала судорожно дёргаться, по чёрной слизи, из которой состояло её тело, пошла рябь. Монстр издал звук, отдалённо напоминающий… чихание? – и взорвался, оросив всю поляну и меня комками липкой слизи. Фарфоровое кукольное лицо отлетело в сторону, ударилось о сухое трухлявое дерево за моей спиной и разбилось на несколько частей. То, что произошло с первой тварью, стало повторяться с остальными: от них оставались только лужи чёрной слизи на блеклой траве. Я остолбенел от удивления и не мог пошевелиться, но когда увидел летящее в мою сторону кукольное лицо, очнулся и поспешил отбежать в сторону. Фарфоровое лицо упало в склизкую лужу, оставшуюся от одного из мерзких чудовищ, и увязло в ней. По поляне распространялся, почему-то, запах душистого перца, от которого щербило в носу и слезились глаза. Я осмотрелся по сторонам в поисках источника загадочной гибели монстров, но никого не увидел.
И вдруг из-за мрачных деревьев выскочила воинственная Алиса. В руках она держала обычную перцемолку, которой на кухне часто пользовалась повариха Эмма. Точнее, не совсем обычную: она была намного большей по размерам, чем кухонная, и Лидделл с невероятной скоростью крутила ручку перцемолки, стреляя из неё по тварям чёрным перцем со звуком пулемётной очереди, распыляя его во все стороны. В воздухе повисло облако молотого перца, его чёрные песчинки медленно оседали на землю, и я, не удержавшись, чихнул. К счастью, меня не постигла участь монстров, и я остался цел и невредим. «Наверное, это очень острый перчик» - с какой-то нервной весёлостью подумал я. Посмотрев на Лидделл, я поразился её невероятному <s>покерфейсу</s> спокойствию: на лице девушки не было абсолютно никаких эмоций, только в глазах читалась жажда крови. Это было настолько жутко, что мне казалось: когда она расправится с монстрами (а в этом я даже и не сомневался) она переключится на меня. Я поспешил спрятаться в тени колючего кустарника, надеясь, что <s>маньячка</s>-Алиса меня не заметит и зажмурился.
Через некоторое время звук пулемётной очереди прекратился и запах перца стал более-менее сносным. Я открыл глаза, и моему взору предстала идиллическая картина: на поляне не осталось ни одного живого монстра, если не считать Алису, которая с нежностью поглаживала своё кухонное оружие. Она положила перцемолку в карман фартука. Я вытаращился на белую, даже не оттопырившуюся, ткань маленького кармашка, в который просто физически не могла вместиться такая большая кухонная утварь. Однако, перцемолка точно была там: из кармана выглядывала её деревянная ручка, которую во время стрельбы крутила Алиса.
Пока я таращился на неё, Лидделл осмотрела место битвы – точнее, даже бойни – и внезапно повернулась ко мне, пронзая взглядом. Я нервно сглотнул, и заметил, как откуда-то из-за пазухи она достаёт нож. Даже с расстояния, разделявшего нас, я видел, что нож этот безупречно острый, а лезвие его, поблескивающее при неуверенном свете уже появившихся на небе луны и звёзд, украшают резные закрученные узоры и пятна чьей-то крови. Тело словно кольнуло тысячами иголок, меня сковал страх, сердце бешено забилось, а во рту пересохло, и я молча наблюдал, ожидая скорой и кровавой расправы надо мной, за тем, как Лидделл любуется холодным оружием. Но Алиса только посмотрела на меня ничего не выражающим взглядом, отвернулась и углубилась в лес, ножом разрезая ветки и лианы.
Я с облегчением осел на землю – тело отказывалось держать вертикальное положение. Меня только что спасла Алиса Лидделл, расстреляв чёрных слизистых монстров из перцемолки. «Либо этот мир, Страна Чудес – хотя я бы назвал его Страной Кошмаров – сошёл с ума, либо я» - пронеслось в голове.
- О, боже, - тихо вздохнул я. – Я уже жалею о том, что оказался здесь. Хочу обратно в скучный серый приют влачить спокойное и однообразное существование, и не нужны мне эти яркие и смертельно опасные приключения.
Но, по всей видимости, моим мечтам не было суждено претвориться в реальность, поскольку чёрная слизистая лужа прямо передо мой вновь стала шевелиться. Это была та самая лужа, в которую во время «кулинарной» битвы упало белое лицо с дырами от глаз, и прямо сейчас под этим лицом поднималась голова воскресшего мерзкого монстра. «О, нет, опять?!» - мысленно простонал я и, не став дожидаться окончательного возрождения твари, ударил по кукольной маске попавшей под руку тяжёлой веткой. Фарфоровое лицо разломилось пополам, и слизкая лужа осела обратно на землю. Я решил не ждать здесь подобных сюрпризов и поспешил в просвет между деревьями, оставленный острым ножом Алисы Лидделл.
Верхушки высоких мрачных деревьев переплелись, образуя непроницаемый для света купол, и мне пришлось идти на ощупь в полной темноте, так что я часто врезался лбом в сухие крючковатые стволы и царапал лицо колючими ветками. То тут, то там между неразличимыми в кромешной темноте силуэтами деревьев вспыхивали разноцветные огоньки светлячков, но почти сразу гасли, напуганные громким шумом, который я издавал. Если бы в этом лесу водились хищники, они бы давно уже поужинали мною, но до сих пор этого не произошло, что не могло не успокаивать и без того напряжённые до предела нервы. Внезапно прямо передо мной ухнула сова (если можно назвать совой птицу с горящими жёлтыми глазами и длинным крысиным хвостом с острыми шипами на его конце), от неожиданности я подскочил и в очередной раз ударился головой о низко нависшее дерево. Я упал на холодную твёрдую землю, усыпанную острыми веточками и иголками, похожими на сосновые, и всю прелесть этого ковра смогла ощутить на собственном опыте моя спина.
Вставать не было сил, да и смысла в этом я не видел. Я не вижу, куда иду, не помню, сколько уже плутаю по этому лесу, не знаю, на какие опасности могу наткнуться, кроме возможности проломить череп о твёрдые стволы деревьев. Страна Чудес осталась далеко позади и я вступил во владения Страны Кошмаров. Какой больной разум мог породить такой чудовищный мир, таких мерзких монстров?
- Разум Алисы Лидделл - ответил я сам себе.
«Это моя Стран Чудес, - говорила она. – И тебя здесь быть не должно». Интересно, как я попал сюда, в Страну, выдуманную сумасшедшей девчонкой? И как мне теперь выбраться отсюда?
С такими тревожными мыслями, под напором усталости от произошедшего, не чувствуя, как колючие ветки впиваются в спину, я заснул.
<center>***</center>
Проснулся я от лёгкого прикосновения к моему лицу. Открыл один глаз, затем второй и сфокусировал взгляд на свой нос, на котором, медленно взмахивая голубыми узорчатыми крыльями, сидела большая бабочка. Странно, я никогда не видел на улицах Лондона бабочек, тем более таких красивых, так откуда она здесь?
Воспоминания навалились всем скопом, перед глазами проносились события вчерашнего дня, которые вовсе не были сном. Я вскочил, напуганная бабочка слетела с моего носа и, быстро махая крылышками, унеслась под зелёный купол спутавшихся крон.
Моё резкое движение потревожило спину, которая после сна на колючках и ветках и без того болела и ныла. К тому же свело ноги, ужасно уставшие за вчерашний день. Вообще, болело всё тело, все мышцы, даже такие, о существовании которых я доселе и не подозревал. Я потянулся, немного размял затёкшие конечности и только теперь огляделся вокруг.
Тёмный и мрачный лес при свете тёплого солнца, пробивающегося сквозь просветы между переплетёнными ветвями, предстал передо мной совершенно другим. Стволы деревьев, о которые я вчера едва не расшиб лоб, казавшиеся кривыми и мрачными, на самом деле закручивались в голубую спираль, от неё в разные стороны отходили прямые ветви с розовыми и зелёными листьями, которые далеко в высоте переплетались, образуя лиственный купол. Между спиральными деревьями росли низенькие кустарники, их ветки были похожи на маленькие ёлочки, иголками которых была усыпана вся земля и выбивающаяся из неё салатовая трава. Над ней летали большие разноцветные бабочки, среди которых преобладали голубые, как та, что разбудила меня. Под деревьями росли жёлто-оранжевые грибы высотой мне по колено, их шляпки переливались и блестели на свету, отбрасывая на деревья солнечные зайчики, которые, дёргая ушками, прыгали с ветки н ветку. Один из них прыгнул мне на плечо, скатился по рукаву рубашки на ладонь и свернулся в клубочек. Другой рукой я погладил маленький солнечный комочек, оказавшийся тёплым и мягким. Я не мог отвести от прелестного создания взгляд, хотя его яркий свет и слепил глаза. Но зайчик отчего-то встрепенулся, двинул ушками, спрыгнул на землю и поскакал куда-то в чащу.
Прямо надо мной нависала толстая ветка голубого дерева, а на стволе у её основания было дупло, и, подойдя поближе, я увидел гнездо, на котором спала испугавшая меня ночью птица, отдалённо напоминающая сову. Она вовсе не выглядела страшной, скорее даже милой: тело птицы покрывало фиолетовое и зелёное оперение, на конце синего хвоста тоже были маленькие цветные пёрышки. Она сидела на небольших белых яйцах в синюю крапинку, согревая их. Я отошёл от дупла и обошёл дерево, обнаружив тропинку. По её краям росли небольшие цветы с жёлтыми круглыми лепестками и белой сердцевиной, распространяющие мягкий цветочный аромат, напоминающий запах сирени. Они издавали нежные звуки, складывающиеся в мелодию, но когда я попытался дотронуться до одного из них, цветок быстро закрылся, его стебель укоротился и теперь из земли торчала только жёлтая капелька, светящаяся изнутри. Страна Чудес вернулась с появлением света, радуя глаз и наполняя сердце теплом. Я уже было подумал, что вчерашний инцидент с чёрными слизкими монстрами был всего лишь кошмарным сном, но, поглядев на свою одежду, заляпанную мерзкими пятнами грязи, убедился в реальности произошедшего.
Тропинка вывел меня из леса. Здесь остров кончался, и начиналось небо. Оно было заполнено чёрными костяшками домино, и одна из них подплыла прямо к краю земли, на которой я стоял. Выбора не было, разве что вернуться в лес, что я делать не хотел, поэтому я ступил на доминошку. Она мягко оттолкнулась от земли и плавно полетела в воздух, поднимаясь всё выше и выше, пока я не увидел весь остров, на котором я провёл вчерашний день, как на ладони. Бесчисленные деревья трепетали разноцветной листвой на ветру, несущем приятные цветочные ароматы, над ярко-зелёными лугами летали вверх-вниз белые шарики, пёстрые лесные поляны радовали глаз, все, кроме одной, заляпанной чёрной слизью. Из-под зелёного купола леса, из которого я вышел, с весёлым щебетом вылетела стайка маленьких разноцветных птичек с закрученными в спираль, как хоботок у мотылька, клювами. В нескольких местах с края острова падала и терялась в небесной пустоте вода ручьев, голубоватой сетью которых был пронизан весь остров. Засмотревшись на пёстрое разнообразие внизу, я не заметил летящую в мою сторону давешнюю знакомую - синюю корову. Она, видимо, не смотрела, куда летит, и я в последний момент пригнулся, чтобы не врезаться в неё. Та в ответ лишь лениво взмахнула крыльями, продолжая спать на лету. Я услышал чьё-то кряканье, и повернулся в ту сторону. Стая птиц с длинными ногами и клювами, похожих на аистов или журавлей, летела медленным клином вертикально вниз. Птицы снова издали громкий звук, напоминающий утиное кряканье, и, сделав круг, все разом приземлились на проплывавшую мимо них доминошку. Но их было слишком много, чтобы все они могли уместиться на костяшке, поэтому некоторым пришлось зацепиться ногами за её края и висеть вниз головой. Это выглядело настолько комично, что я рассмеялся.
Я внимательно осмотрел острова, парящие недалеко от меня, поглядел на доминошки, на которых расположились диковинные звери, ища глазами Алису Лидделл.
- Не могла же она просто исчезнуть, она должна быть хоть где-нибудь! - пробормотал я. Что это за Страна Чудес такая, в которой водятся совсем не чудесные, а скорее даже кошмарные скользкие твари? Как я попал сюда, что я здесь делаю? Столько вопросов оставались без ответов, и их нужно было задать Лидделл, и сперва её нужно найти. Но сколько бы я ни вглядывался в бескрайние небесные просторы, маньячки с перцемолкой нигде не было видно. А жаль...
Доминошка под моими ногами немного дёрнулась, и я, от неожиданности потеряв равновесие, плашмя упал на неё, схватив за края. Тут же больная спина вновь дала о себе знать, но вскоре опять успокоилась. Словно извиняясь, костяшка сбавила ход и теперь летела ещё медленнее и осторожнее. Я расслабился и перевернулся на спину, посмотрев вверх. В небе надо мной летали многочисленные чёрные костяшки домино, на которых устроились длинноклювые птицы и даже несколько улиток, которые едва-едва умещались на слишком маленьких для них костяшках, махали крыльями коровы всех цветов радуги, парили острова, настолько маленькие, что на них могло вместиться всего одно дерево, и корни его переплетались с корнями с соседних островов, образуя шаткие ненадёжные мостики. Моя доминошка продолжала подниматься, и мне казалось, что ещё немного и мы долетим до самого солнца. Но чёрная костяшка остановилась у одного из маленьких островов. Видимо, двигаться она больше не собиралась, поэтому мне ничего не оставалось, кроме как встать с неё и сойти на землю островка.
Я обогнул невысокое оранжевое дерево и оказался на другом краю островка. Дорога отсюда была только одна: мост из корней и лиан. Я нервно сглотнул. Он был тонким, казался ломким и ненадёжным, и я боялся не удержаться на нём и упасть, а падение с такой высоты явно не сулило ничего хорошего.
- Я так понимаю, что мне придётся пройтись по этой цепочке островков? - спросил я неизвестно кого, надеясь, что кто-нибудь мне возразит и скажет, что нужно просто подождать другую доминошку или ещё что-либо в том же духе, но моим надеждам не суждено было сбыться. Делать было нечего, и я, на свой страх и риск, ступил на шаткий мостик. Тут же я потерял равновесие и соскользнул с корня. Каким-то чудом я смог ухватиться руками за одну из лиан, оплетающих мост. Сердце ухнуло куда-то в пятки и остановилось, но через долю секунды вернулось на место и забилось с такой частотой, что, казалось, сейчас выскочит из груди. Я перестал соображать что-либо, и просто висел над пустотой, и от падения в неё меня отделяла только лиана, которая уже растянулась до предела. И… она порвалась.
Только-только начавшее успокаиваться сердце забилось с новой силой, по ушам ударил чей-то крик, полный какого-то животного ужаса, и только через секунду я осознал, что это я кричу. Я увидел, что островки с мостиками летят вверх, но запоздавшее чувство падения разъяснило, что это я падаю. Подо мной было небо, доминошки летали ниже, и я понимал, что если с такой высоты упаду на костяшку, то расшибусь в лепёшку, что не прибавляло радости. Продолжая кричать и зачем-то держать в руках обрывок лианы, я со скоростью кометы падал вниз. В ожидании скорой смерти я зажмурился, успев заметить краем глаза что-то синее, направляющееся в мою сторону.
Что-то большое и твёрдое больно ударило в живот, прекратив падение и вышибив из меня дух. Я не то, что кричать, даже дышать теперь не мог и просто хрипел, задыхаясь. Я открыл глаза и понял, что лежу на чём-то синем и гладком, а по бокам от меня медленно бьют по воздуху белые птичьи крылья. Выпустив несчастную лиану, я руками оттолкнулся от спины крылатой коровы – а, как оказалось, это была именно она – и вновь обрёл возможность дышать. Я глубоко вздохнул, запуская остановившееся было сердце, и сел поудобнее. Знакомое парнокопытное возмущённо замычало, но сбрасывать меня не стало и продолжило свой полёт. Я облегчённо вздохнул и позволил себе наконец расслабиться. «Если я буду так часто падать, то скоро стану бояться высоты» - подумал я.
Корова, в последний раз взмахнув крыльями, приземлилась на острове, окружённом горами и скалами цвета охры, и стала жевать немногочисленные пучки травы на сухой земле. Я скатился с гладкого синего бока и, похлопав парнокопытное по спине, шепнул: «Спасибо». Корова перестала жевать и с пониманием и, почему-то, сочувствием, посмотрела на меня. Издала короткое «му!», которое я принял за «пожалуйста», и вновь принялась за траву.
Я видел только часть этого острова, она была окружена горами слишком правильной треугольной формы, словно их рисовали под линейку. Я пошёл по сухой потрескавшейся земле, слегка усыпанной песком, аккуратно обходя пучки травы, чтобы ненароком не лишить спасшую мне жизнь корову завтрака, и набрёл на затерявшиеся в песке железнодорожные рельсы. «Странно, откуда здесь взяться поезду?» - недоуменно подумал я и пошёл между длинными железяками. Стояла невыносимая жара, сухой горячий ветер бил в лицо, засыпая глаза и нос мелким песком, безумно хотелось пить, и нигде не было и намёка на тень, даже скалы, окружающие остров, были освещены ставшим вдруг недружелюбным солнцем. На сухой земле почти не было растительности, только сухие колючие кусты и пучки травы, в тени которых прятались небольшие животные, похожие на рыб, только с лапами и без хвостовых плавников. Слышен был стрекот кузнечиков или сверчков, но ни того ни другого я не увидел, как бы ни вглядывался в трещинки на земле и в траву.
Чем дальше я шёл, тем <b><i>у</i></b>же становился остров и тем ближе друг к другу оказывались скалы. На каменных треугольных склонах были вырезаны странные закрученные узоры, которые светились жёлтым песочным светом на солнце. Рельсы вывели меня в узкое ущелье, в котором не могли свободно пройти даже два человека. Я из любопытства подошёл к стене ущелья и провёл пальцем по резному узору. Вдруг этот самый узор засветился ещё ярче, и на нём выступили капельки влаги. Их становилось всё больше, они сливались в большие капли и маленькой струйкой стекали вниз, к сухой земле. "ВОДА!" - радостно закричал я и подставил руки чашечкой под струю. Вода оказалась приятно холодной, слегка сладковатой на вкус, и я пил, пил, и не мог остановиться. Когда я наконец напился, узоры потухли и вода перестала литься. Но мне уже было всё равно, ведь я мог повторить такой же фокус с другими узорами.
Дальше я пошёл с куда лучшим настроением. Я наткнулся на какой-то мяч, похожий на те, в какие играли дети из приюта. Только этот был сделан из железных болтов, гаек и шурупов. Я немного удивился, но этот мир был слишком сумасшедшим, чтобы удивляться всему, что видишь, поэтому я продолжал идти вдоль рельс, пиная на ходу мяч.
Внезапно мяч стал двигаться без моего участия, внутри него что-то глухо зажужжало. Из общей кучи оторвался один из болтов и повис в воздухе, махая пчелиными крылышками и издавая зловещее жужжание. Я понял, что это было нечто наподобие осиного гнезда, и уже пожалел, что тронул его. Болт-оса подлетел ко мне и из его шляпки вырвалась маленькая синяя молния, ударившая по нервам не хуже огня. Сжав зубы от нестерпимой боли, я побежал, на бегу заметив, как из гнезда вырывается всё большее количество железных ос. Как только боль во всём теле отступала, очередная оса догоняла меня и снова жалила молнией, и мне приходилось бежать ещё быстрей.
И вот, когда я уже был на пределе своих возможностей, я увидел в скале решетчатую дверь. Металлические прутья её располагались настолько близко друг к другу, что сквозь них не могла пролететь даже болт-оса, и в этом я увидел своё спасение. Добежав до двери, я рывком открыл её – к счастью, она была не заперта, - забежал внутрь и тут же захлопнул за своей спиной. В просветы между прутьями тут же проникло множество ножек болтов, но шляпки были слишком большими, чтобы оса могла залететь сюда целиком. Болты бессильно жужжали и пытались ударить молниями, поэтому я поспешил отойти подальше. Я осмотрелся. Здесь было что-то похожее на тоннель, вырезанный в скале. Пол, стены и потолок были каменными, как в пещере, и тут было куда более прохладно, чем в ущелье. Я увидел в конце тоннеля рассеянный свет и пошёл в ту сторону. Всё равно, оставаться здесь, рядом со сдерживаемыми решетчатой дверью болтами-осами, я не собирался.
Я вышел на край оранжевого песчаного карьера. Солнце здесь палило не так нещадно, как раньше, но и ровных треугольных гор с их волшебными узорами тут не было. Стены карьера неравномерными крутыми ступенями уходили вниз, к недалёкому дну. А на дне карьера возвышалось кладбище гигантской разбитой посуды.
(0)
