Чувство падения вызывало во мне ужас, все инстинкты самосохранения просто кричали о том, что скоро я достигну дна. Я летел в бездну. Она была наполнена шариками, похожими на мыльные пузыри, излучающими мягкий голубой свет, переливающийся всеми цветами синей палитры. Свет расслаблял, забирал страх и наполнял душу спокойствием, и я, уже спокойно, летел в этой приятной голубой пустоте, на лету вспоминая все самые хорошие моменты моей жизни. Таких было немного, поэтому жизнь пролетела перед глазами слишком быстро, и я не знал, чем ещё занять себя, пока падал, падал и падал в этой безбрежной пустоте. Я не был одинок в моём падении: рядом со мной пролетали с небывалой скоростью, книги шелестящие страницами, детские куклы в розовых платьицах, часы, на циферблате которых минутная стрелка, не останавливаясь ни на секунду, делала круг за кругом, разноцветные карандаши в половину моего роста, плюшевые игрушки с пуговицами вместо глаз... Чем ниже я падал, тем уже становилась бездна, пока не сузилась до размеров колодца, стены которого состояли из железных труб и странной чёрной слизи, и то тут, то там из неё выныривали разбитые кукольные лица без глаз. Выглядело это довольно жутко, но вскоре колодец закончился и меня выбросило на землю.
Я проехался лицом по почве, оставляя за собой глубокую борозду, хоть пшеницу засевай, и врезался лбом в дерево. Синяя корова, вившая на нём гнездо, возмущённо фыркнула и улетела, махая птичьими крыльями. Я протёр глаза руками, отгоняя видение, и встал, потирая ушибленный лоб. Как ни странно, я не только остался жив, но и все кости были целы. Что-то маленькое и мягкое коснулось моего плеча, и я с удивлением заметил небольшой пушистый шарик белого цвета, медленно планирующий вниз. Из интереса я словил его и стал разглядывать. Лёгкий, как пушинка, и такой же мягкий на ощупь, шарик легко помещался у меня на ладони. Забавляясь, я перекатил его из ладони на ладонь, и вдруг услышал лёгкий, как звон колокольчика, смех. Пушистый шарик открыл глаза. От неожиданности я даже вскрикнул, и уронил его. Тут я заметил, что меня окружает множество таких же шарообразных существ. Они падали сверху, тихо смеясь, медленно планировали на траву и отталкивались от неё, как от трамплина, плавно, словно медузы в воде, подлетали вверх.
Я осмотрелся вокруг. Я стоял на берегу невероятно чистого и прозрачного ручья, мои ноги обнимал мягкий флюоресцентно-зелёный ковёр травы, а с неба падали пушистые шарики. Такого неба я не видел никогда в жизни: чистое и безоблачное, оно манило в свою лазурную голубизну, переливаясь мягкими цветами. Всю свою жизнь я видел над собой только серое грязное небо Лондона, на котором даже в самые тёплые деньки никогда не показывалось солнце. А в небе висели… острова. Большие и маленькие, они просто парили в воздухе, связанные друг с другом целой сетью слегка покачивающихся на ветру корней и лиан. «Значит, я тоже на острове!» - понял я. Я подошёл к краю острова, на котором стоял: вода с ручья небольшим водопадом текла куда-то вниз, где земля переходила в скалы, и орошала растущие внизу немногочисленные растения. Я вернулся на место моего падения. Дерево, в которое я врезался, было невысоким и почти не ветвилось, но его жёлто-оранжевые листья были настолько большими, что доставали от кроны до самой земли. То тут, то там из яркой травы показывались похожие на тюльпаны красные цветы, и как только их касались пушистые мячики, в них словно загоралась лампочка, после чего светящиеся тюльпаны вновь прятались в зелёном ковре. Я стоял и любовался на мир вокруг меня, и не находил в себе сил оторваться от этой красоты.
- Куда я попал? - Восхищённо прошептал я. И, хотя я и не ожидал ответа, голос за спиной, заставив от неожиданности вздрогнуть и обернуться, сказал:
- Это Страна Чудес. Моя страна чудес, и тебя здесь быть не должно.
Алиса Лидделл отбросила ласкаемые нежным ветерком волосы и возмущённо посмотрела на меня своими невероятно зелёными, цвета сочной травы, глазами. В пыльном Лондоне её глаза никогда не светились так ярко, как здесь.
- Вообще-то, я сюда из-за тебя попал, - проговорил я, рассматривая девушку. На ней было голубое платье и белый фартук, на кармашках которого были вышиты странные знаки, заляпанный какими-то красными пятнами, похожими на... следы от вишнёвого сока. На шее Лидделл поблескивал на свету серебрянный медальон, по форме напоминающий подкову. Прямо сейчас она нервно теребила его, подозрительно глядя на меня. - Ты начала лунатить, я пошёл за тобой и оказался здесь.
- Ты не мог попасть сюда, - возразила она. - Никто, кроме меня, не может попасть в Страну Чудес. Так что убирайся. Ты всего лишь очередная галлюцинация.
- Может и так, - пожал я плечами и не стал спорить. Я уже давно понял, что её зря перевели в приют, ей самое место в психушке.
Внезапно мимо меня проплыла гигантская костяшка домино чёрного цвета. Я легко мог поместиться на ней лёжа, настолько огромной она была. Я обернулся и разинул рот от удивления: небо заполнялось всё большим количеством чёрных доминошек, медленно плывущих в разные стороны, впрочем, не сталкиваясь друг с другом. Ко мне подлетела ещё одна костяшка, а на ней сидела уже знакомая мне синяя крылатая корова. Заметив недавнего обидчика, то есть меня, корова издала приглушённый звук, похожий на нервное икание, и, раскрыв крылья, поспешила ретироваться куда подальше. Я проводил её взглядом, пока она не исчезла за горизонтом, и вновь повернулся к Алисе. Но девушка уже улетала на доминошке, а догонять её я не видел смысла.
Впрочем, всё время торчать здесь и неизвестно чего ждать я тоже не собирался и, шлёпая по прозрачной воде ручья, перешёл на другой берег. Отовсюду был слышен тихий весёлый смех, нежная музыка, казалось, лилась прямо из воздуха, тёплые и мягкие звуки наполняли сердце радостью. Я поднялся по крутому склону невысокого холма, по пути испугав стаю мохнатых разноцветных птичек с загнутыми в спираль клювами, гревшихся на тёплом солнышке, и наткнулся на гигантскую оранжевую ракушку. Я с интересом стал её разглядывать, но вдруг из неё высунулась голова улитки с глазами на тонких усиках. Я нервно сглотнул и поспешил отойти в сторонку, но улитка-великан и сама решила, что это неподходящее место для сна, и уползла в кусты с яркими сиреневыми ягодами.
С каждым шагом мне нравился этот мир, - как бишь его... о, вспомнил! - Страна Чудес, всё больше и больше, с его чудной фауной и не менее интересной флорой. Я собрал целый букет из несуществующих в привычном мире цветов, которые тихонько хихикали и перешёптывались между собой, шелестя стебельками на ветру; наткнулся на опавшие лепестки гигантской розы, размером превышающие мой рост; отдохнул на упавшем стволе оранжевого дерева с розовыми листьями и покатался на прочных, как канаты, синих лианах, спускающихся прямо из воздуха. Повсюду летали голубые бабочки и фиолетовые стрекозы, на деревьях вили гнёзда летающие коровы, внизу, насколько хватало глаз, простирался луг прыгающих пушистых белых шариков, а высоко в небе висели острова. Замечательная Страна, действительно, Чудесная.
Я шёл по тропинке, едва заметной в яркой траве, и она вела меня с холма на холм, всё выше и выше. Наконец, я добрёл до великолепной огромной статуи, выступающей из скалы. Каменная девушка закрыла тонкими руками знакомое мне лицо и плакала, тонкие водопады слёз струились между пальцами и изливались в глубокое озеро. Статуя изображала плачущую Алису Лидделл, грустную и прекрасную. Я хотел посмотреть поближе, дотронуться до каменных рук, но споткнулся о замершую змею, одеревеневшую при моём к ней приближении, и полетел с внезапно закончившегося холма вниз. Я закрыл глаза, ожидая болезненного удара о землю, но его не последовало.
Я рискнул открыть один глаз и увидел, что скатываюсь вниз по гладкому широкому корню какого-то дерева, словно бы катаюсь с ледяной горки зимой. Я ехал на животе, но поспешил принять более удобную позу для катания и перевернулся на спину. Сверху летел выроненный мною букет смеющихся цветов, стоящая на крутом обрыве холма гигантская улитка смотрела на меня своими глупыми глазами-антеннами, высоко-высоко в небе плавали чёрные костяшки домино, и мне сделалось так хорошо, как не было никогда в жизни. Я радовался и смеялся, скатываясь по корню всё ниже и ниже, пока он не оборвался. Остаток пути до земли я преодолел самостоятельно, больно ударившись пятой точкой о камень. Встал, потирая ушибленное место, посмотрел себе под ноги и ужаснулся.
Видимо, кто-то до меня неудачно скатился с этого корня, потому что на камне под моими ногами застывшая красная лужа. Я огляделся вокруг. Здесь тоже был неглубокий ручей с каменным дном, но вода в нём была красная, и я даже боялся предположить, что это. Тут не было ни музыки, ни смеха, ни каких бы то ни было ещё звуков, даже шум текущей воды в ручье доходил до меня словно издалека. Внезапный сильный порыв ветра с приторным запахом, похожим на запах крови, ударил меня в нос так сильно, что я оступился и упал. Я с ужасом и нарастающей паникой понял, что продолжаю падать. Рефлексы всё решили за меня, и вот я уже вишу над ущельем, в который из ручья водопадом стекала кровь красная вода, и цепляюсь за скользкий камень, на котором минуту назад стоял. Минус этого мира заключается в том, что я слишком часто здесь куда-то падаю, (а ещё в кровавом ручье) и я не хочу упасть ещё раз и обнаружить себя на дне какой-нибудь пропасти мёртвым. Я подтянулся... ещё раз... и ещё раз подтянулся, выбираясь обратно на землю. Распластался на камне, тяжело дыша и ничего перед собой не видя.
Видимо, от усталости я уснул. Я пришёл в себя, когда небо уже окрасилось бардовым закатом. Я встал с холодного камня и отошёл подальше от ущелья, в которое во сне чудом не свалился. Вокруг уже сгущались сумерки, и оставаться здесь я не хотел, поэтому пошёл по берегу красного ручья. Рядом возвышались скалы вперемешку с гигантскими вековыми деревьями, в их тени прятались трухлявые пеньки с меня ростом, в дуплах которых с постепенным наступлением темноты разгорались красные и жёлтые огоньки. На меня давила угнетающая зловещая тишина, только изредка шумели ветвями деревья и наступали на опавшие листья маленькие грязные существа, напоминающие крыс без хвостов и с большими ушами, со светящимися красным светом глазами. Такая Страна Чудес мне уже не нравилась, она заставляла меня опасаться каждого шороха и поминутно оглядываться. Я дошёл до места, где ручей сворачивал в сторону. Здесь камень заканчивался и начиналась холодная и скользкая, как на болоте, земля. Ботинки с противным хлюпаньем вязли в ней, но другого пути здесь не было. Каждый шаг давался с трудом, земля с недовольным чавканьем не сразу отпускала мою ногу, приходилось буквально вырываться из её скользких, но цепких, объятий.
Я не знаю, как долго это продолжалось, но наконец земля стала твёрже и идти стало легче. Но ненамного: теперь приходилось продираться сквозь лес колючих серых кустов, которые больно царапали кожу, а их голые ветки с шипами будто стремились выколоть мне глаза. Ощущения не из приятных, скажу я вам, и сильно раздражающие. Я уже готов был руками выдирать надоевшие кусты, как вышел на поляну.
Здесь не было ни цветов, ни животных, трава поблекла и была заляпана какой-то чёрной слизью. Вдруг одна из чёрных луж зашевелилась, пошла волнами, и из неё стало подниматься нечто. Я оглянулся в поисках укрытия, чтобы успеть убежать подальше от этого ужаса, но лужи стали шевелиться по всей поляне. Оттуда вылазили уродливые существа: тела их состояли из чёрной слизи, за спиной вырастали какие-то железные трубы, на (предположительно) голове красовалось разбитое фарфоровое кукольное лицо без глаз. Эти монстры заполнили всю поляну, они не издавали ни звука, но от этого было только ещё более жутко. Некоторые из них заметили меня и двинулись в мою сторону, протягивая свои короткие скользкие руки с когтями, напоминающими осколки битого стекла, и глядя на меня пустыми дырами от глаз на фарфоровых лицах.
Сердце моё забилось так сильно что, казалось, его стук слышно на мили вокруг, во рту пересохло и я не мог издать ни звука, хотя звать на помощь было и некого. Оставалось либо бежать, либо сражаться, но мне было совершенно нечем отбиваться от этих тварей, быстро бежать обратно через заросли колючего кустарника я не смогу, прятаться было негде.
"Вот и конец" - пронеслась в голове странно равнодушная мысль.
(0)
