Образ и характер Данко Сокол

Высокий оптимистический тонус двух «южных поэм» Горького, антиницшеанская направленность легенды о Ларре, яркий, «антибудничный» колорит рассказов — все это если и не было осознано современниками как первый проблеск новой литературной эпохи, то, во всяком случае, поразило их своей дерзкой новизной и весенней свежестью. Но самая главная новизна — сейчас это особенно ясно — заключалась в легенде о Данко.

Она была первым по времени и выдающимся по своей трагической силе и глубине социально-философского смысла воплощением тех понятий о человеке, о его сущности и призвании, которые очень рано сложились у Горького и в дальнейшем конкретизировались, углублялись, обогащались новыми оттенками, но в основе своей оставались неизменными.

Сущность этой концепции человека, характерной для нового, становящегося искусства, то есть для искусства не только воплотившего лучшие идейно-эстетические традиции мировой культуры, но уже развивающегося в сторону социалистического реализма, заключалась в том, что человек рассматривался как воплощение высочайшего духовного потенциала (пусть до поры до времени, в силу исторических обстоятельств, еще не реализованного) и как носитель высочайшей ответственности за устройство жизни, за судьбы мира. Эта концепция требовала решительного преодоления узко понятых интересов своего «я», требовала беззаветного служения интересам своего народа, интересам всего человечества, требовала активности, энергии, творческого деяния.

Данко предстал перед читателем как живое воплощение такого героического идеала. Сила и убедительность этого образа были в том, что молодой художник не просто декларировал свою философско-эстетическую программу, а нашел для обрисовки героической фигуры Данко живые, яркие краски, нашел удивительные слова — совершенно простые и эпически-мудрые, порой неожиданные, звучащие как отголосок чего-то сказочного, древнего и вместе с тем не умирающего никогда. Уже начальные строки увлекают нас в мир старинной, простой и нетленной сказки: «Жили на земле в старину одни люди...» Большой эмоциональной силой обладают в горьковской легенде резкие контрасты: жизнерадостные, веселые люди — и необходимость забыть все радости жизни, уйти в болота, во тьму; лучи солнца — и лесной мрак... Каждая деталь в этом произведении — многозначительна, символична или тяготеет к символу. Как олицетворение темной и равнодушной судьбы предстают перед людьми «каменные деревья» с их молчанием и неподвижностью. А чего стоит одна, по-гоголевски смелая гипербола: сердце Данко «пылало так ярко, как солнце, и ярче солнца...». Немногими решительными и смелыми, напряженноэмоциональными мазками, которыми так силен романтизм, создан образ человека, живущего не для себя, а для своего народа, человека, бросающего вызов судьбе и злым силам угнетения.

Выше мы назвали легенду о Данко произведением трагическим. Ее трагизм заключается не только в том, что Данко погибает, но и в том, что он духовно одинок. В легенде, символически утверждающей идею гражданского подвига, показана и судьба личности, далеко опередившей свое время и даже пугающей современников смелостью и величием духа. Вспомним упреки и угрозы, с которыми люди в пути обрушились на Данко; вспомним, как один из спасенных им соплеменников, осторожненький и трусливый, наступил ногой на еще не погасшее сердце того, кто отдал жизнь за других...

Почему же писатель, начиная свой творческий путь на заре нового — пролетарского — этапа освободительного движения и, надо полагать, уже прекрасно зная, что тип одинокого героя стал анахронизмом (то есть чем-то несвоевременным, отжившим, принадлежащим другой эпохе), все-таки изобразил своего героического юношу одиноким? Тут мы должны напомнить читателям: самый жанр легенды означает повествование о прошлом — может быть, об очень далеком прошлом. Так было! — говорил художественной логикой своей легенды Горький. Но в легенде заключалась и другая мысль: так больше не должно быть! Тесно общаясь с народнической интеллигенцией, Горький знал, что в ее кругах еще не совсем утратили авторитет народнические теории о «толпе» и о «герое», который ведет за собой «толпу». Вообще проблема взаимоотношений личности и народа вовсе не была снята с повестки дня. Жанр легенды давал Горькому возможность заострить, преподнести в интенсивно-эмоциональной форме, свойственной романтизму, проблему, которая еще сохраняла (и до наших дней сохраняет) свою актуальность. Молодой пролетарский художник как бы призывал еще лишь начинавшие пробуждаться массы внимательней относиться к своим героям, а героев — больше заботиться о том, чтобы их идеи становились достоянием народа. Самая заостренность социально-этической и философской проблемы взаимоотношений личности и общества — заметим, что она и в дальнейшем чрезвычайно интересовала Горького, — была знамением новых идейно-творческих исканий в литературе.

Но главное заключалось в прославлении героического подвига, совершаемого ради счастья людей. Образ Данко и созданный несколько позже образ вольнолюбивого и гордого Сокола воплотили в себе то мощное революционно-романтическое начало, которое органически войдет в социалистический реализм и породит в нем особую «стилевую линию» (ныне все более привлекающую внимание исследователей).

Художественные свершения молодого Горького-романтика были прекрасны и имели необычайный резонанс. Горьковский романтизм (с которым писатель не расставался никогда) был порожден историческими битвами эпохи. Только художник, кровно связанный с молодым революционным классом, мог создать такие смелые, близкие всем народам романтические образы, как образы Данко и Сокола. Однако по основным, преобладающим свойствам своего художественного мироощущения, эстетического отношения к действительности Горький был реалистом. И чем шире развертывалась его литературная деятельность, тем очевиднее становился этот факт.

Та же историческая обстановка, которая породила горьковский романтизм, властно требовала от писателя и совсем иных прозрений, требовала более аналитического, объективного, «исследовательского» подхода к действительности.

Конечно, и Данко и Сокол были поэтической трансформацией вполне реальных впечатлений, размышлений, мечтаний, навеянных «хождением» беспокойного, мучительно ищущего, необыкновенно талантливого человека по Руси (слово «мучительно» здесь не просто традиционный эпитет, — вспомним о попытках Алексея Пешкова в 1887 году покончить с собой). Но Горькому хотелось глубже постигнуть то необычайное и увлекательное, что открылось перед ним, постигнуть и запечатлеть великую страну, охваченную невиданным брожением, работающую, страдающую, веселящуюся, философствующую... Да, непременно и философствующую.

Источники:

• Горький М. Избранное/ Предисл. Н. Н. Жегалова; Ил. Б. А. Дехтерева.— М.: Дет. лит., 1985.— 686 с., ил., 9 л. ил.
Аннотация: В том вошли избранные произведения М. Горького: повести «Детство» И «В людях», рассказы «Макар Чудра», «Челкаш», «Песня о Соколе», «Однажды осенью», «Коновалов», «Бывшие люди» и др.