Пошел открыть дверь. Посмотрел в глазок, там стоит какой-то мужчина. Ничего не стал спрашивать, просто открыл. Я почувствовал, что он схватился за ручку с той стороны и давил на нее, хотя дверь была уже открыта. Он смотрел вниз, на наш грязный, серый коврик в подъезде, перед дверью. Все происходило молча, без слов. Одет он был в старую, потрепанную, клетчатую рубашку, с подвернутыми рукавами по локоть, в протертых джинсах, которые уже давно потеряли свой насыщенный, синий цвет. Волосы были темные, попадались и седые волосы. Глаза мутные, не понятно какого цвета, смотрели вниз. Я словно разучился говорить. Просто смотрел на него, а он избегал моего непонимающего взгляда. Вдруг он решил войти. Сделал шаг и переступил через порог, вторгся в мое личное пространство, заставив меня отступить назад. Он положил свою тощую, жилистую руку мне на грудь и отодвинул в сторону. Я почувствовал холод от его ладони и кончиков пальцев, хотя на улице было довольно тепло. Вдруг раздался Мамин голос, видимо она спрашивала, кто пришел. Он выглянул наполовину из-за шкафа и ему открылся вид на кухню. Мамик подняла взгляд и увидела мужчину. Он смотрел на нее держась обеими руками за угол шкафа. Папик, посмотрев на Мамика, тоже оглянулся. Мужчина скромно кивнул. Родители ответили тем же. Я закрыл дверь за мужчиной. Гость, не разуваясь, прошел на кухню и остановился в проходе. Видимо он любит стоять в проходах, подметил я про себя. Сложно было сказать сколько ему лет. Скорее даже невозможно. Я подумал, что это старый знакомый моих родителей. Они смотрели на него с недоумением, а он на них с каким-то животным интересом. Глаза его сверкали, бегали по кухне, то и дело останавливаясь на моих родителях. Почему же все молчали, я так и не понял. Почему молчал я? В квартире стояла тишина, только чайник на плите давал о себе знать и глухо свистел. С тех пор прошла неделя. Жизнь почти не изменилась, только Мамик с Папиком перестали работать, они сидели дома, как и я. Мужчина тоже не покидал нас ни на минуту. Сначала мы его боялись. Потом сторонились и старались держаться подальше, но куда можно спрятаться в четырех стенах? Потом привыкли и не стали его замечать. Вспоминали о нем только когда он загремит чем-то, затопает своими кожаными туфлями, или неуклюже упадет. Мы долго гадали о цели его визита к нам, почему он не уходит, почему мы не можем ничего сказать. Какая-то идиллия наступила в нашем доме. Спокойствие. Все были расслаблены. С тех пор нам не хотелось есть и мы ничего не ели. Не хотелось пить, мы не пили, по нужде тоже не хотелось. Удивительно, но пропали все ключи от двери, ни одного не осталось. Мы конечно догадывались, что это именно они позвякивали в полных карманах нашего незваного гостя, но нам и так было хорошо. Мы отдыхали, наслаждались… но чем? Странное чувство обреченности, бездействия. Ужасная апатия съедала нас изнутри и одновременно было хорошо. Круглыми днями мы смотрели телевизор, играли всей семьей, а гость все кружил вокруг нас. Он не спал, так же не ел. У него не было потребностей ни в чем, его интересовали мы. Мужчина нас изучал, каждое движение, каждого из нас. Он не сидел, максимум мог облокотиться на что-нибудь. Первые дни я просыпался в поту от ужасных снов и открыв глаза, видел нависшее надо мной, озабоченное лицо нашего гостя. Ночами он ходил из моей комнаты в родительскую и наблюдал. У Папика и Мамика не было потребностей к половому акту, так что их наш гость не стеснял. У загадочного визитера на лице постоянно была одна и та же гримаса. Она показывала холодное спокойствие, безмолвие и какое-то хладнокровие. Так мы прожили с ним 47 лет. Наш дорогой гость не старел, он выглядел так же как и в первый день нашей с ним встречи. В один прекрасный день, мы с Папиком проснулись и не обнаружили Мамика в доме. Мы думали, что ей удалось выйти из этой клетки. Мы думали так три дня, когда на четвертый день, гость подошел ко мне вплотную так, что его кончик носа терся о мой нос и я чувствовал его тяжелое дыхание. Впервые за долгие годы дорогой гость разомкнул губы и хладнокровно произнес:
- Мамик умерла.
Он тянул и смаковал эти два слова, они медленно вылезали из его уст. Так непривычно было смотреть на его лицо с открытым ртом. Там как и у всех людей был язык, правда он был сухой. Во рту не было слюней. Язык терся по небу и сухой, шаркающий звук исходил из его рта. Сказав, он вернул губы в привычное положение и стал ждать моей реакции. Смотрелось его лицо как-то неестественно. Слова его сразу же дошли до моего сознания и я понял их смысл, даже больше чем хотелось бы, но не придал случившемуся никакого значения. Папик нас не слышал, он сидел у телевизора и поникнув головой, дремал. Так прошло еще четыре года и треснувшие губы гостя открылись во второй раз. Я уже знал что он скажет, ведь на родительской кровати не осталось уже никого.
- Папик умер.
Так же хладнокровно и спокойно произнес он. Я было смирился с мыслью, что мне суждено прожить остаток жизни с загадочным гостем. Правда, что он добился пока был рядом я не знаю, но там где я сейчас, его нет. Одни мягкие, белоснежные стены, воздушная кровать и небольшой телевизор. Честно, я огорчен, ведь он даже не попрощался со мной, а ведь столько времени были вместе, он мне чем-то даже помог… Я не помню как вышел из клетки… как я оказался здесь, в моем втором доме. Но я рад, меня окружают добрые, милые люди. Я снова хочу есть, пить, ходить в туалет и утолять свои сексуальные потребности. Другими словами, здесь я чувствую себя живым.
(0)
