По Невскому проспекту с робостью в каждом шаге
В ту сторону шел, где ее пестрый плащ вдали,
Озаряли то звезды с луною, то тусклые фонари.
Его сердце билось, он невольно ускорял свой шаг,
Ведь она так прекрасна, чудесна, божественна так!
Ну а он всего лишь художник, которых не счесть,
Правда искры нежного чувства в душе его есть.
С тайным трепетом в сердце он за тенью спешил ее,
Вдруг она обернулась, гордо взглянув на него.
Ах, милый ангел, какие божественные черты!
Волосы, губы, глаза - все в ней пример красоты.
Она глядела сурово: его вид для нее унизителен,
Но на этом лице даже гнев был обворожителен.
Художник, постигнутый робостью, остановился,
Но дальше ее преследовать все же решился.
Чтоб быть незамеченным, он шел от нее вдалеке,
Глядел по сторонам, как будто идет налегке,
Но следил за каждым движением ножек,
А мимо мелькали кареты и тени прохожих.
Она оглянулась, о боже, она оглянулась,
Сверкнула улыбка, или ему показалось?
Сердце в нем задрожало, затрепетало,
Все перед ним предстало каким-то туманом.
Несся проспект, кареты казались недвижимы,
Дома-великаны стояли словно вниз крышами.
Он мчался за нею как раб, как безумный солдат,
И это все произвел один единственный взгляд.
Не заметил он, как пред ним возвысился дом,
Как четыре ряда окон на него смотрели огнем.
Она оглянулась, знак дала следовать за собою,
Колени его задрожали, он захлебнулся мечтою.
Нет, это уже не мечта, а счастья мгновенье!
Такая чудесная жизнь, к идеалу стремленье!
За нею по лестнице вверх, в нем нет земной мысли,
Он полон любви, непорочной, девственной, чистой!
"Осторожней идите!" - звучал ее голос, как трель.
Она постучалась, со скрипом открыл кто-то дверь.
Их встретила женщина с зажженной свечою в руке,
От ее взгляда художнику стало не по себе.
Он вошел в комнату. Три женских фигуры в углах
Мельком его оглядели с безразличьем в глазах.
Мебель, покрытая пылью, в паутине карниз,
Мужской бас за стеною и женщины пьяной визг.
Боже, куда он зашел! Развратом рожденный приют,
Здесь похотью пошлой земные пороки цветут,
Женщина здесь, позабыв свое чистое естество,
Превратилась в наглое омерзительное существо.
Но ведь та, за кем он следил, была так хороша,
Ее волосы были прекрасны, кожа свежа,
Глаза казались небесными, ей только семнадцать лет -
Недавно настигший разврат не оставил на ней свой след.
Художник стоял неподвижно и уже был готов,
Позабыв про все, мечте простодушно отдаться вновь.
Красавица улыбнулась, нагло и многозначительно,
Говорить стала что-то, но так пошло, так унизительно!
Он не вынес этого, он прочь бросился со всех ног,
Мимо темных дворов - быстрее в свой тихий чертог!
Прошла неделя, его труп нашли на полу
С перерезанным горлом, он умер в ужасном бреду.
Так погиб художник - жертва безумной страсти,
За пару мгновений узнавший, что же такое счастье.
Гроб его вынесли тихо, никто по нем не горевал,
Плакал один лишь сторож, да и тот с утра перебрал.
(2)
