“…и улетел…”
1
На асфальтированной, запылённой земле стояли деревья. Их верхние листья были уродливо-высоко (как голова сумасшедшего, который смотрит на себя из пяток) и просветы тёмно-синего неба едва виднелись. А между просветами и пылью, в пространстве лишённом воздуха (но в котором было легко и прохладно дышать) сгоревшее и измазанное дождём золото солнца пело песню о домах без окон. Люди торопливо уходили из банки этого пространства в баночки трамвая, квартиры, зонта... Но не все уходили. Как будь-то разбросанные чьей-то безразличной рукой, у аптеки, на перекрёстке, возле стены… – стояли люди с блаженными, нежными лицами. Они стояли под дождём.
Некоторые стоявшие улыбались, некоторые плакали, но большинство из них – беззвучно шевелили тонкими, мягкими как лепестки вишни губами. Они почти не заметили мужчину с собачкой, кричавшего им: “Не пойте про меня дурацких песен!”, они почти не заметили ветра, трепавшего им волосы; “Люди; где-то рядом ветер” – подумал стоявший рядом со мной мальчик в длинной белой рубашке, а в глазах его было небо (но он точно родился в Иванове – был моим соседом уже 17 лет). В поле шёл длинный дождь, в саду весенний ветер дул на лепестки вишни, на лавочке у обрыва не было никого.
Кто-то сказал Маше: “Ты дура!”. “Не будем спорить о мелочах” – Маша давно смотрела через стекло балкона на мальчика в длинной белой рубашке, стоявшего рядом со мной. Их взгляды так никогда и не встретились: мальчик пел, любил что-то, спасал муравейник в лесу от пожара, а Маша… часто встречала рассветы с бутылкой воды, иногда вспоминала моего соседа, любила розово-голубое, бледное небо после дождя.
Дождь кончился. Стало больше просветов, появились лужи. Ранний петух, оравший по ночам, спал. Воздух стал ещё прохладнее, холодок пробежал по груди и остановился у сердца. В руке давно сгорела сигарета. Синий туман подкрасил остановку на близком городском горизонте. Как весенние лесные ручейки зазвучали голоса. Жаль, что тебя там не было.
2
… окне увидел маленькую, зелёную улочку с двумя фонариками, окружённую тьмой и во тьму уходящую. Я прижался лбом к стеклу, что бы свет из коридора не мешал мне, и секунду ждал Серого Волка и Ивана Царевича, Бабу-Ягу в ступе, ёжика с яблоком на иголках… а потом вышел на балкон.
Из прохладного воздуха весенней ночи падали редкие капли дождя. Отчаянный запах молодых листьев, “духов компании Эйвон”, звёзд и луж пьянил избранных любовью и избранные, скрытые от любопытного неба зонтиками, медленно гуляли по тротуарам. А асфальт блестел… мне стало немного жаль, что по нему ездят машины и что до утра он высохнет. Проклятый петух заорал. Я захлёбывался в черёмухе…
А вчера в это время кто-то, стуча палкой по гаражу, пел, что снится ему не рокот космодрома… – мне понравилось слушать, правда сначала я думал, что за гаражами колдуют и поют ритуальные песни.
Я прищурился так, что стали видны только точки разных фонарей. …Нет, всё же птицы прекрасны. …Но только не петухи!
На нижнем балконе светилась красная лампочка антенны, а звёзд не было. Кто-то крикнул “Эй”, перила обожгли меня холодом, и я отошёл вглубь, вспомнил морозную зимнюю ночь...
В свете фонаря деревья очень зелёные, даже зимой. От дешёвой сигареты у меня закружилась голова, я улыбнулся и прижался затылком к стеклу. Пепел упал на руку. В небе мерцала звезда, облака светлели. Глупо не называть жизнь вином. В коридоре перегорела лампочка. Каждый, кто…
3
В воздухе блестели берёзы и голоса птиц, огромный куст черёмухи что-то ароматно и негромко пел, падали первые, бережные (всегда такие неожиданные) капли дождя. Они удивили рощу и поле: приподнялась пыль, завозились листики и веточки, бабочка взлетела выше…
К вечеру дождь перестал. Всё посерело, замерло и лишь в паутинке у клёна дрожали упавшие с неба… Как будь-то весь мир ждал именно этого дождя, боролся за него, жертвовал ради него, страдал, оставлял любимых, создавал Дахау и уничтожал память… а вот теперь – цель, Великая Цель достигнута… Но показалось малиновое закатное солнце, осветило туман на реке под холмом и раскрасило воздух в радугу, вновь запели птицы, проехала девочка, на сверкающем спицами велосипеде – и завтрашний день уже показался на горизонте.
4 (“…как маяк”)
Ночь. После дождя прошёл день. В небе мыльно летали точки света, с земли свалилась звезда. По чёрной лужайке метался сверкающий звук оборванной цепи, лодка простучала по стеклянным кочкам асфальта, а на дуге горизонта, в кошачьем рёве, отчаянно мигал огонёк.
5
Днём опять был лысый дождь. Солнце спряталось за тучками и готовилось соскользнуть за землю.
Дешёвые сигареты опять закружили мне голову. Пролетела пушинка.
Синяя машина проехала по голубому асфальту, поливая его липким жёлтым светом. Через пустыню дороги прошёл верблюд кошки.
6 (десакрализованное небо)
Восковые листья дерева, светясь, потрескивали спичками в коробке. Ныл и постреливал синяк востока. Крошки звёзд читали себе поваренную книгу. Двумя окурками вышки Земля молилась, что никогда больше не будет пить.
(0)
