Правители замерли, жадно втягивая воздух. В нём витали запахи и чувства недавно законченной войны. Войны не в их пользу. Все как один – в костюмах, строгие, взоры устремлены на кафедру. На победителя.
- Ваш организм биологически несовершенен.
Механические звуковые волны, заменявшие речь, были внятными, словно их долго оттачивали.
- Но это лишь оболочка. Она заставляет вас страдать, из-за неё вы кричите от боли, умираете, поддаётесь искушению. Она ничтожна пред тем, что она скрывает.
Было немного душно. Но никто не шелохнулся. Кто-то, изгрызаемый совестью за свой народ, задумчиво смотрел в пол, кто-то внимательно разглядывал, как шестая рука Победителя очёркивает свою подпись в каждых документах, четвёртая и вторая спокойно лежат, лишь теребя механическими пальцами, а три остальных символично держали в воздухе три предмета. Яблоко, книгу, камень. Но все они слушали и вникали в речь Победителя.
- Откройте Нам то, что она скрывает, и Мы дадим вам новый мир. Без боли, без страданий, без смерти. Там будет всё, что вы возжелаете, вы будете новым Богом, всемогущим, вечным, дарующим любовь и свет. Отдайте Нам вашу оболочку, и Мы гарантируем каждое слово. Вы будете творцами своей вселенной.
МЫ ТРЕБУЕМ.
***
Пустота… Девочка стояла на рельсах, тупо вглядываясь во всё, что её окружало.
«Кто я?...»
Она осматривала себя, глядела на руки, будто незатейливые линии ладоней могли что-либо сказать. Тёмно-русые волосы, заделанные в хвост, некоторые пряди висели свободно, жёлто-карие глаза, немного очерченные скулы. У неё ничего не было. Классические джинсы (правда без карманов), кроссовки, длинная майка и чёрный плащ из грубой ткани, который, впрочем, смотрелся несерьёзно при таком холоде.
Девочка просунула руки в карманы и стала рыться, чтобы найти хоть что либо, что поможет нахлынуть воспоминаниям. Зажигалка. Сигареты. Она курит? Вроде нет. Платок. Просто красный платок. Без рисунка (девочка повязала его как бандану, иначе уши замёрзли бы от холода). Чёрные солнцезащитные очки. «Хамелеоны». Зимой им ну просто самое место. Блокнот. Однако он был пустым.
Послав всё к чертям, барышня тронулась с места. Она вглядывалась в диковатое окружение. Рельсы, да лес. Ещё какой-то намёк на дорогу. Надо идти по ней. Может, лучше стоило идти по рельсам. Или повторить подвиг тёти Ани. Ани Карениной. Девочка улыбнулась. Она помнит, кто такая Анна Каренина, но не может вспомнить своё имя. Она шла где-то два часа. Дорога увела её в поле. Белое бескрайнее поле. Джинсы взмокли до колен от снега, о кроссовках вообще лучше умолчать. Девочка пыталась отогреть заледеневшие руки. Не помогали ни карманы, ни дыхание, которое уже наверняка стало таким же холодным, как и воздух. Она достала сигареты. Может это согреет. После третьей затяжки она поперхнулась и выбросила эту дрянь в сугроб. Нет, всё-таки она не курила. Надо иди по дороге. Надо идти по дороге. Надо идти… Чёрт! Она остановилась. Дорога становилась всё запущенней, сугробы выше, а полю не было видно конца. Уже постепенно начинаешь недолюбливать родные просторы.
Родные? Нет. Она здесь родилась, но не здесь её место, не здесь её корни. Они вели дальше, по этой дороге. Надо идти, но не было сил. И снег, забившийся в кроссовки этому не способствовал. Небо, затянутое серыми тучами, смотрело то ли в ожидании, то ли с осуждением. А может и с тем и другим одновременно.
Тем не менее, дорога стала лучше. Появилась нетвёрдо укатанная колея. Девочка шла некоторое время, пока не услышала ласковое урчание мотора.
Сзади, мигнув фарами, приближалась чёрная Хонда. Она притормозила около девочки. Водитель, опустив стекло, сначала весело взглянул на продрогшую девушку, а затем, ласково улыбнувшись, спросил:
- Может вас подвезти? А то совсем замёрзнете. Тут до ближайшей деревни километров двадцать.
- Да, я буду вам очень благодарна.
- Садитесь на заднее сиденье.
Девушка, не сразу открыв дверцу (причина тому – заледеневшие пальцы), пробралась внутрь. В машине сидело трое человек помимо водителя. На переднем сиденье – белокурая девушка, на заднем, по всей видимости, её брат и длинноволосый парень лет двадцати. Пассажиры удивлённо и доброжелательно оглянулись на девушку. Тот парень с длинными полу распущенными волосами, мельком взглянул на неё, когда та скромно уселась рядом, и вновь погрузился в свои думы.
- Захлопни посильнее.
- Хорошо.
Девушка с переднего сиденья развернулась к ней.
- Меня зовут Аня. А это, - она показала на водителя – Сергей. А вот этот вот недотепа, к сожалению, мой брат, Дмитрий.
- Эй!
Аня взъерошила ему волосы и Дима попытался сделать то же самое.
- А…
- Меня зовут Алексей – представился длинноволосый красавец, когда девушка повернулась к нему с явным вопросом.
- А как же вас зовут, незнакомка в красной бандане?
- Честное слово, я не помню.
Девушка смущённо улыбнулась.
- Я не могу вспомнить кто я и где я.
В салоне чуть притихли.
Дима и Аня замерли, водитель удивлённо приподнял брови. Лишь Алексей не выразил никаких эмоций.
- Здрасте.
- Обалдеть.
- А куда ехать вы знаете? Знаете где ваш дом?
Девушка, ещё сильнее смутившись, снова закачала головой.
- Ну, ничего, побудете пока у нас, а потом может, вспомните.
- Если честно, то мы сами немного заблудились.
- Ань…
- Не Анькай. Мы ехали к нашим старым друзьям на дачу, а тот путь, по которому проезжали в прошлый раз, не нашли.
- Может его замело или просто проехали, не заметив.
- Ну так или иначе… И Лёшка сказал нам, чтобы поехали этой дорогой.
Димка ухмыльнулся и подтолкнул Алексея.
- Да он ваще у нас крутой! Екстрасенс.
Димка проговорил последнее слово чётко и халтурно изменив начальную гласную. Алексей взглянул на него и улыбнулся лишь уголками губ.
Некоторое время они ехали и вели оживлённую беседу. Разве что Алексей ехал молча, да и водитель лишь иногда вступал в разговор. Нельзя отвлекаться от дороги. Хотя… Это была не дорога, а чёрт знает что, но Хонда и Сергей хорошо справлялись со своим заданием и ещё ни разу не застревали.
Затем Димка, напялив наушники, стал играть в какую-то видеоигру, а пара влюблённых (как узналось из разговора – Аня и Сергей почти год вместе) начала перешёптываться о своих делах. Девушка сидела, уставившись сначала в серо-коричневую обивку, а затем в окно. Компания показалась ей хорошей. Весёлой и интересной. Вполне добрые и порядочные люди. Но всё-таки что-то было не так на душе. Может из-за того, что она не знает, кто она такая и откуда, может плохое предчувствие насчёт дороги… А может ей просто неудобно перед такими хорошими людьми.
- Мы живём иллюзиями, Виолетта.
Девушка оглянулась. Шёпот, казалось идущий откуда-то из глубины, несомненно, принадлежал Алексею. Он по-прежнему глядел куда-то в пол, но шептал определённо ей.
- Ты… знаешь…
- Да, ты - Виолетта и твоё место не здесь. Я знаю, кто ты. Я знал кто ты почти с твоего младенчества.
- Откуда?
- Я наблюдал за тобой. Ты сильная. Не в смысле тела… Ты сможешь преломить барьер.
Виолетта опасливо покосилась на пассажиров.
- Не бойся, они не слышат. Но ни в коем случае не говори им своё имя. Имя – это ВСЁ. Это больше, чем всё. И лишь оно принадлежит тебе. Ты не вправе отдавать его кому-либо.
- Ты можешь рассказать обо мне?
- Если захочешь узнать, ты сама всё узнаешь. Но если ты хочешь узнать правду, то готовься потерять всё. Готовься воспрянуть ото сна. Ты спала ровно шестнадцать лет. Ты была в забвении. Если хочешь вернуться со мной в наш РЕАЛЬНЫЙ мир, то только скажи. Но думай быстрее – у нас нет времени. Его категорически мало. Я боюсь не успеть. Они? Они лишь твоя иллюзия, но ни в коем случае не доверяй им! Они изменяться, будут против, ты окажешься одна во всём мире, который будет тебя осуждать. Либо идем, и узнаешь правду, либо оставайся и думай, что этот мир – реальный. Но это не так. Я бы мог тебе показать, но мне нужно лишь твоё согласие. И тогда я помогу тебе выбраться. Не бойся, я это уже делал, но предупреждаю тебя – не всё может пойти как задумано.
- Я поняла.
- Ты нужна мне…
Пассажиры стали слышнее и осязаемей. Шёпот прекратился. Аня обернулась назад и улыбнулась.
- Ух ты, наши голубки уже приворковались.
Девушка смущённо отодвинулась от Алексея. Тот по-прежнему остался без эмоций.
Некоторое время спустя Сергей заметил деревню.
- Кажись приехали.
Аня присмотрелась.
- Не знаю, я не уверена. Давай подъедем поближе.
Они подъехали.
- Не-е-ет, это не она. Ну конечно же не она! Я, конечно, понимаю, что Славка в глухомани живёт, но это уже перебор.
Аня хмыкнула. Со стороны Димы раздалось огорчённое междометие «Аййяй!», означающее, по всей видимости, что он отвлёкся на слова сестры и проиграл в своей игре. Алексей тоже стал осматриваться, но скорее для виду. Он будто всё знал. Нет, он точно всё знал.
- Ч-ч-чёрт.
- Там кто-то стоит, может подъехать, спросить?
Сергей подрулил к трактору. Там стояли двое молодых мужчин, прикуривали и хрипло и дерзко смеялись, видимо над своими шутками.
- Простите, вы не подскажете, как проехать в деревню Загорское?
- Куда-а-а?
Коренастый мужчина бесцеремонно облокотился о дверцу Хонды.
- Загорское,- смущённо повторил Сергей.
- Э, братец, ты не туда заехал. Ты сейчас в Красноплёсове.
- А о Загорском никто у нас даже и не слышал, - подтвердил веснушчатый паренёк с шапкой набекрень.
- Здесь вообще-то рядом нет никаких деревень. Да и добираться до них при такой погоде не советую.
- А переночевать у вас можно?
- Ндык попробуй. Если хочешь, то у нас есть дома, в которых никто не живёт. Но они все на замке.
- Нет, спасибо. Мы лучше к местным обратимся.
Парочка подозрительно ухмыльнулась. Скорее всего тому, что их прозвали «местными».
- Всегда пожалуйста.
Они припарковались (если то место, где они остановились, можно назвать парковкой) и вышли из машины.
Деревня и вправду едва подавала признаки жизни.
- Ну, как говориться, оптимист и на кладбище видит плюсики. Пойдёмте, проведаем местных жителей.
- Ты хотел сказать местных упырей?
- Эй! Только ещё от родного брата чёрного юмора не хватает!
- А чего не так то?
- Ну везде должны быть хорошие люди. Может в каком-нибудь доме примут…
- …обласкают, согреют и съедят. Оборотни все поначалу милые. И голодные.
- Дима!
Девушки остались вдвоём, а ребята пошли искать «местных жителей». Или вроде того. При виде трёх обгоревших домов, одинокого ржавого трактора и ещё около 14 построек окружённых непроходимым лесом создавалось впечатление, что те двое – единственные, кто выжил.
- Так ты не вспомнила, как тебя зовут?
- А? – девушка, словно очнувшись, вопросительно взглянула на Аню, затем, осмыслив вопрос, отрицательно закачала головой.
Она вспомнила слова Алексея…
- А этот парень… Алексей. Он какой-то…
- Странный? О да. Но он очень хороший, просто порой кажется таким замкнутым.
- А как вы с ним познакомились?
- Он жил в том же общежитии, что и мой брат. Так я познакомилась заодно и с Серёжей. Ну, Лёша, конечно, тоже милый, но, видишь ли…
Аня выдержала красноречивую паузу и затем уже с ненаигранным сочувствием продолжила:
- У него случилась какая-то беда с его любимой девушкой. Она то ли погибла, то ли,… в общем, вторая версия мне самой неизвестна, но она гораздо ужаснее первой.
- Что может быть ужаснее смерти?
- Не знаю. Может её украли… вроде что-то связано с мистикой. А может пропала без вести. Мы не знаем толком, из-за чего он стал таким неразговорчивым.
Аня пожала плечами.
- Но он… действительно не от мира сего! И не смейся.
Хотя девушка не думала смеяться.
- Он столько раз выводил нас из сложных ситуаций, всегда подсказывал нам, как поступить… Мы почти ничего не знаем о его родных. Вроде у него бабушка с дедушкой живут где-то под Москвою. И довольно неплохо живут в отличие от внука. Но наверно, они перессорились с родителями и теперь все живут по отдельности.
- Печально.
Димка выбежал, чумазый как чёрт, но с довольно поблёскивающими глазами.
- Девчонки! Давайте помогайте, а то мы тут надолго…
- Да мы тут и так надолго! И где ты так вымазался?!
- Вспомнил старое, - Дима показал на дом.
- Паркур, - пояснила девушке Аня.
Вскоре они увидели Сергея.
- Нет. Почти никого нет... А большинство домов заперты.
- Прям как в ужастиках! Хи-хи-хи-хи! Поворот не туда!
- Боже, уберите от меня этого Джиперса - Криперса! – взмолился Сергей.
- А где Лёша?
- Эмм…
Дима и Сергей переглянулись.
- Отряд не заметил потери бойца…
- Вот-вот! Нас осталось уже только четверо. Кто знает, может эта незнакомая девушка, которая не помнит своего имени, привела нас в своё логово, и теперь будет незаметно убивать всех по очереди.
Девушка испугалась, когда Дима обратил на неё подозревающий взгляд.
- Не принимай близко к сердцу, он всегда так шутит.
- Я поняла.
Пока компания, шумя и балагуря, продолжала поиски, девушка осталась и стала осматриваться. Большинство домов были двух-трёх этажными и довольно высокими. И выцветшими. Высокие тополя и сосны порой едва доставали до чердака. Она стала слушать голос. Вернее то, что подсказало ей, что надо идти именно по этой дороге.
Завернуть за дом, на которого упало дерево… Пройти еще немного… Домов здесь оказалось гораздо больше, чем казалось. После дома, в котором жила старушка с четырьмя внучками,… после дома с ёлкой, прорастающей чуть ли не сквозь него… Вот он… Не низкий, не высокий,… такой же как все… Девушка уверенно и быстро подошла к двери… В руке – ключ… Она открывает дверь… Нет. Стоп…. Надо подождать, надо решиться… Девушка считает в уме. Стоит ли делать шаг, когда откроешь дверь?... «Три, два, один» Она зажмурила до боли глаза, распахнула дверь… Её обдуло холодом… и тьмой… Девушка открыла глаза и поняла, что стоит на пороге, держа за ручку дверь, а перед ней – мгла и пропасть.… Тишина, которая превращается в оглушительный крик, и крик, такой громкий, что расценивается как тишина: «Алексей, Алёша, я хочу узнать правду! Помоги мне!»
Девушка обернулась, она не слышала, что сзади кто-то подошёл. Те двое, что стояли около трактора, были здесь, рядом. Они стояли, чуть согнувшись, смотря на девушку и сквозь неё, с алчностью, капающей подобно их слюне изо рта.
- Ты…
- Ты открыла его…
- Кто ты такая?
Под напором четырёх жадных глаз, девушка начала отступать вглубь дома. Всё оказалось вполне обыденным – пол, потолок, мебель – всё как полагается. Никакой пропасти. Это была иллюзия? Но, тем не менее, сейчас это было не важно. Они смотрели оба… не звери, не люди… Глаза медленно выдвигались из орбит, обнажая белки глаз, с красной сеткой капилляров, они оба пригнулись к земле ещё сильнее, они оба полыхали ненавистью… Девушка отступала всё дальше и дальше…
- С**ка…
Они, открыв рты и согнув руки так, будто видят пред собой сокровища и желают их сгрести все вместе и унести самую большую часть, начали наступать, сначала передвигаясь медленно и буравя девушку взглядом. Та взвизгнула и помчалась на второй этаж. Она закрыла за собой дверь на замок, заставив её комодом, стулом и прочим хламом, что могла найти в комнате. Она обессилено упала, съехав по стенке. И замерла. Тридцать секунд она слышала лишь как бьется её сердце и как те двое так же медленно шагали внизу. Она чувствовала, что они идут всё так же – скрючив руки, выпучив глаза, раскрыв рот, будто захлебнувшись от своей жадности. Это не надо было видеть, чтобы знать об этом. Они сделали ещё один шаг и остановились. И дом исполнился рёвом двух голосов. Они то завывали, будто причитая о чём-то, то с каким-то неистовым наслаждением агрессии выплёскивались подобно цунами, заставляя дребезжать стекла. Они рванули туда, куда спряталась девушка. Дверь не поддавалась с первого раза. Комод ломился, готовый проворно отскочить от дверного проёма. Девушка отчаянно закричала. Больше некуда бежать, некуда прятаться… Большая комната с высокими окнами казалась ещё больше… С высокими окнами… Окно! Девушка, отрешённо и молниеносно пересекла расстояние, разделяющее её от окна и выпрыгнула. Стекло жалобно зазвенело. Девушка кубарем скатилась вниз, и тотчас встав на ноги, побежала в противоположный дом. Как только она захлопнула дверь, два человека выломали дверь, разодрали в клочья комод и его содержимое, так что щепки слились в однородную массу, и, не найдя в комнате искомого, взревев с прежней силой бросились к окну.
Девушка стояла посреди комнаты. Было так же темно. Она плакала. Из угла к ней направлялся свет. Кажется свечи. Ещё один полоумный житель?
- Кто я? Где ты?- кричала она в изнеможении. Кричала из-за боли, из-за страха, из-за вопросов.- Где правда? Ты обещал!
- Тсс.
Женщина с горящей свечой приблизилась.
- Чего кричать, лучше следуй за мной.
За дверью послышались всхлипывания и завывания. Её терзали пальцами, но казалось что этот предмет гораздо твёрже
- Не бойся, она крепкая.
Они ушли вглубь дома. Женщина резко остановилась.
- Тебя позвал Алёша?
Девушка опешила.
- Да, похоже так. Меня зовут Евгения. Можешь звать просто Женя. Не говори мне своё имя, иначе всё испортишь. Ты им не говорила, как тебя зовут?
Девушка яростно замотала головой.
- Ты – избранная. Алексей приходит и выбирает избранных. Четверо из нашей деревни не смогли ими стать. Я в их числе. Двое отказались от затеи и решили жить во лжи, а одного растерзали люди.
- Это не люди! Это звери!
- Нет, ты неправа. Это люди. К сожалению. Не перебивай. Сейчас я провожу тебя до чёрного входа, ты побежишь через лес. Вот, держи, - Женя отдала ей полыхающую свечу, – она будет направлять тебя. Не попадайся этим людям, иначе они от тебя живого места не оставят!
- Но как же мои друзья?
- Запомни – нет тебе здесь ни друзей, ни врагов! Это лишь твои иллюзии. Все люди живут в иллюзии жизни, которую сами себе выдумали. А правда лишь за тем, кто живёт и ощущает свою жизнь. А все они – жаждут жизни, которую у них отняли… более четверти миллиона лет назад. Идём сюда.
Они подошли к двери. Женя подумала немного и сказала.
- Там будет очень сложно, но я надеюсь, что у тебя всё получиться. У меня не получилось, я не справилась. И я осталась здесь… ты должна всё преодолеть, слышишь?
Женя распахнула дверь. Порыв холодного воздуха обхватил их, но не смог затушить свечу. «Колдовство?»
- Беги!
Девушка рванула что было сил. Она прикрывала свечу рукой. И мягкий свет пламени косился против ветра, указывая ей дорогу.
Она бежала, захлёбываясь морозным воздухом до сипоты в горле. Треск снега под ногами, изображение немного плыло, так как воздух резал глаза до слёз. Девушка добежала до леса и, услышав сзади сипение голосов, ускорила бег.
- Стой!
Она не слушала. Она боялась обернуться, но знала, что за ней бегут четверо человек. Ветки хлестали по обнажённому лицу и рукам.
- Стой, стерва, кому сказал!
Что-то со свистом пролетело рядом. Вероятно кто-то пытался бросить в неё палку. Девушка бежала, подгоняемая глухим утробным рыком людей. На её счастье лес стал редеть, но люди бежавшие за ней были в более хорошей физической форме, и девушка чуть заметалась в неизбежности. Перед ней было поле. Кажется, оно обрывалось. Да, это был обрыв в реку. Девушка в смятении поглядела на свечу. Прямо. И тут её пронзила жуткая боль. Кто-то умудрился кинуть ей камень промеж лопаток. Она упала на землю. Свеча выпала, и покатившись по снегу, затухла. Девушка чуть обернулась. Они бежали из леса… Двое, которые преследовали её из того злополучного дома, Сергей и ещё незнакомый мужчина. С левой стороны леса медленно шагали двое. Это были брат и сестра. Они держались за руки и смотрели на девушку. Без злости и осуждения, без каких либо эмоций. Просто смотрели немного хмурясь. И медленно шагали к ней. К ней бежал незнакомый мужчина.
- Имя! Быстро имя!!!
Он пытался схватить её за полу чёрного плаща, но просчитал и упал, зарывшись носом в снег. Девушка старалась подняться, но боль была сильнее её. Она снова взмолилась всем своим существом, она звала… «Алёша! Алёша, помоги!»
Вдруг она почувствовала рывок. Словно кто-то резко потянул её за руку. И вовремя. Мужчина вновь повторил свою попытку, но и на этот раз только схватил руками воздух.
«Сюда!»
Она бежала, повинуясь голосу из неё…
Люди догоняли её.
Обрыв.
«Доверься мне…»
Девушка разбежалась и боковым зрением увидела приближающегося к ней Сергея.
- Тринадцатый сектор! Ошибка в тринадцатом секторе! – его голос странно бурлил, - Сбой системы в ячейке 823AHJ14890973 дробь Б1!
Девушка оттолкнулась от земли.
«Доверься мне…»
Поток воздуха, завладев полами её плаща, начал его трепать, развязал и сбросил бандану с её головы. И она, как красный флаг, трепеща на порывистом февральском ветру, была как сигнал «Нет»
Девушка зажмурила глаза. Она падала… Она падала вверх.
И увидев в небе знакомые очертания, она словно потянулась к нему…
***
- Ошибка в тринадцатом секторе! Ошибка в тринадцатом секторе! Выслать смотрящих! Ошибка в тринадцатом секторе!
Девушка очнулась от жуткой боли. Сначала ей казалось, что при падении она переломала себе все конечности. Но, взглянув на них, она увидела, что от них идёт бесчисленное множество проводов.
- Виолетта, скорее!
Сильные руки тянули её из бесчисленных лиан, обвившихся вокруг неё. Они искрились и шипели, когда Алексей, прочищая дорогу Виолетте, срубал их наотмашь коротким мечом.
Он выдернул её из объятий чёрных и серых проводов и выпрыгнул с девушкой на площадку.
- Держи! Никуда не уходи, я скоро!
Он снял с себя плащ и нырнул в какую-то другую ячейку.
Виолетта только что заметила, что на ней не было ни того чёрного плаща, ни кроссовок, ни джинс. Только кровь стекала из сгибов локтей, висок, запястий, лба, позвоночника, в общем из тез мест, к которым вкреплялись провода. Она дрожащими руками надела коричневый длинный плащ.
Алексей вскарабкался на площадку с окровавленным мальчиком в руках. Тот был без сознания.
- Бежим!
Они бежали по каким-то коридорам. Звуки сирены и голос, напоминающёй об какой-то ошибке заглушали собственные звуки. Мигала красная лампочка. Тревога. Они завернули за угол и остановились.
- Помоги мне. Подержи его. Не тяжело?
- Он истекает кровью…
- Мы успеем.
- Где мы?
Виолетта подняла глаза наверх и пронзительно завизжала. Алексей молниеносно обернулся и отпрыгнул в сторону, обнажив меч. Механизм странной и невиданной до сих пор конструкции тянул многочисленные антропоморфные металлические конечности к беглецам. Парируя удар за ударом, Алексей с кошачьей грацией подлезал и сдёргивал провода, пока техника не застыла. Страх неожиданности, ещё не покинувший Виолетту застыл в её глазах.
- Чего ты стоишь?! Бежим!!!
Он несколько грубо ухватил её за руку, и они ринулись с места. Память не успевала зафиксировать россыпь коридоров и поворотов. Но вот – просвет. Пылающее в небе солнце озарило белоснежного коня, который смотрел на них, навострив уши. Алексей что-то сказал ему, и мудрое животное наклонилось. Он подсадил Виолетту на коня (та всё время не выпускала из рук безжизненно повисшего мальчика) и сам запрыгнул следом. Лошадь тронулась, не требуя понуканий. Сидеть без седла было неудобно, Виолетта сидела словно деревянная, обхватив серебристые бока, но при этом, боясь причинить боль животному. Альбинос быстрым и абсолютно бесшумным аллюром скакал, растворяясь в окружающей флоре и фауне будто туман, скользил над землёй не оставляя следов, лишь чересчур резко разворачиваясь на известных лишь ему и легко придерживающему поводья хозяину поворотах. Алексей прижал Виолетту сильнее.
- Держись!
Лошадь и трое всадников на несколько секунд воспарили над землей в неизвестности, а затем обрушились в воду. Виолетта обхватила мальчика покрепче и зажмурила глаза. Но воды она не было. Вернее было что-то иное. Что-то точно такое же, как и она сама, проплывающее мириадами мимо. Было странное ощущение. Что всё вокруг – и есть она сама. Виолетта открыла глаза.
Она стала водой. Или вода стала ей – уже бесформенной, текущей по течению. Всё слилось в единый поток – лошадь, мальчик, Алексей – частицами проникая в её частицы, но при этом оставаясь некой тайной, данной им изначала при жизни.
Быстрое течение увлекло их вдаль от страшного места. Виолетта увидела берег и вдруг почувствовала под собой движение жизни, переполняющее его собственного хозяина. Она почувствовала боль, скорбь по времени и почувствовала, что она крепко обхватила и прижала к себе её владельца. Она почувствовала нирвану и защитника, что подобно сильным крыльям был у неё за спиной…
Лошадь выпрыгнула на берег, не увлёкши за собой ни одной капли воды. Весь квартет остался таким же, как и до того как прыгали в воду. Чувство единения прекратило существовать, и Виолетта с непривычки некоторое время не могла реагировать на какие-то вопросы Алексея. Он слез, забрал у неё мальчика и протянул было ей руку. Виолетта автоматически протянула свою, и, теряя равновесие, соскользнув с белого благородного существа, упала в обморок.
***
Очнулась она на следующее утро. Рассвет, ещё не приняв свою силу над небом, переливался в капельках росы где-то на горизонте. Туман стелился над землёй, но отчего-то не было привычной утренней прохлады. Виолетта заметила, что она умыта, расчёсана и одета в тёплую шерстяную одежду, и её щёки запылали от осознания того, кто это сделал. А Алексей сидел рядом и задумчиво смотрел куда-то в звёздное небо. Виолетта вгляделась в его симметричное смуглое лицо. Ей казалось, что она где-то уже такое видела. Причём не в жизни, а в книгах. Причём не то религиозных, не то мифологических. Алексей поймал её взгляд и улыбнулся. Он не спросил, как она себя чувствует, ни упрекнул её за недавнюю неуклюжесть, просто сидел молча и улыбался. Молчание становилось неловким и Виолетта, увидев рядом белую тень, мысленно поблагодарила уже второй раз спасшую её лошадь.
- Как его зовут? – спросила она, чуть кивнув в сторону мирно пасшегося коня.
- А зачем тебе это знать? Он же тоже не будет тебя звать по имени, верно?
Виолетта усмехнулась. Алексей вновь обратил свой взгляд к небу. Краем глаза они оба заметили, как мальчик чуть-чуть колыхнулся. Он был в некоем подобии спального мешка. Раны были перевязаны, непослушные русые волосы чуть трепетали на дыхании ветра, а длинные ресницы подрагивали от обилия сновидений.
- Кирилл. Он в порядке, скоро проснётся. Он всё ещё там.
Виолетта сострадательно прикоснулась к его тёплому лбу…
- Так это и есть – правда?
Алексей пренебрежительно фыркнул и смотря на мальчика (но в сущности глядя куда-то сквозь него, в неизмеримое пространство), стал говорить быстро и отчётливо, будто что-то говорило за него, шевелило его устами.
- Какое глупое название. Правды нет нигде. В этом мире существует только невнятная закономерность парадоксов и теорем. Люди сами себя пробуют на прочность, я бы сказал на вечность. Но, в конечном счете, это глупое самовыражение и сгубило их. В блаженстве своих неуёмных желаний, в бесконечном восторге перед новыми территориями, которые обратились для них сводом проводов и трубок, они захватывали новые границы науки, интеллект развивался, стремление к материальным благам превышали самопознание, духовное развитие. Человек брал, но не отдавал. Не умел, да и просто не считал это должным. Люди становились умней, начитанней, разум достигал многих границ. Не зная чем себя развлечь, когда весь креатив как он есть, выжил себя, когда весь адреналин выкипел из крови, когда закончилось разнообразие сексуальных контактов, люди начали медленно пожирать друг друга со скуки. И это было самое ужасное. Скука. Когда все пути пройдены и испробованы, когда есть всё – остаётся лишь один враг – ты сам. Человек перепробовал всё, и то, что раньше он замыкал в себе порой глупыми и абсурдными законами, выплыло наружу. Зная о безумной человеческой энергии, на неё стали покушаться многие. Человек, воюя сам с собой не заметил, как оказался вмиг захваченным. И победитель поставил условие – использовать человеческую энергию их собственных тел, при этом даровать человеку то, в чём он нуждается. В итоге хотели люди того или нет – они оказались некими батарейками для более мощного организма. При этом их сознание погружалось в забвение – человек был представлен самому себе. В забвении работало лишь человеческое подсознанье. Но так как человек полностью был лишён фантазии из-за того, что всё им уже было пройдено, заново придумывал свою историю. Не придумывал даже, а вспоминал, запутывая сам себя с каждым разом всё сильнее. Заново топил Титаник, заново любил, заново плевал в сторону Христа и заново омывал своими слезами его ноги, заново учился хитрить и обманывать сам себя. И заново переживал тот момент, когда на него нападали…
Его взгляд потух. Виолетта, ловившая каждое его слово, подвинулась поближе. Через минуту, обдумав всё, она спросила с ноткой вызова:
- Так зачем же ты спасаешь людей, хотя там – они гораздо счастливей и безвредней? Зачем, если они снова начнут разрушать всё – и живое и мёртвое? И снова опустошат этот прекрасный мир?
- Откуда ты взяла что счастливей? Получив всю необходимую энергию, механизм выбрасывает иссушенное тело и, прожив все жизни своей сущности, человек думает, что он якобы переносится в другое измерение. На самом деле у себя во сне он умирает в последний раз, а здесь просыпается – старым и изношенным и абсолютно ни на что не пригодным. И последние два-три дня он проводит на специальном заводе… как бы это помягче… по утилизации, дожидаясь своего часа когда его спрессуют и отвезут с такими же телами в космос, где их распыляют… Да-да, не думай, что всё это ирония. Они заботятся о Земле. Разве ты не видишь как всё экологично и разумно вокруг?
- А ты хочешь вернуть людей, чтобы всё изменилось…
- Они умирают неспокойной смертью. Когда человеку всё было доступно, он знал, что там будет после смерти. Но он не знал, что будет после окончательной смерти. Он думал, что будет прекрасно, не отдавая себе отчёта как это «прекрасно» будет выглядеть. И тут он видит опровержение и впервые за все столетия он чувствует смятение в душе, он чувствует, что всё можно было изменить, хотя и сам не знает для чего. Происходит какая-то ошибка в расчётах и вместе с телом погибает и сущность, которая дана с рождения Вселенной. Происходит дисбаланс. А как известно – Вселенная это большой и сложный организм. И недостаток чего-либо здесь заполнить очень сложно. Рождаются новые миры, но уже никому не нужные. В конце-концов человек изучил только одну плоскость. А всё, что надлежит узнать впереди – многогранно. Это «всё» - и есть сам человек.
- Духовное развитие?
- И оно тоже. Хотя бы взять пример с тебя и Кирилла. Ты слушаешь меня, будто в первый раз узнаёшь свою историю. Ты даже не знала своего имени, родины, судьбы. Человек знал всё, кроме одного – чтобы действительно знать всё и ощутить свою жизнь – надо ничего не знать.
- И я здесь… я избранная, потому что ничего не знала?
- Да. И ты преодолела барьер. Вас пока только двое.
- А ты? Как ты узнал обо всём этом?
- А я… А мы с ним должны были знать об этом – Алексей кивнул в сторону лошади. Та подняла голову и посмотрела на ведущих беседу. Затем, постояв так несколько минут, фыркнула негромко и принялась вновь щипать траву.
- Просто пришло наше время.
***
Кирюша бежал и дёргал санки за нить, оборвавшуюся с одного конца. Был мороз и снег трещал под ногами. Кирюша кричал что-то неопределённо радостное. Затем остановился с тем же выражением лица. Впереди на обрыве столпилась куча народу и смотрела куда-то вниз. Что-то подсказало Кирюше, что на любимой горке сегодня не дадут покататься – надо было пройти через эту толпу, а там наверняка кто-нибудь из соседей и потом бабушке скажут, что он опять катался с той крутой горы. Ну да это ничего! Кирюша, пожав плечами – то ли своим мыслям, то ли жизни – отправился домой.
Когда, стряхнув снег с саней, мальчик прошёл поставить их в сени, он услышал, как мать с кем-то разговаривала. Кирюша на цыпочках, едва дыша, приблизился к двери.
- Нет, нет, вот ужас то!
- И как такое могло случиться...
- А кто это – из наших чтоль кто?
- Так ты помнишь тот дом на углу-то?
- Ну?
- Помнишь там Машка-то жила? Тихая вся такая?
- Ну как же не помнить!
- Она ещё сюда с дочерью переехала. Имя у неё было странное такое. Как же это… сейчас…
- Нерусское какое-то.
- Да-да, нерусское… как же его… Может, ты помнишь?
- Нет, я и дочку-то в лицо не особо запомнила.
- Ну потом может вспомню. Так вот, к нам в деревню приезжал парень один. Друга навестить. Семёна-то. Помнишь ли? Это который в Москву укатил год назад… Так вот этот парень в Индии жил, многое знает, многое истолковывает. Что да как. И девушка-то ему приглянулась. И сам он собой видимо неплох был – смуглый, кареглазый. Только с длинными волосами все ходил.
- Чёрт знает эту городскую моду…
- Не перебивай а ты! Ну так вот, увёз он её было с собой в Москву а она – ать!- и исчезла! Говорят, без мистики тут не обошлось.
- Да какая мистика! Влюбилась девка в другого, мало ли в Москве женихов-то богатых…
- Не знаешь, не говори! И хватит тебе перебивать! Парень-то тот везде искал, всех опрашивал, да не нашёл. Пригорюнился. Чуть было не отдал концы в воду. Хорошо, что компания нашлась хорошая – они его и поддержали. И собрались, значит, они однажды к другу в гости и поехали не тем путём. А по дороге подобрали девушку. Пожалели – она одна тащится по сугробам в лётком пальтишке да с косынкой на голове. Даже своего имени не помнит. И всю дорогу-то она около парня сидела и молчала, точь-в-точь как он.
- Ну как это – молчать так же?
- Да так это, подруга моя недалёкая! Так же, значит о том же. Повод был одинаковый. Ну вот они заплутали и к нам свернули. Ехать-то уже далековато, да и время позднее. Решили хоть у кого-нибудь на ночлег попроситься. Только было пошли к нам спрашиваться, как замечают – нет двоих. Испугались немного – пошли искать, да в лесу заплутали. А потом их водитель-то на поляну набрел, смотрит – а там следы около обрыва. Подошёл поближе – а там та девушка лежит. Та самая. И одна. Получается, что она пропала, потом нашлась, а потом бедолагу блудную её же парень столкнул.
Послышалась молитва. И стандартное русское молчание – не обсуждая происходящее сразу, а сначала поскорбить по горю.
Кирюша ничего не понимал из разговора. Он не мог представить двух сине – серебристых фигур, бегущих одна за другой к обрыву, не мог представить девушку в пальто и косынке, да и самого парня тоже. И дело было вовсе не в возрасте – Кирюше было одиннадцать лет. Не так давно, когда родители накопили достаточную сумму, они поехали в какой-то ближайший город на обследование (тогда было ещё и масса переживаний и тревог – впервые юной душе открылся большой город – с его дико правильными улицами и домами, с его гудящим транспортом и людьми). И диагноз был поставлен – синдром Дауна. Кирюша был немедленно схвачен родителями под охапку и увезён домой, а город так и остался в своём мрачно-грязном величии. Кирюша отошёл от двери, стараясь всё так же негромко дышать и неловко и тревожно взмахнув руками, направился наверх. Там, на чердаке у него были припрятаны свои богатства. Разговор мамы с соседками для него ничего не значил, но оставил какой-то след в душе. Он грустно и с тихим испугом осмотрел окружающие его вещи, будто не узнавая их. Его большие глаза казались ещё больше. Он осторожно закрыл дверь и остался стоять некоторое время. Он чуть дрожал, будто осознавая пространство и боясь его тишины. Боясь, что из этой тишины исторгнется рёв. Он на цыпочках, боясь спугнуть самого себя, приблизился к заветному уголку. Нащупал спички в карманах штанов – ага, не забыл. Кирюша зажёг свечку, которая сейчас отчего-то горела неправильно, и достал любимую картинку. На ней был изображён индийский бог в одной из своей ипостаси. Это был Калки – всадник на белом коне, который, как утверждала надпись внизу придёт на землю и уничтожит всё зло. Кирюша прислонился щекой к рисунку и сквозь дрёму начал чувствовать, что к его лбу прислонена чья-то заботливая рука, а непослушные русые волосы чуть трепетали на дыхании ветра.
(4)
