Начало сентября не было богато событиями на Южном фронте. Станицы то занимали большевики, то они вновь переходили в руки добровольцев. Неприятель, понимая свои неудачи на Кубани, паниковал и приступал к самым жестоким насилиям против добровольцев.
Об этом вычитали в «Известиях» Баранов Роман Николаевич и Мирошин, сидевший в телеге красного обоза. Ему случайно попались в руки «Известия» и он с большим интересом прочел в них короткие, но приятные вести.
Андрей Мирошин дивился еще тому, что красные взяли его, пленного, а допроса не ведут. Зато «велось» нечто другое — постоянная пьянка большевиков не стихала, многие из них уже спали на земле, ничего не помня. «А где же комиссар» - мелькнуло у Мирошина в голове. И только сейчас он увидел, что командир отряда спит, опустив голову в котелок с пивом.Зрелище было впечатляющее. Ротмистр отвел взгляд на остальных большевиков и сразуже отвернулся, убедившись, что там не более приятная картина.
Понимая, что сейчас делать нечего, а из плена так просто не убежать, ротмистр вновь сел за рояль.Он элегантно и неторопливо стал выводить известную мелодию, потом перешел на другую и так прошел час. Мирошин нисколько не уставал за роялем, наоборот, это прибавляло в нем спокойствия, он отвлекался от мыслей, связанных с большевиками. Наконец даже громкую музыку прервал чей-то ненормальный выкрик: «Ты пленный или пионист? Садись куда полагается в угол, а на советское добро не смотри!» Кричал окончательно пьяный красноармеец, который едва держался на ногах. Ротмистр безоговорочно повиновался.
Дочего отвратительным казался ему этот большевистский тыл, трудно даже передать.
У МАНЫЧА
Корниловцы уже пришли в те места, где Маныч впадает в Дон. Болотисто и очень напоминает Рогожьи болота. Нет нигде места, где можно было бы укрыться от жары или дождя. Стояли золотые дни «бабьего лета».
Возле реки показался поселок, расположенный на берегах Дона и Маныча. («Есть у вас добровольцы в поселке или нет?» - спросил Андрей Мирошин у рыбака, не спрыгивая с лошади. «Есть. И еще, ваше высокоблагородие, поручик Добровольской армии остановился. Совсем недавно. Но ваше высокоблагородие, будте аккуратнее с ним, он странный какой-то,»- серьезно ответил ротмистру рыбак. Только сейчас он заметил, что Анатолий Баранов, сидевший рядом на коне, в белом мундире с генеральскими погонами.
Корниловцев добровольцы встретили привычным «ура!» Поручик сошел со ступенек в растегнутом френче, еле ступая. Что он болен было сразу видно: бледное, словно полотно лицо, расширенные глаза, весь исхудавший и руки тряслись. Несмотря на все подобные болезни, он просил корниловцев пройти в дом поужинать с ним. Поручик жаловался на свое здоровье, сетовал на бесконечные нападения большевиков.
Наконец, ночью, когда все спали, штабс-капитан услышал, как мечется в своей комнате поручик, стучит посудой, что-то приговаривает. Затем хлопнула дверь и он не появился.
А утром среди добровольцев пронеслась весть: командир поручик пропал бесследно. Ни один житель поселка не знал, что с ним произошло. Полк потерял всякую надежду на скорое появление поручика. Его искали весь день.
Темнеть стало быстро. Именно в это время в безлюдной степи Мирошин наткнулся на труп поручика. Он застрелился, кровь запеклась на голове. Пролежал он пол дня, побледнел.
Когда труп дали осмотреть в полку, то врач с печальным видом сказал: «Бешенство».
«Теперь понятно, почему этот офицер был таким странным и нервным. Он уже сходил с ума. Я не раз читал о бешенстве и знаю ее по наслышке, а вот сейчас столкнулся вплотную,» - сказал Баранов. Да, Толя, мне не раз приходилось встречать бешеных собак и людей. Посмотри на взбесившуюся собаку и сразу вспомни митинг, думаю, ты их не отличишь. При Скобелеве один войсковой старшина в нашем войске взбесился и повесился, такое бывает,» - говорил Роман Николаевич.
Только корниловцы задремали, как, эхо стали доносиься оружейные выстрелы. В темноте ничего не было видно в бинокль как ни старался Баранов разглядеть противника. Красных, судя по тому огню, который они вели, было не очень много, и добровольцы решили остаться на Дону до тех пор, пока не разгормят отряд противника. Баранов при первых неприятельских выстрелах залил костер водой. Пули, жужжа, летели вдоль земли и сбивали репьи. Выстрелы становились реже. Вскоре они совсем затихли, что заставило штабс-капитана сказать: «Подумали, что мы мертыв, а я жив, как много лет назад.»
(0)
