&&Сегодня я опять проснулся в полупустой постели.
&&Едва продрав глаза, закуриваю. Почему ты до сих пор мне снишься? Зачем ты так мила со мной в грёзах? Почему во снах ты не может быть со мной так же бессердечна, как в жизни, или так же мила в жизни, как во снах? Я совсем запутался во всех этих хитросплетениях человеческих отношений. «Как тебе удалось изгнать из себя социальность?» - ха-ха. Да, это неискренний смех, дура. «Я люблю тебя» А что такое эта сраная любовь? Любовь - не взаимовыгодный контракт между собственником и нанимателем, с условием, что собственник предоставляет жилплощадь в своей груди без возможности при нарушении условий контракта выгнать нерадивого жильца, освободив вакантное место для желающих. И даже если наниматель съедет, заселить кого-то в жильё получится ещё очень нескоро - ремонтировать найдется что. Прошёл уже год с момента нашего последнего разговора. Полтора - с последней прогулки. Два - с конца отношений. А сегодня, спустя пять лет с момента знакомства, ты вновь не дала мне выспаться.
&&Будильнику нет дела до моих любовных переживаний, а потому он бойко трезвонит на весь дом, сообщая мне, что уже девять утра, и я час как должен проснуться. Плевать. Буду лежать придавленный дымом, пока из головы не выветрится твой образ, а из комнаты сигаретный чад. Хозяйка придёт в бешенство, если узнает, сколько я курю в квартире. Старая кляча.
&&На прикроватной тумбе захлёбывается окурками переполненная пепельница. Рядом покоится присыпанный пеплом телефон, непрерывно вибрирующий от входящих вызовов, а зы прикрытым шторами окном открывается вид на оживленный центр города, который только-только проснулся и обтряхнул крылышки после вчерашнего дождя. Высота второго этажа не даёт целиком абстрагироваться от мира за подоконником, но это только усиливает контраст между дышащим миром снаружи и душным миром внутри.
&&Ясно помню день, когда послал тебя на хуй и окончательно прервал агонию умирающих отношений. Ясно помню, потому что ежедневно жалею о том дне, но пошли небеса мне ещё один шанс, я бы без колебаний послал снова. И повторил бы это тысячу раз. Две тысячи раз. Даже если бы тебе опять было плевать. Даже если бы после каждого слова ломались мои кости.
&&Дым завалил всю комнату, а свежий глоток воздуха в комнату отрезан сантиметровым слоем стеклопластика, за которым всезнающие прохожие снуют туда-сюда по своим важным делам. Не всем по утрам жалеть себя. За стеклом, кто-то из материала покрепче, прямо сейчас кует свою жизнь в кузне рваных будней.
&&Даже после расставания, я остался верен берегам родных бёдер, во власти которых провёл почти три года. А сколько кораблей побывало в твоей бухте после меня? Три? Пять? Десять? А когда был наш первый раз, ты помнишь? Кажется, это было одной короткой летней ночью, на крыше 17-ти этажной новостройки. Её только-только сдали в эксплуатацию, и ты сказала, что оттуда наверняка открывается «умопомрачительный» вид на переливающееся неоном городские окрестности. Да, это было тогда. Как неубедительно я доказывал консьержки, что мы здесь живём, едва сдерживаясь, чтобы не полить её с ног до головы литром выпитого ранее вина. Как долго я пытался сломать тот замок, отделяющий нас от столь желанного тобой вида, пока не сдался. Мы было уже повернули обратно, когда ты, как выяснилось позже, в свойственной тебе импульсивной манере бросилась на меня ведомая неумолимым либидо. Я сильно ударился о распределительный щиток и с его крышки на пол упал заветный ключ от замка. Уже на крыше я дал себе волю и выпустил шаттл из тесного плена орбиты джинс. Остаток ночи мы пили вино и в обнимку наслаждались действительно умопомрачительным видом ночного города. Последнее, что помню с той сумасшедшей ночи, это как бледно-алый рассвет отражается в твоих малахитовых глазах. Сколько раз потом я ненавидел эти бесстыжие зырки, полные манящей интриги? В ту ночь ты как бы небрежно проронила, что любишь меня. Я не поверил, но сказал то же самое. Ложь – обоюдоострое оружие. Наутро мои слова перестали быть тактичным обманом.
&&По полу разбросаны выпотрошенные и скомканные сигаретные пачки. Своим видом комната напоминает скорее парилку, нежели холостяцкую спальню. Только вот вместо влажного водяного пара в комнате клубится сухой табачный дым.
&&За незабываемой ночью последовала череда столь же незабываемых месяцев. Мы мотались по съёмным, мотались по крышам, убегали от ЧОПовцев, вызванных сторожем со стройки, на крышу которой мы так любили забираться, занимались сексом везде, где нам только приспичило. Чем больше я узнавал тебя, тем яснее понимал – ты не мой калибр. Наверное, ты тоже понимала это и поэтому не гнушалась смотреть налево. Я игнорировал. Убеждал себя, что мне это кажется. Девять месяцев спустя начала отношений. Холодный март. Первая серьёзная ссора, и вот мы уже не вместе. Два отпускных месяца порознь до случайной встречи на ночной набережной. Я подпитый курил на лавке, любуясь разукрашенной фонарями водной гладью. В рюкзаке покоилась на половину отпитая бутылка полусухого. Ты прошла мимо под руку с каким-то полу покером. Я сделал вид, что не заметил вас. Спустя час, когда я уже собирался уходить, ты упала на лавку рядом со мной и попросила закурить. Я молча прикурил и протянул тебе сигарету. До этого ты не курила.
&&После тебя меня никто не цепляет – всё, что ты тогда мне сказала. Я обнял тебя, ты прильнула ко мне, и всё завертелось по новой. Твои глаза всегда сдавали тебя, когда ты лгала. Ты это знала и ни каплю не скрывала.
&&Скоротечный год свободный от ссор и неурядиц. Ты окончательно переехала ко мне, несмотря на протесты родителей. Твои родители. Они всё ещё ненавидят меня? Помню, ещё до переезда, твой отец не отпускал тебя ко мне, а я, возомнив себя заправским мачо, поехал к тебе домой, чтобы поговорить с ним «по мужски», и вместо прогулки с тобой поехал в больницу с двумя сломанными рёбрами и смотрящим куда-то на Кавказ указательным пальцем. Силы этому старому быку не занимать. В больнице, сквозь слёзы, ты обсыпала меня безобидными обзывательствами и поцелуями.
&&Ты переехала ко мне. Утром я жарил тебе панкейки, которые ты так любила, а ночами мы смотрели дурацкие фильмы только чтобы выключить их на половине и зарыться в одеяло с известной целью. Днём я барменил в забегаловке у дома. Ты бросила учёбу, в чём твои родители обвинили, конечно же, меня. Не выбранную ими техническую специальность, а меня.
&&Самым сложным для нас всегда было лето. То лето не стало исключением. Ты без устали сетовала на мой затворнический образ жизни, а я нещадно распиливал тебя за постоянные тусовки, после которых ты вваливалась домой пьяная и распутная. Середина июля. Солнце только-только выглянуло из-под линии горизонта. Я проснулся с твоей руке на моём члене. Когда мы закончили, я предложил расстаться. Ты уткнулась лицом мне в грудь, и мы лежали так, пока солнце окончательно не вступило в свои права, милосердно оставив на небосводе блеклую луну. Ты пошла готовить завтрак, стерев с груди малодушные капли, ушёл на работу. Вечером тебя и твоих вещей не было.
&&Листы только успевали срываться с календаря и падать в урну.
&&Полгода унылой рутины. В город пришёл холодный ноябрь с его постоянными дождями и туманами. Я под руку со своей новой пассией шагаю по лужу на модную тусовку к какому-то парню подруги её сестры. В общем, на праздник человека, к которому я не имею ровно никакого отношения и приглашён туда постольку-поскольку я парень её сестры и вроде как было бы невежливо не позвать. Мы сильно опаздывали, а потому, когда всё-таки пришли, все были уже порядочно надравшиеся и сбились гроздями по пять-шесть человек. Не желая дружить себя с кем-либо, я, поздравив именинника, по взгляду которого было ясно, что он силится вспомнить моё имя, хоть мы и не были знакомы, уселся за барную стойку и принялся опрокидывать в себя стопки горючего, лишь бы скорее выключиться из происходящего. Осенью веселью и пьянкам я предпочитаю милую сердцу депрессию и апатию. Пока я опустошал в себя шоты, в спину мне впился взгляд. Так пристально могла смотреть только ты. Когда твой сквозной взгляд почти добрался через спину к сердцу, я обернулся. Ты сидела в углу комнаты и пила какую-то бурую жижу из хайбола. Около тебя тёрся какой-то тип, явно добивающийся твоего расположения, но всё, что ему сулило — лишь жалкие крохи. Ты целиком впилась в мою спину. Я подошёл.
&&-Что у тебя? - непринужденно спросила ты, указывая на мой бокал.
&&-Горечь разлуки напополам с тягостью недопонимания.
&&Ты улыбаешься. Спустя 10 минут я целую тебя на мостовой и под аккомпанемент нарастающего дождя. Как и раньше, ты не говоришь, что скучала. Ты не говоришь ничего. Так начался последний отрезок наших отношений.
&&Агония — вот то слово, которым можно назвать все наши отношения той поры. Агония. Камин страсти, казалось бы разгоревшийся с новой силой, резко зачах, оставив нас наедине с золой наших чувств. Не было уже сил разбираться во всём, не было желания прощать. Как бы то не прозвучало, но мы просто оказались чужими людьми , не способными до конца понять друг друга, а потому обречённые на расставание. Роль палача вновь исполнил я.
&&Сегодня ты опять приснилась мне. Надеюсь, так ты прощаешься.
&&Дым ударился в бега в открывшееся окно. Парень поднялся с мятой кровати, стряхнул пепел и пошёл в душ. Начался новый день.
(0)
