То лютни пальцами касаясь,
То меч рукою направлял.
Слагая песни и поэмы,
Он шел по селам, городам,
Искусству своему знал цену,
Но никому не продавал.
Он был лишен семьи, любимой,
Когда-то на заре времен,
И с той поры, судьбой гонимый
На странствия был обречен.
И ненавидя свою сущность,
Поделать ничего не мог,
Был бескорыстным неимущим,
Над ним довлел тяжелый рок.
Он ненавидел все на свете
За то, что счастья не познал,
За то, что нет на всей планете
Людей, которых бы он знал.
Он был поэтом, менестрелем,
Он пел о боли и вражде,
О том, как в грудь впивались стрелы,
О том, как ходят по воде,
Он пел о проклятых судьбою
И о безумных королях,
О том, как предают героев,
О том, каков бывает страх.
Он был несчастным обреченным,
Но с честью ношу свою нес,
Под светом звезд провозглашенный
Носителем заветных грез.
И под рукой рыдали струны
И рок в глазах его сверкал,
И светлым днем и ночью лунной
Баллады горькие слагал.
Он был бродячим менестрелем,
Он пел о смерти и любви,
Пел об отчаянье, потерях,
О подлой низости души,
О бесконечности пороков,
Составивших людскую суть,
На люд честной глядел он волком.
Не по душе? Не обессудь…
Но вот, закончилось столетье
И с ним куда-то он исчез.
Быть может, был судьбою встречен,
А может, помер, наконец.
(1)
