- Что наша жизнь? Тщета! - размышлял про себя философ. - Тени и прах… Бессмыслица.
Такое настроение было свойственно Краснобаеву. Изучение философии отпечаталось на нем тяжелой задумчивостью и беспричинной грустью. Вечерние прогулки обостряли эти два чувства.
Философ шел по набережной канала Грибоедова. Сторожащие мост грифоны глядели на него хладнокровно и беспристрастно. Теплый фонарный свет косо падал на их равнодушные морды.
Краснобаев заприметил вход в незнакомый двор. Черные металлические ворота были открыты. Философ подумал и сделал шаг в неизвестность.
Тесный дворик принадлежал небольшому студенческому общежитию. У входа в здание непринужденно болтали студенты. Их общая слившаяся тень напоминала двугорбого верблюда.
- И тут покоя нет, - подумал наш герой. - Всюду суета…
Краснобаев присел на низенькую ограду. Достал из рюкзака шуршащий пакетик. Оттуда заговорщически выглядывали горлышки пивных бутылок.
- И тут покоя нет!.. - с трагизмом повторил философ, глядя на компанию студентов. - Ну да ладно. Приступим.
Философ трудился в ежедневной многотиражной газете. Освещал культурные экспозиции, неинтересные спектакли и изредка - турниры по вольной борьбе.
Однажды Краснобаеву поручили написать репортаж с юношеских соревнований. На фоне борцовских трико интеллигентно одетый философ выглядел неуместно. Как торт на похоронах. Или как улыбка на лице чугунного памятника...
Краснобаев жил в «двушке» на окраине Петербурга. Вместе с женой Лидой и бабушкой Тамарой Дмитриевной.
Пожилая дама (бабушка, естественно) мучилась от склероза.
Накануне Воскресения Христова в дверь квартиры позвонили. Открывать пошла бабушка. За порогом стояли две женщины в длинных юбках. Одна из них скорбно пролепетала:
- В жизни Иисуса произошло важное событие...
Но бабушка прервала ее:
- У нас нет таких.
И захлопнула дверь...
...Студенты отмечали день рождения. Вероятно, какой-то Иры. Во всяком случае, пили именно за нее. Сутулый юноша с бутылкой шампанского произнес загадочный тост:
- За целеустремленность Ким Чен Ира - демократического героя нашего времени… Ура!
Философ подумал:
- День рождения стабильно отмечают раз в год. В то время как нашу жизнь можно измерить в секундах! Или в часах…
Третью бутылку пива философ выпил в несколько глотков. Встал. Провел рукой по ограде, на которой сидел. Она была холодная и липкая, как замороженная рыба.
- Чего мне не хватает? - думал философ. - Любви? Вряд ли. А может - денег? Или речь идет о здоровье? Да тоже вряд ли…
Выпивка у Краснобаева предсказуемо закончилась. И он вдруг понял, чего ему не хватает.
Философ зашел в круглосуточный магазин. Бутылка рома на витрине чудотворно сияла, как икона. Казалось, на ее дне хранится какая-то вековая тайна.
- После одиннадцати крепкий алкоголь не продаем, - предупредила лоточница.
- У меня… брат из армии вернулся, - импровизированно соврал Краснобаев. - Мне надо, понимаете ли.
- Нет. Закон есть закон.
- Дура лекс сед лекс, - вздохнул философ. - Понятно.
Лицо продавщицы заалело. Из бежевого картофеля оно превратилось в свеклу цвета киновари.
- Что тебе понятно?! - возмутилась женщина. - Убирайся отсюда, пьянь! Какая я тебе дура?!
К двадцати четырем годам Краснобаев не понимал, чего хочет - мещанского благополучия или рыцарских авантюр. Философ был уверен, что способен на что-то большее, чем заурядная работа в газете. По крайней мере, так говорило его внутреннее осознание судьбы.
Краснобаев получил философское образование. По специальности, разумеется, не трудоустроился.
В двадцать один год молодой Володя начал помышлять о литературной деятельности. Первый его рассказ начинался со слов «Фридрих Ницше любил пить сок…»
Но литературные дела в гору не пошли. Однако философ писал. В отличие от других - он действовал. Искал верный тон. И даже - считал себя непризнанным гением. Но лишь в известной степени.
В итоге Краснобаев переквалифицировался в журналиста. В редакции его хвалили за легкий стиль и патологическое чувство юмора.
Философ обладал редкой наблюдательностью. Он живо передавал диалоги героев. Использовал любопытные метафоры. Короче говоря, видел тонкую словесную оболочку этого мира.
Так Краснобаев обрисовал дворик захолустного морга за чертой города: «Из мусорного контейнера выглядывают грязные одеяла. Они напоминают вздыбившееся над кастрюлей тесто. Резкий запах бьет в нос и претендует на мгновенный нокаут...» И так далее.
...Философ вышел на Казанскую улицу. Перед магазином толпились бродяги. Они спорили, по-актерски жестикулируя. От лацканов их грязных пиджаков тянуло одеколоном и сладким печеньем. Краснобаев всю жизнь удивлялся:
- И откуда у них пиджаки?..
Мимо проехал автобус. Кажется, последний.
Философ решил скоротать ночь в баре.
Заведение оказалось переполненным. Громко играла рок-музыка. Официанты лавировали между столиками, делая пометки в блокнотах. Важный бармен жонглировал бокалами, показывая фокусы...
Краснобаев записал в своей тетрадке: «Самозабвенное веселье. Бесперспективные знакомства. Жизнь эфемерна, как номер в телефонной книжке...»
Стакан с абсентом очутился на столе, а философ - на своем месте.
Стены заведения были украшены фотокарточками знаменитостей. Курт Кобейн отвязно играл на электрогитаре. Уго Чавес вальяжно курил сигару. Виктор Цой храбро глушил портвейн. Сергей Довлатов бесцеремонно стучал по клавишам пишущей машинки...
Краснобаев закурил самокрутку. Облачко ароматного дыма зависло напротив портрета Нельсона Манделлы. И - моментально рассеялось, словно на него чихнули. Философ посмотрел на чернокожего президента, затушил сигарету и испуганно перекрестился.
Бар опустел. Мимо, волоча швабру, прошла экстравагантная уборщица из Таджикистана. Из-под расшитых золотом галифе выглядывали недобритые лодыжки. Поломойка тихо напевала: «Я тебя любила, ты меня - не очень…»
- Кто я? - вопрошал Краснобаев. - Деталь конструктора, заброшенная под диван шаловливым ребенком? Или - сдутая шина, выкинутая на помойку?.. А может - ржавый трехколесный велосипед, хранящийся в чулане?.. Между тем, годы идут… Кто я?..
Но тут Краснобаева окликнули:
- Ван Гог, бля!.. Опять с абсентом!
И - чуть приглушеннее, в телефонную трубку:
- Лидка, отбой! Я его нашел.
Философ вяло обернулся. И увидел перед собой старого университетского товарища - Женьку Петрухина. Петрухин напоминал обессилевшего борца сумо на диете. Этакий платяной шкаф на подкосившихся ножках...
Петрухин едва ли не закричал:
- Ты рехнулся, что ли? Время - половина третьего! Твоя жена чуть с ума не сошла!..
Философ перевел дыхание. Нашарил в кармане сотовый. Тот оказался выключенным. Разрядился.
- Жопа, - констатировал Краснобаев. - То-то думаю, не звонит никто. Я даже обижаться начал.
Краснобаев с Петрухиным подружились на втором курсе. Осадили вместе не один литр пива. Перетра... да не суть...
В конечном итоге Петрухин завязал. А Краснобаев - нет. Он решил повременить...
Дело в том, что еще в студенческие годы у Петрухина возникли проблемы с легкими. Он вылечился. И после этого серьезно озаботился своим здоровьем. Бросил курить. Перезнакомился со всеми специалистами, какие только бывают. Заявляясь к врачу, он говорил:
- Я - ваш будущий пациент. Не спорьте. Такое возможно. По сему - будем знакомы.
Непонятно зачем, Петрухин завел дружбу с патологоанатомом в местной больнице. На прощание он сказал:
- Доктор, если что, умоляю вас, не подведите...
...И вот Петрухин сидел перед Краснобаевым - здоровый и сонный.
- Вот что тебе не живется? - напрямую спросил Петрухин.
- Моя жизнь, - сказал философ, - сплошные мучения. Я пишу рассказы. Меня отвергают. Один из литредакторов сказал мне: «Ваши произведения лишены загадки. Разгадывать в них нечего». Я ответил: «Литература не ребус, чтоб ее разгадывать». Вчера отнес пачку рассказов в другой журнал. Если и там отказ, то все - хана... Сижу вот, гадаю - напечатают или нет.
- Плохое ты время выбрал, чтобы писателем становиться. Знаешь, Володька, жил бы ты и не выпендривался. Все у тебя есть - жена, работа, деньги. А самое главное - здоровье... Как говорится, вкушай жизнь большими глотками и радуйся.
- Вкушаю, не беспокойся, - сказал Краснобаев и отхлебнул абсента.
(0)
