Город утопал в роскоши. Со всех сторон он встречал гостей великолепными арками, созданными знаменитыми зодчими. Нигде в мире не было дворцов и храмов красивее. Не хватало только чего то по настоящему великого. Не хватало чуда. Все остальное уже было раньше.
Колоссальных размеров башня, на фоне двух этажной застройки смотрелась как гора. И только стройные ряды окон и лестница, овивающая башню до самой вершины говорили о том, что это все великолепие было создано людьми.
Башня выросла в самом неблагополучном районе города. Там где дома состоятельных горожан постепенно вытесняли из города последние трущобы. Последнее напоминание о прошлом. Новое строительство стерло его и освободившееся пространство заполнило новой непритязательной красотой. Ни сама башня, ни окружавшие ее строения, не блистали роскошью, присущей зданиям города. Не было бессмысленных каменных масс, драгоценной отделки и узоров. Тысячи арок, колон и контрфорсов, несущих абсолютно утилитарный смысл, в таком огромном масштабе составляли неописуемый узор.
Врядли кто то из жителей или гостей города, мог сказать, что видел, что либо более грандиозное.
Несмотря на то, что работы на башне еще небыли завершены, многие горожане уже успели побывать на ней. К удивлению путников башня не была ни новым царским дворцом, ни каким ни будь еще сакральным сооружением. Любой желающий мог подняться на верхнюю площадку, что бы с замиранием сердца посмотреть на город с высоты птичьего полета. На верхних этажах расположился винный зал, в котором взволнованные посетители могли бы перевести дыхание чашей вина. В зале вечерами играла музыка, и всегда было полно народу. В основном вновь прибывшие странники, не успевшие налюбоваться видами. Они сидели по долгу у окна и рассказывали друг другу, кто с какого расстояния заметил огни башни. Кто говорил, что за два дня, кто за три.
Все были одухотворены высотой. Казалось что здесь, стоит только на самом верху башни поставить стол, а на него стул, и можно будет прикоснуться к небосводу. Так и сидели днями и ночами и чувствовали себя богами, наблюдая, как внизу между квадратами домов снуют как муравьи люди. Очарованные дельцы просиживали здесь часть своего оборотного капитала, спешили домой, а дома только и думали, как вернутся.
Помимо винного зала, на средних уровнях башни уже открылись ресторан и гостиница. Готовились к открытию термы, торговые ряды, салоны врачевателей, апартаменты для особо важных гостей.
Но кто же это создал?
Все началось с того, что в город приехал чужестранец. Приехал один, на лошади, с сумкой за спиной. И хотя его одежда была самая обыкновенная, внешний вид, по словам свидетелей, привлекал внимания. Он был увешан кожаными мешочками. Лицо его было подобно лицам торговцев и магов, прибывавших в город с востока. Но ни одного из языков, на которых говорят торговцы, этот человек не понимал. В любом случае никто не слышал, что бы он нашел в городе своих земляков. И это делало его еще более таинственным.
Поселился он в гостинице. Примерно месяц оглядывался, ходил по городу, прислушивался к разговорам, пытаясь, что-то понять в местном языке. Сначала ходил один, потом купил служанку. И через месяц начал делать то, что с каждым днем убеждало горожан в том, что он маг. Причем неимоверной силы. Скоро о нем уже знал весь город. И все, чем бы не решил порадовать жителей города чужестранец, делало его знаменитее и богаче.
Он исчезал в дыму, создавал гром при ясном небе, лечил безнадежных больных, продавал волшебные порошки делающие людей счастливыми, вызывал души мертвых с того света. А когда, однажды, конкуренты хотели с ним поквитаться на рыночной площади, он убил их взглядом с расстояния в пять шагов. Все можно объяснить, да и некоторые фокусы я и раньше видел, но потом произошло то, после чего со всей страны стали приезжать люди, лишь бы на него посмотреть, а сам царь послал за ним, что бы его привели ко двору. Он уже был богат и владел магазинами по всему городу. Язык знал вполне сносно, что бы выйти на сцену.
Тогда, в театр под открытым небом, пришла вся городская знать. За вход плотили столько, что можно было купить дом.
Он вышел, показал несколько фокусов, а потом подошел к одной девушке и сказал, с сильным акцентом:
-Прекрасная незнакомка, я объехал весь свет, был в краях, где живут люди, кожа которых чернее ваших глаз, был там где так холодно, что плевок замерзает, не долетев до земли. Видел драконов и единорогов, но не в одной стране не видел ни кого прекрасней тебя. Я выполню любое твое желание, что бы ты не попросила, ради твоего поцелуя.
-Я хочу, что бы ты взял солнце с неба и отдал мне,- сказала та как по писанному.
Некоторые засмеялись. Другие испугались, и было с чего. Все знали, этот маг слов на ветер не бросает.
Чужестранец начал читать заклинания на неизвестном языке, но некоторые особо внимательные успели их запомнить. Потом весь город повторял их, но второй раз сделать это не получилось ни у кого. Он размахивал руками и кричал «Кучу Вечу Аеба Ачу».
Солнце стало меркнуть. Сотни испуганных глаз следили за тем, как оно исчезало. То, что маг делал после, было уже не важно. Весь театр был подобен пчелиному улью. Кто смотрел на небо, кто кричал, некоторые молились. Сама же девица, пожелавшая в подарок солнце билась, в истерике, и только после пощечины маг смог продолжить представление. Он приоткрыл перед девушкой сундучок, из которого на зрителей полился ослепительный свет.
-Оно здесь. Ты действительно хочешь его?
-Нет, - только и смогла произнести она.
Маг открыл сундук и возник такой силы свет, что ослепил зрителей. Когда все проморгались на небе опять светило солнце.
Оказалось, что солнце действительно исчезало. И не надо было платить такие деньги. Люди со всей страны видели это.
И вот когда он оказался при дворе, там он и остался на ближайшие годы в качестве главного советника царя.
Поговаривали, что чужестранец заколдовал царя волшебными порошками, а может, и правда он так смыслил в государственных делах. Пользуясь своим положением, чужестранец расширил торговлю за пределы страны. И через год богаче него был только царь.
И вот над городом стало расти, что-то огромное. На стройке трудились тысячи рабочих. Даже на поверхностный взгляд становилось понятно, что легче построить новый город, чем эту башню.
В эту пору я увидел его в первый раз. Я был пленен после военных компаний империи на западе. В кандалах нас пригнали на невольничий рынок Великого города. Большим здоровьем я никогда не славился, а здесь, из-за вынужденного поста, совсем ослаб. И по этому остался единственным мужчиной из пленников.
Он появился на невольничьем рынке в сопровождении десятка охранников. Выбрал трех девушек, после чего подошел ко мне и спросил, откуда я родом. Когда я сказал, откуда, он засмеялся и поприветствовал меня на моем родном языке. Потом склонился и сказал, что от части мой земляк. Так я стал слугой в его дворце.
Дворец располагался на окраине города. И временами мне приходилось бежать в центр, к башне, с посланиями архитектору. Или сопровождать служанок, когда те шли на рынок.
В скорости строительство башни закончилось, и после торжественного открытия любой желающий мог посетить любой из уровней башни, на которых расположилось столько лавок, сколько не было во всем городе. На средних этажах поселились чиновники, привлеченные славой башни и ее близостью к дворцу. Они могли жить здесь, не спускаясь на землю. Все было в башне, что бы вкусно есть, пить вино, играть в кости, париться в термах в компании красавиц.
Сам царь, в сопровождении чужестранца, осмотрел башню, и, по словам очевидцев, был в полном восторге. Единственное что смущало посетителей это огромные бронзовые и каменные плиты установленные по спирали лестницы. Это были изображения лишенные всякой красоты. Ни богов, ни животных. Только незамысловатые фигуры и надписи, или на неизвестном языке или на местном, но столь непонятные, что даже грамотным горожанам было не по силам объяснить смысл. И люди решили, что это пророчества, а пророчеств во все времена делалось так много, что обращать на все внимания никто уже не старался. Всем хватало и самой башни.
Башня заработала, загорелась огнями. И движение на ней не останавливалось ни днем, ни ночью.
Чужестранец был счастлив. Окрыленный, он ходил вокруг башни, забирался наверх и часами смотрел в даль. Но вот однажды он объявил, что должен на пару месяцев покинуть город, навестить родных. По его заказу были пошиты одежды немыслимых фасонов.
Когда все было собрано, золото погружено на верблюдов, хозяин попрощался со всеми своими женами и служанками и в сопровождении меня и десяти стражей отправился в путь.
Он был взволнован предстоящей встречей с родными и постоянно пил вино. На двенадцатый день мы вышли из небольшого города Шеб. Когда преодолели большую равнину, хозяин сказал, что за этой горой, в одном дне пути его ждет корабль. Что дальше он отправится один, а мы должны возвращаться в город Шеб и быть здесь, у подножья горы, ровно через тридцать дней. Дал старшему стражнику сундук золота, и просил быть поосторожней и не опаздывать.
Я раньше был на побережье в своей стране, но никогда не ходил в море, и я попросил хозяина взять меня с собой. Мол, хочу посмотреть дальние страны, что бы потом было о чем рассказывать внукам.
Хозяин ответил, что в его стране так холодно, что я, с непривычки, обязательно заболею и обратно уже не вернусь. А после добавил, что мои внуки и сами там побывают.
Месяц мы прожили в городе Шеб. Пили вино и играли в кости. На тридцатый день с утра мы уже стояли у подножия горы. Хозяин появился только к вечеру. Был он мрачен, и весь обратный путь почти не разговаривал.
По прибытии в Великий город, чужестранец закрылся в гареме на две недели и никуда не выходил. Башней не интересовался, и только передавал через меня поручения управляющим. А однажды вышел на террасу совершенно пьяный и, выпуская дым изо рта, сказал:
-Друг мой, все это не вечно. И город, и эта громадина, на которую я потратил пять лет своей жизни. Через три тысячи лет здесь вообще ничего не будет. На месте города будет пустыня. Всего через двести лет сюда придут эти животные, и от башни не останется камня на камне. Бронзовые пластины переплавят, каменные плиты разобьют на кирпичи, а саму башню разберут, что бы построить вторую оборонительную стену. А потом придут другие и даже от стен ничего не останется. Все поглотит пустыня. Я знал это и раньше, но так что бы даже в истории не осталось моего имени… Да, ничего не вечно. Один царь говорил, что все проходит и это пройдет. Не тот я способ выбрал, что бы увековечить себя. Ты видел египетские пирамиды? Нет? Вот они останутся. Знаешь почему? Потому что их не только строить было трудно, их трудно даже разбирать. И знаешь, кого будут помнить веками. Тех, кто палец о палец не ударил. Помнят тех, кто говорил то, что люди готовы повторять каждый день перед сном. Что? Ну… Возлюби ближнего как самого себя, например. Вроде пять слов, а сколько смысла. Ты задумайся потом. Или «люблю грозу в начале мая». А какой смысл в этой груде кирпичей.
Хозяин плевался с террасы в сторону башни, а я слушал и запоминал.
И вот однажды хозяина вызвал ко двору царь. Царь был взволнован идеей, которая пришла ему в голову и был в разговоре с хозяином более чем приветлив.
-Видишь ли, дорогой мой друг, - начал он,- публичные казни, которые я провожу в городе, уже не так интересуют горожан. Знаешь эти представления, где крокодилы или львы разрывают преступников, или когда по сцене амфитеатра за жертвой бегают другие осужденные, переодетые в охотников. Это все устарело. Нет в этом уже зрелищности. И я вот что придумал. Башня у тебя такая высокая, что, по мне лучше один раз взглянуть с нее, чем сто раз смотреть на мучения преступников. И вот что я придумал. Что если объединить это,- он сделал паузу, ожидая, что чужестранец продолжит его мысль, но хозяин молчал,- что если сбрасывать преступников с башни?
Царь разразился смехом и стал трясти чужестранца за плечи, но чужестранец, и без того хмурый, совсем помрачнел. Царь, заметив это, спросил:
-Ну, что ты об этом думаешь?
Хозяин ответил, что надо подумать, на том и попрощались. Вернувшись домой, он до вечера ходил в зад и в перед по залу и ругался на своем языке.
На следующий день хозяин выступил перед жильцами башни, потом перед посетителями ресторана и игорного зала. Он рассказал о мыслях царя и сказал, что хотел бы знать их мнение. И для этого предлагает каждому проголосовать, бросив камень либо кусочек дерева в кувшины на входе. Что значило бы против или за. Когда заглянули в кувшины, оказалось, что они почти полностью заполнены деревяшками. И тогда он вновь выступил перед людьми и спросил:
-Господа, проголосовавшие «против», если все-таки казни будут проводиться, не вынудит ли вас это покинуть ваши апартаменты, и не отвратит ли это от посещения ресторана наших постоянных посетителей?
Тогда встал один из жильцов, иностранный посол, и заверил, что проголосовал против только потому, что ложится спать очень поздно и крики толпы и обреченного помешают ему спать, но так как он узнал, что казни по традиции проводятся во второй половине дня, ничего больше против не имеет. Второй выступила женщина, постоянная посетительница ресторана, и объяснила, что очень любит смотреть казни и ходить в ресторан, но не хотела бы эти развлечения смешивать.
Выступления других проголосовавших «против» тоже были лишены гуманности, и чужестранец тут же отправил письмо царю с положительным ответом.
Следующие месяцы башня была популярна как никогда. Люди приходили семьями. На вершине башни соорудили длинный трап, что бы преступника не прибило ветром к стене. Преступников бросали одетыми в разные костюмы, голыми, вверх ногами, с привязанными к спине крыльями. Любовников бросали вместе, связав их в разных позах. Народ ликовал.
Тогда чужестранец запил еще сильнее, чем прежде. Пьяный он выходил на террасу, порой голый, с кувшином в руке. Иногда кричал, что-то на раскинувшийся ниже город. В те дни, что был трезв, он лежал в тени и разговаривал со служанками или со мной. Но со временем успокоился. Следующие месяцы он не злоупотреблял вином. Все чаще он стал проводить время в компании жрецов. Много писал что-то в своих покоях. Все реже посещал гарем и похудел. Спустя два месяца он объявил, что возобновляет публичные выступления.
И вот в центральном городском амфитеатре собралась почтеннейшая публика. Предвкушение было столь высоко, что центральные улицы города выглядели как по большим праздникам. Люди все еще помнили исчезновение солнца.
Маг вышел перед зрителями в белой одежде и начал пространный рассказ о добре и зле. О любви и сострадании. В общем, то же самое чем кормят своих жертв многочисленные пророки время от времени посещающие Великий город. Сначала люди сидели в ожидании. Врядли кто-то слушал, что говорил маг, все ждали какого то чуда. Через час ожидания воодушевление в амфитеатре стало спадать, и послышались недовольные возгласы. Мол, мы не за это платили деньги. Еще через пол часа негодованию не было предела. Показать бы хозяину несколько своих старых фокусов, но он не для этого собрал здесь людей. Выступление закончилось провалом.
Следующая попытка направить горожан на истинный путь состоялась на холме за городом. В тот день собрались тысячи людей. Пользуясь тем, что посмотреть представление можно было бесплатно, на холм пришла вся городская чернь. Возле холма раздавали хлеб и рыбу.
Но то, что произошло ранее в амфитеатре, повторилось. Было меньше негодования. Люди молча уходили. Им не нужна была религия. Они были сыты.
После этого чужестранец перестал появляться на публике. Вновь запил. Бронзовые и каменные плиты он приказал снять с башни и закопать под фундамент. А вечерами, вдвоем со служанкой на лошадях они бродили по окрестностям города. Примерно через три месяца после начала казней на башне, хозяин отошел от пьянства, но душевное состояние его так и не наладилось.
И вот однажды он вызвал управляющего и объявил, что уезжает, и, скорее всего, навсегда. Все свое имущество он завещал старшей жене родившей ему первенца.
Хозяин собрал зерна каждого сорта по маленькому мешку. Упаковал инструменты, лекарства и противоядия. Приказал пяти своим самым молодым наложницам собираться. На следующее утро он в сопровождении меня, пяти служанок и трех стражей отправился в путь. Мы шли той же дорогой, что и в прошлый раз, и я спросил:
-Хозяин, ты опять едешь домой?
Он ответил медленно, делая долгие паузы:
-Нет. Дома я уже был. Там уж точно нечего делать. Я еду туда, где нет никого. Туда где никогда не ступал человек. Там я буду один с моими женами. Буду первым человеком. Как Адам. Только не из глины.
-А… Но ты же не первый человек. Есть люди и постарше тебя.
-А их не будет. Вас вообще никогда не будет. Как только мой корабль отчалит, вы все опять станете глиной. Города рассыпятся как будто их никогда не было. А их и, правда, не было.
- Да, да. Конечно,- сказал я и тут же осекся, - Это какая то магия?
-Да. Что-то вроде того.
-И меня не будет?
-Мне очень жаль.
-А зачем ты это делаешь? Ты же и так богат и знаменит. Чего тебе еще желать.
-Я это делаю не для славы. И тем более не для богатства. Раньше я только и думал, как прославиться в веках, но я был глуп. Я отправляюсь туда, зная, что имя мое забудут. Да оно и не нужно уже. Так уж случилось, что проведение взвалило на меня эту ношу. И раз так, то я должен это сделать. Без сожаления прощаюсь с этим миром. Вот только не знаю смогу ли я теперь, что ни будь изменить. Способен ли я.
Всю дорогу хозяин мало спал. На каждой остановке он осматривал поклажу, будто проверяя, не забыл ли чего. Осматривал наложниц. И однажды сказал, что они слишком взрослые, хотя самой старшей было только пятнадцать.
-Там не будет людей и женщин тоже. А отправляюсь я туда навсегда. Поэтому мне надо запастись на ближайшие годы.
-В Шебе ты сможешь купить себе еще наложниц, еще моложе,- предложил я.
-Но они не поместятся на корабле.
-Отдашь мне тех, что постарше, - сказал ехавший сзади страж.
Хозяин посмотрел на него будто удивленный тем, что все это время страж слушал наши разговоры.
-Как-то это неправильно заведено здесь. Разве можно спать с такими маленькими девочками.
Страж только утвердительно покачал головой.
На девятый день мы вышли на большую равнину.
-За этой равниной город Шеб,- сказал страж,- к вечеру мы будем там.
-Это хорошо,- ответил хозяин,- я всю дорогу почти не спал. Толи от пьянства толи от волнения.
-Сядь поудобнее, хозяин,- сказал страж,- и закрой глаза. Даже если и не уснешь, почувствуешь себя отдохнувшим.
Хозяин посмотрел на стража красными глазами и сказал безжизненным голосом:
-До конца равнины нет смысла закрывать глаза. И скрывать свою страсть к маленьким девочкам такой же грех, как и притворство.
В ответ все промолчали.
В Шебе хозяин купил двух девочек, семи и восьми лет. Два дня он отдыхал и на третий, ранним утром пересмотрев весь багаж и снарядив верблюдов, собрался в путь.
-Может мне поехать с тобой, хозяин? – предложил я.
-Нет. Это не возможно. На моем корабле только шесть свободных мест. Поэтому двух наложниц, что постарше, ты отвезешь обратно. Стражу их не отдавай. Да и ни к чему ты мне там.
Когда хозяин уже взобрался на верблюда я подошел, что бы попрощаться.
-Ну, давай. Кушай хорошо. Не брезгуй местной кухней.
-Хорошо хозяин,- ответил я.
Всю дорогу я не решался спросить, но момент был самый подходящий.
-Хозяин, все зовут тебя маг, чужестранец, а как тебя звала мама.
Он немного подумал, будто вспоминая.
-Толя.
-Доли?
-Нет. То ля.
Хозяин махнул стражникам и шесть верблюдов тронулись в путь. В город они уже не вернулись.
Когда мы приехали в Великий город, управляющие и жены хозяина стали расспрашивать, что он говорил и куда поехал. Я все рассказал, и на следующий день город шумел от слухов о том, что маг на корабле уплыл на необитаемый остров, которых в южных морях множество. Для этого он и взял с собой зерно. И наложниц взял помоложе, что бы на дольше хватило. Некоторые говорили, что он на своем корабле отправился прямо в ад. Кто говорил в рай. Некоторые называли его посланцем богов, другие жуликом, третьи говорили, что он был пророком новой веры. И мне нечего было им возразить. Я и сам не знаю кто он. Но я думаю, что если он и был пророком, то лучше тех, что приезжают каждый день в город. Он хотя бы не называл себя божьим наследником.
А в глину мы так и не превратились. Тут бы и радоваться, но, порой, я волнуюсь за своего прежнего хозяина. Ведь дальние острова змеями и драконами полнятся.
(0)
