"И самый лютый зверь испытывает жалость.
Я жалости не знаю - и значит я - не зверь"
У. Шекспир
Сергей затянулся горьким, слово вся его жизнь дымом. Быть может в последний раз... Голубоватый дымок завивался причудливыми иероглифами, уже мертвых, языков. Тоненькая его струйка раздваивалась, ударяясь о запасной магазин, стоящий на полке над старой койкой. Резко затушив сигарету, Сергей потянулся, расправляя затекшие суставы. Подхватив рюкзак, стоящий у тумбочки, он начал набивать магазины старой винтовки дефицитными патронами. Иметь больше одного ствола - непозволительная роскошь. Даже пистолет был больше в тягость. А что заклинить может - так это риск любого охотника.
Быстрый взгляд на настенный календарь. "С новым 2023 годом!". Спасибочки, поздравили. Таак, пятница. Доктор сегодня раздаст по 150 граммов спирта, от радиации. Но до этого надо еще дожить...
Перекинув ремень винтовки через плечо, Сергей направился к выходу из отсека. Никто вроде бы не проснулся. Можно идти наверх. К бывшему дому...
Пять секунд на то, чтобы натянуть респиратор и очки. Секунда, чтобы затянуть капюшон. И еще секунда, чтобы взять винтовку наизготовку. Гермодверь с жалобным визгом медленно поползла в сторону. Серж замер, прислушиваясь к любому шороху. Но нет, обошлось. Зверей нет, можно было вылазить, что он и сделал. И вновь это странное чувство. Словно по абсолютно чужому миру, где все враждебно, нет друзей, а есть лишь враги. Такие, что до последнего издыхания будут грызть тебя, пока не перегрызут тебе наконец глотку. Приклад к плечу и медленными шажками вперед. На поверхности никого не видать, и отлично. Лишние встречи ни к чему, если планируешь дожитьдо заката. Нужна только одна-две. Мяса должно хватить для выживания, а больше и не надо.
Выжженная пустошь давно уже не напоминала прежний, кипящий силой и жизнью город. Столица теперь напоминала пустыню из древней игры "Фоллаут", да и жизнь в принципе тоже. Правда стояли еще дома-многоэтажки, но были они еще опаснее улиц. Редкий человек мог войти в них и выбраться оттуда. А с добычей ивовсе возвращались считанные единицы... Правда на таких людях и держались все выжившие.
Серж уже и не помнил той спокойной мирной жизни. В тот страшный 2012 год ему было только семь лет. Тогда, когда падали бомбы, ночь была ярче дня, а на горизонте были видны лишь сплохи и "грибы" ядерных взрывов. Тогда, когда люди обезумели, пытаясь пробиться в бомбоубежища, подвалы. Даже ненадежное метро было переполнено. Ему повезло. Из двух миллионов населения Минска, он попал в несколько тысяч тех, что сейчас пытаются жить вопреки всему. Жить в старых бомбоубежищах, подземках, канализациях, в полуразрушенном метро. Кому приходится жить, убивая зверей с поверхности, зачастую исковерканых радиациеймутантов. Чьи, дети часто были, или уродливыми мутантами, или просто не проживали более двух-трех дней. Жалкий скелет, некогда могучего человечества, теперь даже не помышлял о господстве. Лишь бы прожить день, а там видно будет.
Тихие шаги выдавал только скрип жесткой, пожухлой травы. Карканье ворон наводило ощущение кладбища, гигантского могильника для многих тысяч невинных людей. Похоже только воронам и было все равно где каркать, лишь бы только наводить мысли о смерти. Сергей чуть мотнул головой, отгоняя мрачные мысли. Как учила мать, которую он помнил совсем еще девчонкой, надеялся на лучшее, но готовился к худшему. Только так и можно было выжить в этом проклятом богами мире. Старые сапоги уже легко касались растрескавшегося асфальта и поднимали тучи черной, радиоактивной пыли, способной убить в течение трех дней. Один вдох - и человек разваливался на глазах. Земля без радости... Только так и можно было назвать этот страшный мир.
Легкие шорохи заставили Сергея вскинуть винтовку, но это была лишь облезлая, покрытая страшными радиационными язвами, кошка, шмыгнувшая в отдушину подвала. Даже звери еще хотят жить в этом аду, что уж говорить о людях. Серж опустил древнее оружие и оглядевшись вновь побрел к проспекту. Там часто были животные, да и в магазинах еще можно было раздобыть почти вечные консервы. А это было главное...
Легкие шаги молодого охотника были еле слышны, а вот животных он не видел. Вообще ни одной живой души. Плохо... Даже на старых школьных стадионах не было никого. Значит будут серьезные неприятности...
Вдруг резко защелкал дозиметр, возвращая Сержа к реальности.
"Вот же дерьмо!" - выругался он про себя. Пару шагов назад и треск прекратился. Шаг в сторону - снова щелканье. Обратно - тишина. Придется обходить по большой дуге, а это минус времени и плюс риска. Ладно, выбирать не приходится, и на том спасибо...
Редкая, почти рыжая трава стадиона, через который проходил Серж, шуршала как газетная бумага. И снова на ум шли мысли о смерти. Так было всегда, так есть и так будет. Многие сходили с ума, лишь единицы держались достаточно долго, чтобы быть полезными.
Серж про себя усмехнулся, тем писателям, которые рисовали постапокалиптический мир полным чудовищ, аномалий, артефактов. На деле же все было гораздо обыденнее, проще. На первый взгляд. Там это было чем то вроде развлечения. Здесь - выживание...
Подходя к полуразрушенному универсаму, Сергей так и не встретил ни одной живой души. Все будто действительно вымерло. Даже вороны перестали каркать. Даже приоткрыв дверь, Серж не услышал ни шороха. Не просто странно, это уже было похоже на чей-то розыгрыш. Даже поднимаясь по облицованной мрамором лестнице на второй, продовольственный, этаж он слышал только стук собственного сердца, да еще дыхание, вырывавшегогся из-под полумаски респиратора. Лишь радиоактивная грязь поскрипывала под сапогами. Подобравшись к стеллажу он ревизировал небогатые запасы. Всего-то десяток консервов, не хватит даже на половину обитателей бункера. Придется искать еще живую дичь. Черт-те что...
Сергей направился к выходу. И снова навалилась эта гнетущая тишина, давящая, ломающая. Вороны, на полусгнивших проводах, лишь глядели на него своими черными, пронизывающими глазами. Сержу стало жутковато. Они слово ждали чего-то от него. Или не от него...
Резко приподняв маску, Серж хлебнул взятой из магазина водки и закашлялся уже под респиратором. Придется идти в лес, искать добычу там. Грязное место, грязное. Счетчик в некоторых местах там, буквально за доли секунд, сходит с ума. И плевать, что леса там не больше километра, опаснее него здесь не было ничего. Ладно, если умереть, так с пользой. Красиво в этом мире уже не умрешь, только с пользой или без оной.
Порыжевшая хвоя висела прямо над головой, а фонила не хуже Чернобыльского реактора. Постоишь под такими деревьями часика два - и можешь смело писать завещание. Лейкемия, разложение заживо, мгновенная смерть - это уж кому как повезет. Или не повезет, это уже с какой стороны смотреть.
Скрипы старых деревьев почти выводили из себя своей монотонной обреченностью. Поэтому Серж не сразу услышал странные звуки на недалекой поляне. Осторожно раздвигая стволом ветки, он побрел на звук.
На поляне, среди вечной осенней грязи, лежал волк. То, что это волк, Сергей понял, по картинке из детской книги, которую он сразу же вспомнил. Волк был белый. Абсолютно белый, словно седой. На задней его лапе пылала рваная рана, из которой тонкой струйкой сбегала кровь. Он заметил Сергея. В глазах волка, пока еще живших на застывшей морде, застыла какая-то обреченная тоска, безысходность, смирение перед всем, что еще может случиться...
Серж внимательно осмотрел животное. Оно не было мутантом, во всяком случае внешних признаков не было. Тут ему до боли жалко стало прекрасное создание, которое тоже хочет еще жить, которое еще можно спасти. Последней его мыслью стало "не для меня...".
Выстрел прозвучал как гром...
(0)
