Первые недели две ничего не происходило. Казалось режиссер решил дождаться, когда не только здание театра, но и все близлежащие кварталы пропитаются вонью сирени, которую источали гниющие розы. Наконец, из-за кулис появились первые, и по всей видимости единственные действующие лица - Красивая Девушка Кео и Какой-то Шизофреник. Красивая Девушка Кео, едва ступив на розовый настил, всплескивает руками.
- Вот негодяи-то! Представляешь, стол поломоли! Бросать етот гроб надо было, не могли будто нормально положить!
Шизофреник задумчиво чешет затылок.
- Сиренью воняет...
К.Д. Кео никак на его слова никак не реагирует, кажется, будто она вообще ничего вокруг не видит - кроме сломанного стола. Внимательно рассматривает трещину, и вдруг испуганно всхлыпывает.
- Ах... Это не гробом! Смотри, здесь кровь чья-то!
Парень не двигается с места, даже позы не меняет, погруженный в свои мысли. Невпопад отвечает что-то про кровь сирени, пахнущей розами, продолжает чесать затылок.
Занавес резко падает.
Вверху что-то трещит, занавес падает не останавливаясь, тянет за собой тяжелую деревянную балку. Все это с шумом валится на сцену.
Пускают дым...
Очень быстро дым развеевается. На сцене наблюдается кардинальная смена декораций. Яркий солнечный свет, зеленая трава растущая прямо из пола, в глубине сцены несколько цветущих яблонь.
Вся сцена разделена надвое Великой Берлинской Стеной. По обе стороны две совершенно одинаковые аккуратные могилки. По левую сторону, над могилкой сидит Красивая Девушка Кео. В знак траура она спрятала светлые волнистые волосы под черным париком. В руке две красные гвоздики. Грусти на ее лице не ощущается, правда заметна легкая усталость и задумчивость.
По правую сторону сидит какой-то шизофреник, не спеша курит одну за одной, временами что-то записывает в блокнот. Рядлом с ним на траве лежит принесенная им белая голландская роза.
Неожиданно с грохотом куда-то вниз проваливается Великая Берлинская Стена, поднимается густое облако пыли. Какой-то Шизофреник не выдерживает и заходитя в кашле. Через минуту пыль оседает, и оба удивленно смотря друг на друга. В тот самы момент, когда пялится уже становится неприличным, и пора бы уже поздороваться, двое дружно делают вид, что не знают друг друга, и возвращаются к своим могилкам. Еще через минуту почти одновременно они встают, и скрываются по разные стороны кулис.
Занавес опускается.
(3)
