- НЕ-Е-ЕТ! ТОЛЬКО НЕ ЭТО!! Я МУЖ-Ы-Ы-ЫК!!! НУ ЗА ЧТО?! ПОЧЕМУ СЕЙЧАС?!! – раздался неистовый крик из спальни. Секунду спустя, дверь в комнату распахнулась, и в коридор выбежал низкорослый паренек лет двадцати пяти на вид. Семеня жеманными шажками вдоль по коридору, он почти бегом направлялся к ванной комнате. Персиковая женская ночнушка весело плескалась в потоках встречного воздуха, отчего щуплый юноша выглядел как никудышный актер малого театра, исполняющий роль дворецкого, разбуженного стуком в дверь посреди глухой зимней ночи.
Он вошел в ванную как раз в тот момент, когда одна из дверей, которую он поспешно миновал во время своего опереточного спринта по коридору, отворилась, и из комнаты вышла прехорошенькая молоденькая девушка, а за ней высокий парень летами постарше. Они с недоумением переглянулись, и, до конца не веря происходящему, устремились вслед за пареньком в ночнушке.
Когда они вошли в ванную, пред ними предстала картина – юноша стоит у большого ванного зеркала и, недоверчиво щупая свое лицо кривенькими пальцами, с ужасом рассматривает его в отражении.
- Нет-нет-нет-нет-нет! Нет-нет-не-е-ет!! Ну почему?!!!
Девушка, остановившаяся в проеме, обошла незнакомца и, наклонившись перед его лицом, уставилась на него:
- Юля? – выдавила она, абсолютно потрясенная. – Это ты?
Парень вдруг перестал исследовать свое некрасивое лицо и повернул голову к девушке:
- Нет, Лен, это тетя Ася, мать ее, приехала! Я гребаный мужик, Лена!! – с этими словами юноша снова уставился в зеркало.
Тогда статный парень в дверях тоже обошел одетого в ночнушку щуплого и, сложив руки на своей широкой груди, осторожно спросил:
- Это что, твой первый раз?
Паренек перевел взгляд со своего отражения в зеркале на отражение любопытного:
- С чего ты взял, Саш? Я, очевидно, просто очень люблю разбудить весь дом дикими криками мужским басом, разгуливая по дому в женской ночнушке! – съехидничал парень, по-девчачьи отдернув голову назад в конце предложения. А когда он невольно вернул взгляд к отражению, то понял, что выглядит как дурак, и неотесанными резкими движениями снял злополучное одеяние через голову, швырнув его себе под ноги.
- О, госп… - одновременно недоговорили Лена и Саша, когда увидели хилую впалую грудь с щепоткой тщедушных черных волос между грудными мышцами (если их можно было так назвать) и слегка оттопыренное пивное пузико, приютившее торчащий, выпуклый пупок, который был похож на выглядывающую из траншеи каску солдата, насаженную на палку с целью проверить, станет ли противник стрелять.
Но тот, кого звали Юлей, не придал никакого значения реакции присутствующих, так как сам был столь уничтожен видом собственной чахлости, что обижаться на остальных не было смысла. Лена и Саша были правы – трудно отыскать парня, который прожил на свете четверть века, а выглядел так, будто в детстве его кормили жареной глиной, а поили коктейлем Молотова.
- Это конец… Я – урод. Не просто какой-то там вонючий мужик - я самый безобразный мужик, которого только видел этот сраный мир, – гнев юноши сменился на отчаяние.
- Ну, послушай, ты ведь не знаешь, когда ты снова обернешься. Может быть, уже через пару дней ты снова проснешься девушкой, - начала процесс утешения Лена.
- Лена, мне двадцать четыре! А я только конвертировалась! – из крысиных коричневых глаз покатились слезы. – Ты хоть раз в жизни слышала, чтобы кто-то конвертировался после двадцати и обернулся в течение недели? – парень меланхолично-вопрошающим взглядом глядел на собеседницу, давая понять, что это был отнюдь не риторический вопрос.
- Нет, – коротко ответила Лена почти шепотом, опустив голову. – Господи, Юля – какие же у тебя кривые ноги, – не выдержала она, на что паренек, одетый теперь только в белые женские спальные шортики с большим красным сердцем и надписью «I ballet» (вместо слова “love” было сердце), разревелся и выбежал прочь из ванны. Саша посмотрел на Лену, и уголки его рта разъехались по сторонам, загибаясь вниз, изображая некое подобие виноватого, на что Лена ответила пустым взором сквозь своего бойфренда, как будто бы перебирая в голове возможные пути решения возникшей загвоздки.
Когда пара вошла в комнату Юли, там уже была ее грузная мама, которая со слезами на глазах обнимала паренька, утопив его голову в своей пышной груди. Вот только то не были слезы горя.
- Ну наконец-то! Слава Богу, не зря я молилась! – начала было она, держа трясущуюся голову парня.
- Молилась?! – Юля вскинул голову и отпрянул от матери. – Ты молилась за то, чтобы со мной произошло вот это?! Чтобы я стала вот этим вот чмом за неделю до выступления?! – Юля встал со своей кровати, застеленной белоснежным бельем, и, расквасившись в плаче, выскочил из комнаты. Все трое последовали за ним.
Парень быстро шел в обтягивающих шортиках по коридору к кабинету отца – единственной оставшейся комнате, которая закрывалась изнутри. Но прежде чем он сумел добежать до двери, перед ним из своей комнаты вышел его неодетый младший брат Алекс, преградив путь и взвизгнув:
- Кто тут орет с утра пораньше в субб... - ту секунду, которая понадобилась Юле, чтобы дойти до брата, он жадно вбирал в себя глазами небывалую картину. Но не успел Юля поравняться с ним, как тот опустился на корточки в приступе остервенелого смеха.
- Козел! – только и мог выплюнуть зареванный парень, перешагнув через конвульсивно содрогающееся от уморы тело брата.
- Юлечка, погоди! – кричала вслед мать, тщетно старающаяся догнать парня-дочь.
- Юля, еще не все потеряно! – пыталась поддержать убегающую сестру Лена, сопровождаемая Сашей.
Шагая О-образными ногами к заветному убежищу, Юля вытирал слезы под аккомпанемент восклицаний родни и истерический смех придурковатого брата. Дойдя до кабинета, он потянул вниз ручку двери, но та не поддалась – дверь была закрыта на замок. Тогда, оставив попытки избежать своих родственников, Юля повернулся спиной к двери и теперь просто стоял, проливая ручьи слез, которые уже катились вниз по впалой груди, сверкая в превосходном освещении фамильного особняка. Все кроме брата считали своим долгом поддержать Юлю словом, и поэтому стояли перед ним, предлагая всякого рода утешения, перекрикивая друг друга.
Вдруг дверь кабинета открылась, и за ней показалась озадаченная физиономия женщины, по возрасту схожей с матерью Юли. Услышав клацанье замка, Юля обернулся и кинулся к ней в объятья:
- Папа! – парень в трусах обнял огорошенного родителя. Женщина с изумлением отодвинула юношу от себя, взяв его за плечи:
- Юля?! – удивлению отца не было предела. Вся семья ввалилась в кабинет. Младший брат Алекс вошел последним, стараясь отдышаться от продолжительного смеха. Но как только он снова увидел сестру, из его глотки вырвался гогот:
- Вот это обезьяня! – только и смог выговорить он перед тем, как снова сдаться обуревающему приступу смеха. Но женщина в кабинете пресекла его поведение:
- Алекс, пошел вон! У твоей сестры горе, а ты сам ведешь себя как обезьяна!
Алекс перестал ржать, но, не снимая довольной улыбки с лица, вышел прочь из кабинета.
Юля стоял, скрестив тощие руки и сгорбившись, отчего впалая грудь казалась еще более вдавленной.
- Юля, не волнуйся, мы сделаем все, что только в наших силах, чтобы обернуть тебя как можно быстрее! Ты обязательно будешь примой на выступлении! Я уверен, доктор Штерн разберется и поможет тебе – он лучший мутаролог в стране!
- Папа, ты же знаешь, что конвертировавшимся после двадцати не видать оборота по крайней мере год! По себе ведь знаешь, в двадцать один конвертировался! Сколько ты тогда ждал оборота?
Осознав, что Юля и в самом деле ждет ответа на вопрос, отец открыла рот, но Юля опередил его:
- Тридцать четыре месяца, папа! Три года! Это конец! Меня выпрут из балета!
- Ну, как же выпрут? Ты всегда можешь вернуться после оборота, дорогая моя, - поддержала Юлю мать.
- Вернуться? Я целый год буду томиться в этом патологическом тельце, пока Анька танцует все мои партии, а потом обернусь и не смогу на пуанты встать!
- Да ну и фиг с ним, с этим балетом, доченька. Найдешь себе другое хобби, - выдала аргумент мать.
Четыре взгляда уставились на нее, не веря тому, что только что услышали. Укоризненно, словно с подтекстом «думай, что говоришь-то» смотрела на нее отец. Но самым непонимающим взглядом одарил мать Юля. На такое заявление у него даже не было ответа. Не веря своим ушам, он, качая головой, пробурил себе проход между членами семьи и молча вышел из кабинета.
Все снова последовали за ним, как утята за мамой-уткой. Но отец успела одернуть толстуху-мать за рукав, призывая остаться на момент:
- Ты с ума сошла? Жанна, ну ты иногда совсем не думаешь, что говоришь, - снизив тон, женщина отчитала женщину.
- Андрея, ну чего я такого сказала? – отдергивая свою руку из руки мужа, Жанна недоверчиво смотрела ей в глаза.
- Балет - это вся ее жизнь! Она же дышит им! Разве ты не понимаешь, что конверсия Юли может оказаться началом ее тропы по наклонной? Мы просто обязаны ее поддержать. Хватает одного дуралея в семье, а еще и дочь с пути собьется. А там гляди, и вторую за собой потащит. Ленка и так не ангел, а негативное влияние старшей сестры еще пуще ее испортит. Думай, маманя, что говоришь – и Андрея вышла из кабинета.
Выйдя в коридор, она окликнула толпу, которая повторно забилась в комнату Юли:
- Так, народ! Вышли все из ее комнаты, все равно никто из вас ничем дельным не поможет и ничего хорошего не посоветует! – она вошла в комнату.
- Дайте мне поговорить с дочерью, выйдите, - отец Юли подождала, пока дверь закроется снаружи, затем подсела на кровать к разбитой дочери.
Андрее было за сорок, но выглядела она моложе своих лет. Будучи с рождения мужчиной, она имела коротко остриженные светлые волосы, как и многие другие жители города, которые родились мальчиками. Взгляд отца был понимающим и обеспокоенным.
- Юля. Мне нужно с тобой поговорить. Вот только для начала одень что-нибудь нейтральное - я не могу воспринимать тебя серьезно, когда вижу, как твои новые атрибуты не помещаются в женском белье, - Андрея сказала это с такой добродушной, милой улыбкой, что Юля не смел обижаться на подшучивания отца.
- Да у меня нет ничего такого. Я же все Ленке отдала, как мне двадцать три стукнуло. Никто ведь и подумать не мог, что Юля Стольникова окажется гиперпоздней, - Юля подошел к своему огромному шкафу-купе и отодвинул дверцу. - Я ведь была уверена, да мне и доктор мой говорил, что уродилась константой. Меня только поэтому и поставили примой, что официальное заключение было от доктора – «константа», возможность конверсии пренебрежимо мала, - продолжал он, выуживая из шкафа белый домашний халатик.
- Сказать честно, я прямо-таки сбит с толку твоей конверсией… Но, послушай, возможно, еще не все потеряно, - начала отец, и если бы это говорил любой другой член семьи, Юля не стал бы даже слушать. Но отец был человеком слова, и то, что стороннему наблюдателю могло бы показаться жалкой попыткой утешить свое чадо, заставило Юлю повернуться к отцу, чтобы взглянуть ей в лицо. Глядя в ярко-голубые женские глаза родителя, он старался выяснить, насколько правдиво они на него смотрят.
- Папа, не давай мне ложных надежд, потому что, если твой план не сработает, я не знаю, смогу ли пережить подобный облом, - Юля стоял в пол-оборота, одетый в женский банный халатик, которого едва хватило чтобы запахнуть торчащее пузо. Три пердинки на впалой груди уныло свисали, неприкрытые.
Отец сделала глубокий вдох, оглядев дочь, и на выдохе сказала:
- Погоди секунду, я принесу тебе нормальной одежды, - она поднялась с постели и вышла из комнаты.
В комнате напротив дверь была раскрыта. Лена и Саша сидели лицом друг к другу на кровати и оживленно что-то обсуждали. Андрея не была уверена, что они обсуждали ситуацию с Юлей, но на всякий случай укоризненно поднесла указательный палец к губам, давая понять, что любые слова о Юлиной конверсии могут лишь далее подтолкнуть ее к нервному срыву и депрессии. Затем она ушла в сторону родительской спальни, а Лена подошла к двери и закрыла ее.
- Саша, да тут прикол весь даже не в том, что она пропустит выступление, и ее выгонят из балета, и даже не в том, что ей больше года придется быть вот этим вот дрищом, - продолжала разговор Лена, садясь обратно на кровать. - Вся загвоздка в том, что иногда люди, конвертировавшиеся после двадцати двух-трех лет, больше не оборачивались до самой смерти! – Лена говорила громким шепотом.
- Да ладно, серьезно? – искренне удивился Саша.
- Саша, блин. Я иногда не понимаю, ты на какой планете живешь вообще? Вам что, в школе на антропологии об этом не рассказывали? Да и вообще, это довольно известный факт, - возмущалась Лена. Она любила своего бойфренда. Но, будучи девушкой любознательной и закончившей университет с отличием, ее иногда приводило в бешенство невежество Саши, чьи потуги в приобретении общих знаний закончились сразу после средней школы.
- Да фиг его знает… Ну так и что, она теперь на всю жизнь такая?
- Она этого не вынесет, - отведя взгляд, вымолвила Лена.
- Но это же генетика? Твой отец тоже поздно конвертировался, но он ведь не остался женщиной на всю жизнь. А ты конвертировалась довольно рано, как и твой брат. Думаешь, все так страшно?
Лена посмотрела на Сашу, словно прикидывая в уме, стоит ли говорить ему о родителях. Затем она решилась.
- Это мало, кто знает, но это и не тайна – это нам с Алексом он отец. Юле же он приходится матерью. Мы просто все договорились называть отца отцом, а маму мамой, чтобы избежать путаницы. На самом деле, рожал Юлю отец, как раз во время тех тридцати четырех месяцев, о которых Юля упомянула в его кабинете. Просто беременность протекала очень беспокойно, да и роды были не из приятных, поэтому нас с Алексом уже рожала мама, - разъяснила Лена.
- Ох, ни фига себе… Я и не знал, - секунду Саша переваривал услышанное, после чего спросил:
- Слушай, я конечно не профи в генетике, но разве не от обоих родителей достается ДНК? Тогда то, что ее рожал твой отец, мало что значит.
В очередной раз Лена изумилась неведению бойфренда, но, тем не менее, ответила:
- Все так, от обоих, но ген, содержащий информацию о мутарологических особенностях человека, передается строго от родителя, который оказывается в момент зачатия женщиной. Таким образом, я могу примерно судить, что ты не лжешь мне о фамильном статусе своих родителей, как это сделала я, потому что твой отец конвертировался в тринадцать, и его фаза обратимости составляет пару недель, в то время как твоя мама конвертировалась только в семнадцать – как ты – с фазой в три недели, - поучала бойфренда Лена.
- Ну, у меня-то не три недели, а двадцать семь дней.
- Фаза может серьезно варьироваться, но дата конверсии не может отклоняться больше чем на двадцать процентов. Господи, чему вас только в школе учили?
- Меня лично учили профессионально швырять мяч. Я только поэтому-то в школе и задержался.
- Как же тебе повезло, что ты такой красавчик, - Лена растянула щеки Саши в стороны, - иначе встречаться бы тебе до сих пор с той лохудрой, которая все никак не могла от тебя отлипнуть после школы.
Андрея вернулась в комнату Юли с парой мужских шорт и белой футболкой с черной надписью «MutarLabs Ltd.» слева на груди и положил их на кровать. Сверху шлепнулась пачка черных мужских боксеров:
- Этих тебе должно хватить до оборота, если доктор Штерн и в самом деле может сделать с тобой то, чем хвастается передо мной уже более полугода.
Андрей Стольников работал главным бухгалтером в «MutarLabs» вот уже одиннадцать лет – с тех самых пор, как ее основатель, доктор мутарологических наук Эрик Штерн выделил и расшифровал тот самый ряд генов, которые отвечают за муторологические преобразования homo sapiens в течение жизни, а иногда даже после. За декаду с лишним компания выросла из университетского кабинета, напичканного аппаратурой, в крупнейшего в стране производителя М-гармонов, помогающих людям лучше справляться с их преображениями, или попросту – оборотами. Зарплата, равно как и дружба Стольникова со Штерном, увеличивалась пропорционально росту «MutarLabs Ltd.». Все члены семьи, а также некоторые друзья семьи Стольниковых имели возможность приобретать препараты компании за символическую цену.
- Папа, не томи, расскажи уже, что у него там есть, - Юля снял халат, как вдруг дверь распахнулась, и в комнату впрыгнул Алекс с телефоном наготове. Юля не успел даже сообразить, какова была цель столь наглого вторжения, как из телефона, направленного на нее, раздался щелчок. Изо рта Алекса вырвалось только радостное блеяние, и он шмыгнул обратно в проем, оставив дверь открытой.
-Урод! Ненавижу! – крикнул ему вслед Юля, но в погоню не отправился, так как Алекс уже выбежал во двор особняка Стольниковых, стоящего в конце коротенькой улочки. Прыгнув на велосипед, он дал деру прочь от дома.
Еще более встревоженный Юля с треском закрыл дверь и, повернувшись, направился к своей мужской одежде. Андрея, не считая нужным тратить время на обсуждение инцидента, продолжила начатое:
- Эрик уже несколько лет работает над своим главным препаратом. Его действие заключается в том, чтобы заставить организм обернуться, так сказать, по требованию владельца.
- Как это? То есть, ешь таблетку, а на следующий день уже другой пол? – от удивления Юля перестал одеваться и стоял перед отцом в фирменной футболке «MutarLabs» и белых трусах с надписью «I love ballet», немного выглядывающих снизу.
- Грубо говоря – да. Тебе известно, что все мутарологические преображения организма контролируются М-гормонами. Так вот, суть препарата состоит в том, чтобы произвести в организме изменения в уровнях гормонов такого масштаба, что организму ничего не остается, кроме как гибернироваться и обращаться.
- Дай-ка угадаю – есть одно «но».
- Есть. Но, со слов Эрика – незначительное. Дело в том, что за неимением зафиксированных случаев гиперпоздней конверсии в городе за последнее время, препарат тестировался только на животных, - отец Юли видела, что грядет бурная реакция на сие заявление, и поэтому, повысив голос, быстро продолжила, не дав дочери вспылить, – Все тесты произвели положительный результат – от микробов до обезьян! Плюс, гормоны Эрика безоговорочно работают уже с десяток лет – люди как уменьшали, так и увеличивали свои фазы! Дочь, то, чего он добился с поздней конверсией, работает и на животных, и на людях. Просто ему все еще не представилась возможность протестировать препарат для гиперпоздней. Дочь, ты знаешь, что если бы я не был уверен в Эрике, я бы ни за что такого не предложил. Но Эрик - гений, поэтому у тебя все обязательно получится! И подумай, скольким людям ты поможешь, убедившись, что препарат работает. Ты всю оставшуюся жизнь сможешь жить на гонорар Штерна!.. – но дочь прервал его:
- Папа, да мне до лампочки все те люди и гонорары твои! Я одним только балетом себе уже на отдельный особняк заработала! Мне нужно, чтобы эта хрень просто сработала и все!
- Сработает, дочь, сработает как часы, я уверен, - отец поднялась с кровати, чтобы пойти в кабинет и набрать телефон Эрика Штерна.
- Папа.
- Да? – Андрея остановилась на полпути.
- Если лекарство не сработает, я не смогу так жить. Я просто…
- Не дрейфь, дочь! Как я сказал, Эрик – гений, - и она вышла из комнаты.
* * *
На морском побережье города было не протолкнуться от понаехавших туристов. Пляж был усыпан лежаками, зонтиками, стульями и портативными холодильниками. А все оставшееся пространство между ними занимали алчные до солнца приезжие.
Местные брезговали городским пляжем. Многие из них выезжали за город на Дикий Песок. Пляжная Авеню тоже была упакована потной толпой. Бампер к бамперу стояла вереница автомобилей, отчаянно пытающихся отыскать место для парковки – тщетная затея, учитывая сезон и время суток. Улица выглядела словно муравьиная тропа с крыши двадцатиэтажного отеля «Two Suns». Там, наверху располагался элитный бар на открытом воздухе «Cosmic», попасть в который можно было только по приглашению, либо будучи постояльцем отеля. Бар открывался в шесть вечера и поэтому пустовал в жаркий июльский полдень. Два человека прохлаждались в спасительном теньке навеса, раскинувшись на удобных лежаках. Другие две фигуры непрестанно сновали по заведению. Расслабленными в лежаках были Лена с Сашей в гостях у владельцев бара – четы Линских.
- Слушай, Жень, а чего это вы с Германом сами тут сегодня носитесь? У вас же куча официанток, - недоумевала Лена, посасывая слабоалкогольный коктейль из высокого стакана.
- У нас сегодня спешиал ивэнт, - ответила Женя, примеряя барный стул к огромному кольцевидному мраморному столу, в центре которого зияла дыра в метр диаметром. Убедившись, что стул слишком высок, она вернула его к бару.
Распластавшись на соседнем лежаке, Саша, с омерзительным звуком, напоминающим влажную отрыжку, высосал остатки коктейля и повернул голову к Лене:
- Куда это она тебя ща послала? – и ухмыльнулся над собственной шуткой.
- Типа особое событие какое-то, - разъяснила она ему и повернулась обратно к Жене. – А что за повод? Праздников нет, кажись, никаких.
- Да тут в город приехал весь состав сериала «Найя», эпизод снимали на пляже. Ну и сюда решили напоследок наведаться да нажраться.
Глаза Лены увеличились в размере:
- «Найя?! Ты серьезно? У меня сестра его обожает! – И тут, вспомнив о злосчастной конверсии Юли, Лена опустила голову и замолкла.
- Так пускай приходит, я ей пропуск оформлю. Только пусть шибко этих звезд не докучает, - Женя сделала жест «кавычки» при слове «звезд», - мне недвусмысленно намекнули, что фанатов на вечеринке быть не должно, - она продолжала сновать по бару, не замечая реакции подруги.
- Да я поторопилась, Жень, уже забудь. Там с сестрой кое-что произошло, так что… не надо, - пока говорила, Лена ни разу не подняла глаз на Женю.
Женя перестала суетиться и осведомленно взглянула на подругу:
- Что-то случилось? Что-то серьезное?
- Да, довольно серьезное, - Лена обменялась взглядом с Сашей, будто бы спрашивая у него морального разрешения рассказать об инциденте. Саша лишь пожал плечами, мол, твоя сестра – тебе и решать.
- Короче, она конвертировалась сегодня утром.
- Ну, так и… погоди… Погоди, так ей же уже!.. Сколько?
- Двадцать четыре! – опередил Лену Саша, как это делают люди, которым не терпится рассказать самую интересную часть истории, как будто происшедшее было их заслугой.
Женя подошла и присела на лежак рядом с Леной, держа рот невольно открытым. Герман, услыхав новость, тоже заинтересовался.
- Двадцать четыре? Слу-ушай…Так это ж ГПК? - она посмотрела на Лену, ища подтверждения собственной догадке. Лена кивнула.
- Офиге-еть… Она же такая красивая… Конвертировалась-то хоть в сносного?
Герман не дал Лене ответить:
- О, кстати, вы еще не видели новый мем в интернете? Там как раз про гиперпозднюю конверсию. Стоит такой паренек, два зуба передних торчат, а сам щуплы-ый – соплёй перешибешь! И в трусах белых – женских, в обтяжечку. А на них надпись – «I love ballet». И подпись к мему - «ГПК это – вскормленная зайцами балерина с яйцами», - и он принялся хохотать.
Лена закрыла глаза. А Саша пытался незаметно оповестить Германа о неуместности его комментария, отрицательно вертя головой мелкими движениями и вооружившись самым предостерегающим выражением лица. Женя ахнула, и ее рука метнулась к лицу, в ужасе закрыв нижнюю его часть ладонью. Герман же, чьих мозгов каким-то образом хватало на ведение бизнеса, не уловил чувствительности ситуации и, когда никто не засмеялся, продолжил:
- Я сейчас покажу, - за время своего рассказа он уже отыскал нужный мем и теперь протягивал Саше телефон, на экране которого был несчастный Юля, в той самой позе, в которой застал его утром Алекс – сутулый, впалогрудый, глядящий в объектив исподлобья и, конечно же, одетый в описанные Германом трусы-шорты.
Саша неохотно взглянул на фото и вымолвил:
- Да…братан… это…
- Это она, Герман, - спасла бойфренда Лена.
Герман сузил ухмылку, он все еще не понимал:
- Кто?
- Юля. Моя сестра Юля – это она на фотографии. Она сегодня утром конвертировалась вот…в это.
Герман поспешно забрал телефон у Саши и снова взглянул на фото. Они с Женей знали Юлю лично, и, когда он уловил сходство в чертах лица незнакомца на фотографии и той Юли, что он знал, он только и мог, что убрать телефон в карман и состряпать хоть и искреннюю, но весьма неубедительную виноватую гримасу. Чувствуя себя дураком, он кулаком прикрыл часть лица ниже носа – так ему было немножко менее стыдно.
- Угу… - выдала Лена в заключение.
С минуту все четверо молчали. Затем Женя сказала:
- Бедная девочка… Как же ее парень теперь? Она ведь, фиг его знает, сколько теперь будет мужиком.
- Тебе станет еще веселее, когда я скажу, что он уже ей не парень, а жених. Они собираются жениться в августе. Он сейчас на гастролях со своей труппой. Юля сказала мне, что Нимм звонил, но она не смогла принять звонок. Я вообще не знаю, как она собирается ему говорить. Бедняга не сможет ждать три года.
- Да если даже дождется, с фазой потом неясно, как будет. Вот у вас с Сашкой как совместимость по фазам?
- У меня фаза шестнадцать суток – кстати, завтра оборот… У него – двадцать семь, поэтому у нас график сложный. Вот у отца с матерью завидный график: она – шесть дней, он двенадцать. Вот и получается – двенадцать дней они пара, другие двенадцать – друзья. Но как у Юли будет – совсем непонятно, если ты к этому ведешь. Сама знаешь, фаза не зависит ни от возраста конверсии, ни от генетики.
- Ну, не знаю, может быть, оно и так. Но я каждые двадцать три дня превращаюсь в мужика, а через двадцать три дня обратно – точь-в-точь как моя мама. Вот с этим вот умником, правда, неудобно, - она кивнула на Германа, - он у меня ведь феномен с нерегулярной фазой. Вроде только пару дней назад девчонкой был, а уже снова парень. Зато в другой раз не дождешься, пока снова писюн отрастит, хоть по мужикам беги.
- Ага, или я - хоть по мужикам беги. На одних и тех же вроде пока не натыкались, ха-ха, - выдал Герман, и сразу же заткнулся. Чтобы еще более не смущать друзей, он пошел дальше заниматься баром.
- Подожди, - окликнула его Женя. – Дай взгляну хоть на Юлю. А то придет сегодня, а я ее и не узнаю, - она взяла телефон из рук мужа. Взглянув на фото, она не знала, как реагировать. Мотать головой в изумлении было бы неприличным. Делать вид, будто все не так ужасно, было бы еще более неудобно, ибо неказистость теперешней внешности красавицы-балерины Юли была столь броской, что Женя только и смогла сочувствующе вздохнуть.
- Ну и как она теперь будет? – спросила она у Лены, вернув телефон мужу.
- Отец работает в «MutarLabs», лично знает главу. Они друзья с универа. Говорит, у него есть препарат специально для ГПК. Хотя, я лично первый раз о таком слышу, так что мне как-то мало верится в его чудодейственность.
- О, ну это серьезный вариант – Эрик Штерн гений. Я его гормонами с конверсии пользуюсь – все метаморфозы как по часам. Не то, что у некоторых, - она махнула головой в сторону Германа.
- Вот и отец мой так говорит. Вот только не бывает людей, которые не ошибаются.
* * *
Особняк Эрика Штерна находился за городом, в элитном районе, растянувшемся на три километра вдоль побережья. Назывался район - Соленый Берег. Субботний вечер на Соленом Берегу являлся примером глубочайшего спокойствия души и тела. Резиденты района, отгулявшие первый выходной день недели, уже вернулись домой с рыбалки, из гольф-клуба, с приватного приема у знаменитого соседа. Катера и яхты уже почти все вернулись из океана и колыхались теперь пришвартованные у частных пирсов. Каким бы ни был отдых в субботу на Соленом Берегу, он почти всегда изматывал. Но сейчас, в лучах оранжевого солнца, готового нырнуть вглубь спокойного теплого океана, местные жители вытаскивали свои огромные плоские экраны во двор перед домом, разжигали мангалы и грили и предавались лучшему отдыху, который только знал как богатей, так и бедняк – семейному просмотру субботнего футбольного матча за бутылочкой отменного пива и свежим, ароматным, сочным куском жареного мяса.
Эрик Штерн и его семья не были исключением. Они были скорее правилом, и если соседи по бокам и через дорогу не видели обыденного мясоедства и пивопийства во дворе Штернов, значит либо в семье кто-то умер (чего пока не случалось), либо Штерны проводят субботу вне страны.
Вот и в этот милый вечер вся семья доктора мутарологических наук расслаблялась в креслах перед домом, перекрикиваясь с болеющими за одну команду соседями.
- Май, достань отцу бутылочку из холодильника, - попросил Эрик пятнадцатилетнего сына, не в силах оторваться от экрана, где шла атака на противника.
- Пап, ты до него рукой можешь дотянуться, - ответил Май, переворачивая кусочки мяса на газовом гриле.
Даже будучи доктором наук, Эрик, поглощенный игрой, не смог родить более одной мысли пока нападение не закончилось штрафом любимой команде, А так как Май остался, где стоял, Эрик остался без пива. По крайней мере, до следующего перерыва.
- Ну вот точно, ага! Какой еще захват? Миллс, ты видел захват?! – гаркнул он через улицу.
Сосед Гарри Миллс, успешный профессиональный борец, занимавшийся с семьей тем же досугом, что и Штерны, рявкнул обратно:
- Ага, я вот через неделю буду в столице, найду этого судьишку, такой ему захват устрою, что глазенки полопаются!
И они оба рассмеялись в голос.
В это время у обочины притормозил автомобиль класса люкс.
- Стольников? – буркнул Эрик себе под нос.
Из машины вышла Андрея Стольников и направилась к Штерну.
- Андрюха, здоров! Соскучился что ль со вчерашнего? Ты же не любишь футбол! – среди своих друзья применяли друг к другу мужской род независимо от фактического пола в момент разговора.
Со всех сторон послышалось глухое, неодобрительное, но шутливое «бу-у-у».
- Да ладно вам, ладно, он же сегодня дама! Будьте снисходительней! Ха-ха-ха! – отшутился Штерн.
Андрея подошла не спеша к Штернам, улыбаясь заметке друга.
- Привет всем Штернам, - трое детей и жена Эрика, пребывающая в своем мужском обращении, вежливо поздоровались. Затем Андрея продолжила:
- Эрик, мне ужасно неловко прерывать твой отдых с семьей, но это чрезвычайно важно. Мы можем поговорить?
Улыбку смахнуло с лица Эрика, но он все еще не верил в чрезвычайность дела Андреи:
- Так садись с нами, тебе сейчас Май кресло принесет. Пива хочешь? Май, где мое пиво?! – пухловатый Эрик потянулся к холодильнику в шаге от своего кресла.
- Нет-нет, Эрик. Это экстремально важно, нам нужно сейчас же переговорить наедине.
Эрик Штерн перестал тянуться к пиву и взглянул на друга:
- Ну ладно, пойдем в мой кабинет, - он неуклюже поднялся со своего удобного мягкого кресла и направился в гараж.
- Май, смотри за мясом, - приказал он сыну.
Они прошли через гараж в дом и зашли в рабочий кабинет Эрика.
Площадью раза в три больше, чем кабинет Стольникова, рабочее помещение Штерна буквально пахло наукой и дорогим деревом. Стеллажи были заставлены книгами по медицине, биологии, химии, анатомии, антропологии и мутарологии. Эрик не стал садиться за свое привычное место позади громоздкого дубового, заваленного рабочей макулатурой стола. Он пригласил Андрею в комнату, указав на темно-коричневый кожаный диван у стены. Андрея незамедлительно зашла, но садиться не стала. Вместо этого она принялась расхаживать взад вперед перед диваном, пока Эрик доставал себе из небольшого холодильника бутылочку пива.
- Да что случилось-то? – Эрик, отвернув крышку от бутылки, присел на диван, глядя недоумевающе на приятеля, а затем бросил крышку в урну у стола. Андрея, проследив зачарованно ее траекторию, перевела, наконец, глаза с урны на Штерна:
- У меня Юля сегодня конвертировалась.
Эрик с секунду пялился на друга.
- Это же ГПК… - Эрик вывернулся из удобного положения на диване и присел на самый его краешек, мгновенно ошеломленный.
Несколько секунд они молчали, перебирая в своих головах варианты следующей реплики. Оба знали, что это событие было одновременно и трагедией, и уникальной возможностью для науки.
Наконец, Андрея сказала:
- Эрик, я знаю, что для тебя это шанс доказать действенность препарата, запатентовать его и запустить в массовое производство. Я знаю, что ты, скорее всего, предложишь Юле баснословный гонорар за испытание, и что этим мы поможем тысячам несчастных людей. Я знаю, что ты займешься этим завтра же, в свой выходной день. Все плюсы я уже давно перебрал в уме. Но Эрик, ты также знаешь, что счастье своей дочери я никогда не променяю ни на какие деньги и ни на какое количество помощи страждущим. Ты мой друг с университета, и поэтому я рассчитываю на твою добросовестность. Так что, помимо этой вести, я пришел тебе сказать лишь одну вещь, значимость которой ты просто не имеешь права недооценить. Эрик – если в ходе эксперимента ты хотя бы на одно мгновение усомнишься в успехе результата, я заклинаю тебя прекратить испытание. Какой бы безобразной не была моя дочь теперь, я намерен поддерживать ее всеми известными мне способами до самого того дня, когда она обернется, и после. Но я не стану рисковать ее жизнью и здоровьем.
* * *
-Юля! Ты где? – крикнула Лена на весь дом - ее сестры не было в своей комнате. Юля слишком стыдился своей новой внешности, чтобы выходить за пределы усадьбы. Поэтому он мог быть только там, где любой только что конвертировавшийся ребенок проводил буквально весь день после – перед зеркалом.
Лена застала сестру в ванной как раз в тот момент, когда тот изучал ниспосланные ему природой причиндалы. Юля стоял спиной к Лене и передвигал их слева направо и обратно в попытке разглядеть новое орудие удовольствия. Он слышал, как Лена звала его, но не стал одеваться или закрываться – стесняться перед сестрой Юля просто не умел. Он повернулся, болтая своей новой игрушкой и, слегка расставив кривые ноги, упер руки в бока, став в позу, смелее которой нет даже среди одетых:
- Да они просто издеваются! – наклонив немного голову, кипятился он.
Лена же, которая за всю свою жизнь видела не более трех наборов мужества, невольно отвела взгляд:
- Оу! Сестра, ты не забываешься? – хотя ее так и порывало метнуть взгляд обратно.
- Лена!
- Что?
- Лена, посмотри на него!
Получив прямой приказ, Лена решила удовлетворить собственное любопытство. Переведя взгляд с потолка, но, не опуская головы, она уставилась на экспонат:
- Ну и что ты думаешь? – Юля затребовал оценку.
- Слушай, я, конечно, не эксперт в писюнах, но, по-моему, он огромен, - Лена опустила голову, но слишком низко, так, что теперь уже пялилась исподлобья.
- Вот именно! Это как получить в подарок автомобиль без ключей, или, я не знаю… гитару без струн! Как я должна пользоваться этим сокровищем, когда на меня собственная мама без слез смотреть не может? Мало того, что меня сделали уродом, так еще и поиздеваться решили! Мне что, теперь самой за него три года дергать?!
- Юль, да ты не истери пока. Вот если тебе папа скажет, что Штерн ничего сделать не может, тогда спору нет – я и сама с тобой попсихую… Мама принесла тебе одежды?
- Принесла, - Юля опустил руки и снова развернулся к зеркалу. – Вот только нафиг она мне нужна, эта одежда – я отсюда не выйду, пока не обернусь, - поник он.
- А вот в этом я сомневаюсь, - и Лена растянулась в улыбке, предвещавшей сюрприз. – Сегодня в «Two Suns» кое-какие интересные постояльцы.
- Кто? – Юля смотрел на сестру через зеркало, почти заинтригованный.
- Весь состав «Найя». И через пару часов все они будут у Жени в «Cosmic». Она хотела сделать тебе пропуск, но мы поняли, что у тебя еще даже удостоверения пока нет, ну, с новой рожей, то есть. Но Женя будет там сама и пропустит нас. Как тебе?
Пока Лена говорила, глаза Юли наполнялись слезами:
- Да что за фигня-то, а? Ну какого хрена это все сегодня происходит?! Ну как я попрусь туда в таком виде?! Да я даже на фаната не похожа – подумают, что это просто забулдыга какой-то этаж перепутал. Как мне с Марссом разговаривать? Он же меня с крыши скинет! Ай, пусть лучше скинет! Чем так жить, лучше помереть от руки любимого актера! – и Юля направился в комнату, всхлипывая по дороге.
- Ну, во-первых, его на самом деле зовут не Марсс, во-вторых - помрешь ты не от руки, а от асфальта. А в-третьих, Юль, как бы ты не выглядела… выглядел – это будет все так же офигенно - встретить всех актеров любимого сериала. Я знаю, что ты все равно пойдешь. Помнешься с полчасика, но пойдешь. Поэтому давай мы не будем эти полчаса тратить попусту, а сразу тебя оденем и двинемся, - Лена наконец нагнала сестру, когда тот вошел в комнату. Затем Юля развернулся и, выдержав многозначительный взгляд в глаза сестры, отрезал:
- Не дай бог тебе оставить меня там одну.
- Не оставлю. Только тебе нужно перейти уже на мужской род в разговоре. Хотя бы на несколько дней. Так что, теперь ты Юль.
От солнца на горизонте осталось только грязно-оранжевое зарево, незаметно поглощаемое тьмой. Крыша отеля «Two Suns» ломилась от столов, толпы и выпивки. Официанты мельтешили перед звездами, забирая недопитые напитки и предлагая новые. Шведский стол был десять метров в длину и предлагал гостям умопомрачительный выбор закусок из морепродуктов. Стильно одетые, знакомые между собой участники вечеринки не переставали сиять белоснежными киношными улыбками.
Сестры стояли у входа. Их только что пропустил фэйс контроль. Но когда Юль увидел всех тех людей, чьи лица были ему так знакомы, но чьих владельцев он видел вживую первый раз в жизни, он отвернулся в панике.
- Ну, чего ты тормозишь? Прекрати убиваться и иди познакомься с кем-нибудь. Всем пофиг, как ты выглядишь. Им-то, вообще, откуда знать – может быть, ты тоже актер!
- Точно! Красавчик Бандерас, е-мое! Ты хоть раз в жизни таких блевотных актеров видела?
- Конечно, видела! Помнишь, тот дрищ высокий, ну, чувак из «Крутого Парня»! Да вон карлики, и те снимаются! А ты чем хуже карлика?! Давай иди! Вон эта самая стоит… Алисса! С Эллексом болтает! Иди к ним! – Лена толкнула сестру в сторону актеров. Шагнув пару раз по инерции, Юль оглянулся.
- Давай-давай! – Лена отмахивалась от сестры.
Юль неуверенно подался вперед. Не прошел он и двух шагов, как у него в руке уже была «кровавая Мэри». Он запрокинул бокал и осушил его в один глоток. Официанты работали на совесть, так что через секунду он уже попивал второй. Как это, возможно, замечали многие – предвкушение опьянения само по себе производит опьяняющий эффект. Юль почувствовал приятное легкое головокружение, и оно придало ему смелости. Он не спеша подошел к двум актерам, которые как раз отсмеялись какой-то своей истории.
- Добрый вечер, - вымолвил Юль. Актеры вежливо поздоровались. Возможно, они и в самом деле подумали, что Юль актер, потому что на их лицах не было ни толики смущения или неловкости.
- Извините, если я помешала… помешал вашему разговору, но я, вероятно, единственный здесь, кого смело можно назвать фанатом, - Юля по-овечьи улыбнулся заячьей улыбкой. И тут же добавил, - я ни в коем случае не собираюсь вам докучать автографами и прочей ерундой, я просто хотела познакомиться, посмотреть, какие вы в жизни. Поэтому, прошу вас, не делайте ничего необычного, я буду мухой на стене.
Мужчина сорока лет, игравший роль Эллекса в сериале, ответил с серьезным лицом:
- Да, все бы ладно, но вот только мы на крыше, тут и стен-то нет, - и он устремил на нее свой несокрушимый взор Воина Слова.
«Ну, вот и все. Они меня ненавидят и не хотят, чтобы я тут маячила» - думал Юль. На лице его был испуг, как вдруг блондинка заговорила:
- Да перестань ты, Сергей, ты что, не видишь, он сейчас расплачится?! Это он так шутит, - она переключилась на Юля. Сергей расхохотался:
- Вот каждый раз ты, Настя, не даешь мне поиздеваться над фанатами! Ха-ха! Я прикалываюсь, братан, - он похлопал Юля, все еще стоявшего в оцепенении, по плечу. Наконец, из него выскользнул выдох облегчения на пару с дурацкой улыбкой:
- А ведь я и в самом деле уже была… был готов заплакать.
- Как тебя звать? – спросил Сергей.
- Ю… Юль.
Настя, переглянувшись с Сергеем, не выдержала:
- Ты ведь на самом деле Юля? Ну, то есть, рожден девочкой, - она проницательно глядела на оторопевшего Юля.
- А еще ты совсем недавно конвертировалась, - добавил Сергей.
- Я… ну, в общем, да…а, откуда…
- Ну, во-первых, ты путаешь род при разговоре, а так делают только недавно конвертировавшиеся. А во-вторых, ты ужасно неуверен в себе, видимо, потому что не удовлетворен своим новоиспеченным телом. Я угадал?
С Юля будто гора свалилась:
- Да-а! Вы просто не представляете, какая я на самом деле красивая! Я знаю, так говорят только обнаглевшие, зазнавшиеся обезьяны, я сама таких терпеть не могу! Но я вам клянусь, по сравнению с этим убожеством – я просто богиня! Я ведь прима в балете Симмса! И тут вы в городе, я уж и не знала, стоит ли вообще это тельце вытаскивать на обзор, - Юля прорвало, но это только умиляло и веселило ее собеседников.
Разговор вышел оживленным, веселым и интересным. Каждому было, что добавить к истории предыдущего. Но потом подошел продюсер и забрал Настю, он хотел ее с кем-то познакомить. Парни остались вдвоем, и Юль, осознав, что теперь выглядит как болван, молча стоя с пустым бокалом, извинился и направился к барной стойке, где стояли несколько работников съемочной группы. По крайней мере, Юлю так показалось, потому что лица были незнакомые. Он поймал взгляд бармена:
- Повторите, пожалуйста! – и протянул бокал.
Бармен взял бокал, заглянул в него и принялся мешать коктейль. Телефон Юля зазвонил. Он выудил его из кармана джинс – звонил его жених Нимм. Не принимая вызова, Юль сунул телефон обратно в карман, тем временем подслушивая разговор двух мужчин, стоявших, беседуя, у стойки.
- Нет-нет-нет. Я не знаю, ты, наверное, нарвался на ее «некартинное» настроение, как она изволит его называть, но я работал с ней раньше, и у меня с ней никогда проблем не было. Мотор – дубль – снято. Словно робот. И она всегда на волне. Чего не скажешь об этом придурке, который играет того… ну… охотника на тварей… Марсса, или как его там…
- О-о, это ты угадал! Большего тормоза во всем составе не найти! А понтов! Думает, раз он вдул обеим героиням в фильме, так круче всех! Малолетка! Видал я таких, его еще поставят на место!
- Извините, я тут невольно подслушала… подслушал ваш разговор… Видите ли, я очень боюсь подходить к Лису, но мне ужасно хочется с ним познакомиться. Вы мне не поможете? – он втянул голову в знак примирения.
- К кому? Лису? Это этот, что ли, охотник сраный? – не церемонясь, ответил один из мужчин. Юль кивнул.
- Да пошел он, этот слюнтяй, чего ты в нем нашел вообще?
Еще в начале дня Юль был бы осажен и повергнут подобной ремаркой, но предыдущий разговор вселил в него былую уверенность первой балерины города, и он ответил:
- Слушайте, давайте не будем все усложнять – вы меня с ним познакомите, а я взамен за это не стану говорить ему, что только что о нем услышала. А?
- О-ох, не было печали… - расшевелился тот, что был помоложе, - веди.
Все проведенное на крыше время Юль краем глаза следил за передвижениями актера по имени Лис, игравшего главного героя сериала. Вот и теперь ему не пришлось долго его искать. Лис был в окружении приятелей совсем неподалеку. Компания стояла вокруг громоздкого круглого мраморного бублика, в центре которого горел огонь, питаемый газом.
Подойдя к группе людей, Юль предоставил сопровождающему его мужчине возможность пройти через кучку столпившихся и познакомить ее с любимым актером. Тот бесцеремонно пробурил себе проход к цели и бесстрастно продекламировал:
- Лис, тут с тобой кое-кто хочет познакомиться, - и тотчас же исчез.
Все смотрели на Юля. Кто-то из компании усмехнулся.
- Привет, - начал Лис. – Ты, наверное, тот монстр, которого я должен буду утопить в пещерных водах в следующем эпизоде? – тут он и вся его компания рассмеялись. Один из них добавил:
- Не, не – это тот старый пердун колдун, которого Эллекс отмутузил в прошлом сезоне – только молодой!
Тут Лис прищурился и сунул руку в карман:
- Не, это, кажется тот балерун с яйцами с того мема в интернете!
Через мгновение в его руках был телефон с фотографией Юля в трусах. Гогот стоял несусветный. Телефон передавали по рукам со все новыми всплесками смеха. Кто-то даже присел на корточки от слабости.
Униженный, высмеянный любимым актером, Юль развернулся, и слезы потекли по его щекам. Пока он дошел до лифта, все его тело содрогалось от неконтролируемого рыдания. Шмыгая носом, он нажал на кнопку вызова. Циферблат показывал цифру 1. Не зная, куда себя деть от посторонних взоров, Юль забрел за шахту лифта и дошел до края крыши.
Внизу тянулась полоса пляжа, омываемого скромными волнами спокойного океана.
«Как было бы хорошо сейчас умереть» - подумал он и представил, как падает вниз на тротуар, как его неуклюже-большой череп трескается и сознание уходит, и это ни капельки его не напугало. Он поднялся на бетонный бортик, в который были вживлены совсем-таки невысокие ограждения…
Еще секунду Юль глазел вниз на тротуар, представляя свое уродливое, переломанное, лежащее в луже крови, тело.
«Дзын-н-н-ь!» - поднялся с первого этажа лифт.
Воскресенье
«Дзын-н-н-ь» - микроволновка оповестила своих эксплуататоров о готовности чего бы то ни было, что они в нее запихнули.
- Юлечка! Спускайся, родная! – крикнула из кухни мать, - завтрак готов!
Из комнаты вышел Юль в ночнушке и направился в ванную. Входившая в столовую обернувшаяся за ночь Лена в это время направлялся в столовую. Женское лицо было подменено привлекательным мужским. Теперь роста своего бойфренда (на данный период – друга, который не остался на ночь, зная о той неловкой ситуации на утро после обращения) Лен проводил недоумевающим взглядом сестру, тащившегося зомбиобразной походкой до ванны. Входя в столовую, он собрал длинные каштановые волосы в хвост, затем уселся на свое место за столом. Перед ним дымилась яичница с беконом, а рядом с тарелкой вызывающе блестел полный стакан апельсинового сока.
Алекс уже был за столом. Он покончил с завтраком и теперь, подогнув под себя ноги, сидел, уставившись в телефон, с которым не расставался даже в ванной.
- О, Леночка! Ты обернулась! Очень кстати – в гостевой ванной забился унитаз, а мне не хватает сил его прочистить, подсобишь? – Жанна хлопотала, стараясь успеть накрыть на стол до того, как все члены семьи соберутся для завтрака.
- Мам, ты меня не просветишь, почему гостевой унитаз забит, когда у нас нет гостей? – теряя аппетит, Лен взял полоску поджаренного бекона с тарелки и захрустел.
- Ну, Лен… Ты же знаешь, у меня от волнения бывает, - понизив тон, ответила ей мать.
- Господи, мам, ну тогда можно хотя бы не заставлять свою дочь на это смотреть, а просто вызвать сантехника? Поди, не бедствуем?
- Дай Бог тебе, дочь, всю жизнь прожить в достатке, коим сейчас располагаешь. А вот если бы пожил, как мы с отцом до вашего рождения, так каждую лишнюю копейку бы берег, - она перестала суетиться и взглянула на дочь. Лен нехотя дожевывал бекон, даже не притронувшись к яичнице:
- Почему Юль до сих пор ходит в ночнушке? Ты не купила ему пижаму?
- Как – не купила? Купила – отличную белую пижамку из «Бертоля», она же обожает этот магазин. Она опять в своей персиковой? Просто она ее обожает еще больше, - Жанна дошла до коридора и выглянула, вытирая руки кухонным полотенцем. - Господи, как же там все дорого, в этом ее «Бертоле».
- Да не «БертолЕ», а «Бертолли». И это не магазин, а бутик. Там по умолчанию все дорого. А вообще, мам, кончай прибедняться – папа с Юлей нам всем до конца жизни безбедную жизнь обеспечили. Сядь, лучше, поешь сама. Только и делаешь, что носишься.
В столовую вполз Юль. Он только что умылся, но по мешкам под глазами было видно, что это не помогло ему согнать с себя сон, который напрочь отказывался посетить его до пяти утра. Все еще в персиковой ночнушке, он утомленно уселся за стол и почти басом пробубнил:
- Аа… яйца… как символично… - и он начал ковырять в них вилкой.
Алекс фыркнул, еле сдержавшись.
- Доброе утро, Юль… Юлик! - начала было Жанна, но тут же осознала что называть подобное утро добрым было чуть ли не большей ошибкой, чем так искренне радоваться несвоевременной и неудачной конверсии дочери, как она это сделала вчера - дочь стрельнул в нее таким взглядом, что Жанна могла только добавить:
- Я вот твои любимые бисквитики испекла. Хоть какая-то радость от этой твоей конверсии, - на что Юль не мог не рассвирепеть:
- Мам, ты меня уже совсем похоронила?! Ну, в смысле, меня девушку?! Ты бы хоть чуть-чуть старалась не выдавать этой своей радости по поводу моей конверсии! Пичкаешь меня этими булками – то есть, у тебя даже сомнений нет, что лекарство не подействует, что я так и останусь этим корявым заморышем на три года!
- Юль, я же…
- А вот хрен! Не собираюсь я твои булки есть! – Юль встал из-за стола. – Мне в пятницу приму танцевать! – и он целенаправленно вышел из столовой, при ходьбе размахивая уверенно взад-вперед руками. Ночнушка шлейфом уплыла за ним.
Алекс вслух расхохотался.
- Алекс, заткнись, бездушное ты чудовище, - Лен искоса посмотрел на мать и покачал головой, давая понять, что та опять так очевидно облажалась.
- Да чего я такого сказала?..
Глава семейства завтрака не дождалась. После столь же бессонной ночи, как и у его старшей дочери, Андрея Стольников немедля рванула на работу. Она договорилась со Штерном встретиться в лаборатории в восемь утра, но сама была на парковке здания «MutarLabs» уже без двадцати. Она закурила сигарету, как только подъехала, но, видимо, Эрик сам был заинтересован в предстоящем не менее Андреи, потому что не успела Стольников докурить, как увидела в зеркало заднего вида поднимающийся шлагбаум и шестилитровую громадину Штерна, проезжающую под ним. Когда тот поравнялся со Стольниковым на парковке, она уже нервно расхаживала туда-сюда перед входом в здание.
- Где дочь? – с ходу спросил Эрик, закрыв машину пультом.
- Я сказала ей подъехать к девяти часам. А пока сама хочу посмотреть, чем конкретно мы будем заниматься, когда она подъедет. Пошли, я хочу знать всю подноготную эксперимента, - они подошли к главному входу, и Андрея провела своим удостоверением перед приемником сбоку от двери. Признав магнитный импульс сотрудника, приемник пиликнул в до мажоре, и дверь поддалась.
- Эй, вы где тут? Пап! – Юль знал, где находилось рабочее место отца в здании, но ранее по телефону тот объяснил ей, что нужно подняться в саму лабораторию для проведения некоторых тестов. И вот он шел по коридору шестого этажа, одетый в новенькие голубые джинсы и модную разноцветную футболку все из того же «Бертолли». Стены и двери коридора были стеклянными, помещения лаборатории пустовали. Над дверями каждого из них светился красный индикатор – закрыто. Вертя головой, Юль наконец приметил индикатор, светившийся зеленым. Подойдя к двери, он увидел внутри отца с доктором Штерном и толкнул дверь:
- Привет.
- Да, Юля, заходи! – предложил Эрик, будто бы не обращая внимания на его внешность, хотя сам видел его впервые. Это немного подбодрило Юля и предрасположило его к общению с доктором. – Как самочувствие? Ну, то есть, я вижу и понимаю, что эмоциональное самочувствие у тебя не на высоте, но в целом, соматическое ощущение – от одного до десяти? – он ходил вокруг приборов и готовил их к проведению тестов.
- Спать не мог ночью, поэтому на семерочку, - угрюмо ответил Юль.
- Это нормальное явление и для поздних. Для гиперпозднего, я бы сказал, ты еще неплохо держишься. Нам нужно будет взять у тебя кровь и мочу, а потом я рассажу тебе о сути процедуры.
Субстанции были взяты, и в течение часа Эрик Штерн сновал вокруг аппаратуры, словно колдун или шаман среди тотемов и котелков со снадобьями. Андрея принесла дочери пару журналов по теме из тех, что лежали в приемной на первом этаже. Юль бесцельно листал цветастые страницы, полные фотографий с улыбками и статей с хэппи-эндами. Затем, поняв, что, возможно, сидеть ему придется долго, он открыл оглавление с целью отыскать интересную и по возможности релевантную к его положению статью. Оглавление было поделено на рубрики:
ФАЗЫ ОБОРОТОВ
- РЕГУЛЯРНЫЕ СКОРОТЕЧНЫЕ ФАЗЫ (РСФ)
- РЕГУЛЯРНЫЕ УМЕРЕННЫЕ ФАЗЫ (РУФ)
- РЕГУЛЯРНЫЕ ЗАТОРМОЖЕННЫЕ ФАЗЫ (РЗФ)
- НЕРЕГУЛЯРНЫЕ ФАЗЫ (НФ)
КОНВЕРСИЯ
- ГИПЕРРАННЯЯ (ГРК)
- РАННЯЯ (РК)
- СВОЕВРЕМЕННАЯ (СК)
- ПОЗДНЯЯ (ПК)
- ГИПЕРПОЗДНЯЯ (ГПК)
- Страница 84… - Юль прошелестел глянцевой бумагой до нужной рубрики. Первая же история была чуть ли не копией его собственной, с единственной разницей – в ней конвертировавался симпатичный парень двадцати трех лет, спортсмен и борец. Приближаясь к пику своего мастерства, уверенный в своей константности ровно настолько, насколько оправдал доверие его врач-мутаролог, парень внезапно и довольно неудачно конвертировался посередине выездных соревнований, превратившись в мужеподобную плечистую бабищу, которая, возможно, и могла бы одержать победу-другую, но разве что над дворовыми пацанами, ничего не смыслившими в борьбе. С соревнований он был дисквалифицирован, и на этом его многообещающая спортивная карьера весьма печально и безвестно оборвалась. Спустя лишь двадцать семь месяцев парень обернулся. Еще через месяц его фаза стабилизировалась, но от амбиций и тщеславия к тому времени уже не осталось и следа. Последние пару-тройку лет парень работал частным инструктором в тренажерных залах своего города, где у него и взяли это интервью.
- Да уж, тут без хэппи-энда. Двадцать восемь месяцев… Лучше сдохнуть… - Юль продолжал листать журнал.
Следующая история была немного более воодушевляющей. Парень двадцати четырех лет, завязавшийся с одной из уличных банд столицы, решил покинуть ее, сославшись на совесть. Как и следовало ожидать, гангстеры не предусматривали столь своевольного выхода из группировки, и они месяцами искали парня для исполнения наказания за подобное нарушение негласного устава. Паренек избежал смерти, даже не пытаясь скрываться от своих преследователей – через день после выхода из банды он конвертировался в миловидную девицу, чья внешность не имела почти ничего общего с конвертировавшимся. Она благополучно изменила свою жизнь в лучшую сторону, успешно оставаясь девушкой последующие неполные четыре года, в течение которых вышла замуж за иностранца и укатила с ним восвояси. С тех пор прошло несколько лет. Группировки не стало, и парень осмелился, наконец, излить душу и рассказать миру о своем небезгреховном прошлом и его без пяти минут летальных последствиях…
- Юль! – окликнул Юля Эрик.
- Да!
- Все готово, - он подошел ближе, снимая на ходу лабораторный халат и перчатки. – Пойдемте все в мой кабинет.
Пять минут спустя все трое находились в кабинете доктора Штерна на верхнем этаже здания. Эрик предложил своей компании присесть на диван. Юль сел. Андрея же на секунду замешкала – только сейчас она поняла, что кабинет Эрика Штерна в лаборатории является почти точной копией его домашнего кабинета, с тем только отличием, что книг, препаратов, бумаг и мелкого оборудования здесь было вдвое больше. Он так и остался стоять, когда Эрик провозгласил:
- Значит так. Юль. Результаты анализов дают нам зеленый свет на экспериментальное применение данного препарата, - он открыл стеклянную дверцу одного из шкафчиков с массой бело-розовых и бело-голубых коробочек. С полупустой верхней полки он вытянул одну бело-розовую и демонстративно, как в рекламе по телевизору, поднял ее на уровень глаз, повернув названием в «телевизор». «РЕВЕРСИН» - розовыми буквами гласила коробочка. А в скобках – «препарат с М-гормонами для реверсивной терапии синдрома гиперпоздней конверсии».
Юль впился взглядом в заветное снадобье:
- Мне нужно просто принят его, и все?
- Да. На достижение оборота уйдет трое суток, в течение которых ты должен регулярно принимать препарат, - он подошел к Юлю и присел на край дивана рядом с ним. Юль смотрел куда-то вдаль, пытаясь посчитать, успеет ли он обернуться к выступлению. – Здесь двадцать две таблетки. За трое суток ты должен их все принять. Сегодня мы будоражить организм не будем, у тебя до сих пор не установился гормональный баланс. А завтра утром ты начинаешь принимать по одной таблетке. Каждая содержит все большее количество активного ингредиента, поэтому таблетки пронумерованы. Ровно каждые три часа ты принимаешь их от первой в девять утра завтра до двадцать второй в полночь третьих суток, то есть среды. Не делай в течение этого времени ничего необычного. Хорошо питайся – для конверсии и оборота нужно много витаминов, минералов и прочей ерунды, о которой, я уверен, ты знаешь, - Юль кивнул. – Не стоит недооценивать роль питания, потому что именно из-за скудного рациона балерины ты конвертировалась в довольно-таки неразвитое мужское тело. Поэтому разрешаю – нет… наказываю тебе в эти трое суток налечь на мясо, овощи, злаки, морепродукты и даже сладости.
- В кое-то веке сахар есть не можно, а нужно, - охотно согласился Юль.
- Отец сказал мне, что у тебя в пятницу выступление. Я уверен, что у тебя все получится с оборотом, но есть одно правило, о котором ты не захочешь слышать, однако ты должен будешь его соблюсти, дабы не вызвать осложнений в послеоборотную фазу – минимизируй физические нагрузки, - Эрик взглянул на Юля, пытаясь понять, осознает ли он, что это значит.
- Никаких тренировок и никакого балета… Я понял, - Юль опустил голову.
- Это все базовые правила. Детали ты можешь прочесть в инструкции к препарату. Ну, а по сути дела - всё. Иди домой, отдыхай, расслабляйся.
- Да пожирай мамины бисквиты, - добавил Юль с улыбкой. Он заметно приободрился с того момента, как увидел реальное лекарство в руках Эрика Штерна.
- У тебя есть четыре дня, чтобы по-полной и оправданно насладиться бездельем и чревоугодием. А потом я хочу привести всю свою семью в Гранд Холл и провести вечер, глядя на то, как танцует лучшая балерина страны. Так что приказываю тебе до четверга бездельничать и обжираться от пуза.
Юль поднялся с дивана и, по-солдатски отдав честь, с улыбкой сказал:
- Есть, сэр.
Понедельник
Юль проснулся, как ему было наказано. Он принял душ и, обмотав бедра полотенцем, достал из шкафчика над раковиной коробочку. Вчера он на несколько раз перечитал все инструкции, поэтому мешкать было незачем. Он достал первую из трех пластин с замурованными в нее продолговатыми капсулами и выдавил ту, что была под номером один себе на ладонь. Бледно-розовая пилюля полетела в рот. Глоток воды. Точка невозвращения была достигнута.
За завтраком Юль уминал все, что было поставлено перед ним, включая свежие бисквиты, на что мать его не могла смотреть без умиления. Но посередине трапезы зазвонил Юлин телефон. Он взглянул на экран: «Красавчик». Отключив звук, Юль положил телефон на стол. Лен не сдержался:
- Слушай, Юль, я понимаю, что у тебя горе, и это не мое дело, но если ты ему не скажешь, я скажу. Нельзя вот так вот просто держать человека – жениха - в неведении. Он мотается по стране, у него своего стресса хватает, а еще ты его игнорируешь. Он уже, наверное, думает, что ты его избегаешь, что ты струсила, и свадьбы уже не будет. Ему нужно на выступлении концентрироваться, а он, наверняка, только о тебе и думает на сцене.
- Ну и как я должна ему это преподнести? Прости, Нимм, но я теперь мужик, и, возможно, им останусь до конца дней своих?
- Даже если и так, это лучше, чем изводить его нервы.
- А о моих нервах никто не подумал?!
- Юль, ты знаешь, как он тебя любит. А значит, ты знаешь, что он заявится сюда, как только вернется. И тогда это уже будет не телефонный разговор, где тебе не пришлось бы представать перед ним в твоей новой форме. Он придет сюда и не уйдет, пока тебя не увидит. А ты, конечно, не можешь быть уверен, что он отреагирует на тебя адекватно. Так что лучше набери его номер и объяснись с ним. И хватит пожирать булки, ты уже, наверное, килограмм съела.
- Мне полезно, - Юль встал из-за стола и удалился в свою комнату. Он прилег на кровать и неуверенно ткнул пальцем на строку с надписью «Красавчик» в пропущенных вызовах. Вызов пошел. Каждый гудок сердце Юля сжималось. После третьего на другом конце послышался встревоженный молодой голос:
- Алло! Юля, ты чего трубку не берешь?! Я тут уже не знаю, что думать. Твои родственники мне ничего внятного не говорят. Мол, разговаривать с тобой не может. Что случилось? Что-то серьезное? Мне ехать домой?
Он услышал всхлипывания, а затем краткое:
- Нимм…
Юль настолько раскис, что имя вышло фальцетом, так что Нимм даже не заметил подмены в голосе:
- Ты плачешь? Юля, да ради бога, расскажи, что произошло?! Ты попала в больницу?! – тут выдержав паузу, не решаясь произнести это вслух, Нимм все же спросил, - ты не хочешь за меня выходить? – Тут и его голос дрогнул. На другом конце Юль уже ревел навзрыд, стараясь делать это беззвучно. Осознав, что не может вести разговор, он прервал связь, и телефон выпал из его руки на незаправленную белоснежную постель. Дрожа от плача, он упал головой на подушку.
Вторник
Девять часов утра. Девятая пилюля. Прерывать прием было нельзя, поэтому Юлю пришлось просыпаться в три часа ночи. Пробуждаться в шесть утра не было необходимости, так как от наплыва мыслей и разыгравшегося воображения Юль до шести так и не заснул. Он выпил восьмую капсулу, и только тогда его разум провалился в сон. Оставшиеся три часа он проспал крепко, без сновидений.
Во время завтрака Жанна Стольникова как обычно суетилась по кухне, делая в два раза больше движений, чем требовало приготовление пищи для семейного стола. Она вела разговор с мужем. Сестры, всегда сидевшие рядом, начали свой.
- Мне снова звонил Нимм, - Лен уже с ноткой презрения глядел на сестру, буквально вдыхающего поданный завтрак. Оправдания у Юля не было, поэтому он лишь молча взглянул на сестру, а затем снова уставился в тарелку с яичницей.
- Я ему рассказал про ГПК, - отрапортовал Лен, и тут же его смелость улетучилась. Он мгновенно пожалел о содеянном и перестал жевать. Голова Юля медленно повернулась в сторону сестры:
- Я тебя убью! Зачем?!! Ты же знаешь, что он константа! Как он теперь согласится жениться на мне, если я половину времени буду косолапым, вонючим, горбатым мужиком?! – он бросил вилку, поставил локти на стол и опустил лицо в раскрытые ладони, будто глава корпорации, который только что узнал, что его фирма обанкротилась.
- Юль, ты прости, мне тебя, конечно, жаль, но ты хотя бы знаешь, что с тобой происходит. Я не могла в очередной раз просто отшить Нимма, он там с ума сходит от догадок. Мне пришлось рассказать ему и про ГПК, и про Штерна, про лекарство и прогноз. Так что, когда он приедет, тебе хотя бы объяснять ничего не придется. Плюс, ты к тому времени уже обернешься, и тебе не нужно будет показываться ему на глаза в этом теле.
Отец с матерью оборвали свой диалог и перевели внимание на дочерний. Андрея вступила в разговор первой:
- Юль, ты так говоришь, как будто у нас у всех стопроцентное гетеро, - мягко начала Андрея. – У нас с матерью ровно пополам, у Лены с Сашей тоже. У всех пополам, только графики разной сложности. А у вас будет завидный график, ведь оборачиваться будешь только ты. Люди мечтают о подобных вещах!
- Да, пап! Вот именно – мечтают! А нам и мечтать не нужно было, у нас было бы константное положение, в котором может быть только одна жена, и один муж! И безо всяких этих ваших передряг! А теперь он вообще скажет – нафиг нужна мне такая жена, у которой половину времени между ног балда висит?
Улыбающийся Алекс расхохотался, и из его рта выпал кусочек яичницы. К обсуждению подключилась Жанна:
- Доча, не нужно так говорить. На самом деле обратимость привносит как раз ту долю разнообразия в наши жизни, которой часто не хватает константным парам. Ведь это возможность познать как мужское начало, так и женское. Это расширяет понимание природы противоположного пола, заставляет мыслить более масштабно, более объективно и непредвзято.
Никто не ожидал услышать от нее столь проникновенной речи, и Юль уже был почти убежден в справедливости материнских слов, как та добавила:
- А там, гляди, и Нимм конвертируется.
Все кроме Алекса разочарованно выдохнули и опустили глаза.
- Ага, вот чего мне в жизни еще не хватает, так это такой же уродливой подружки! Еще и ему жизнь сломать! Точно – на фиг балет! Мы устроим свое шоу – шоу уродов! Да-да – разбирайте билеты! Только этот уикенд – Шоу Уродов с Синдромом Гиперпоздней Конверсии!
Алекс захлебывался смехом.
Юль встал из-за стола и вышел.
Все глаза (как вы уже поняли – кроме глаз Алекса) жгли дыру в Жанне.
- Да чего я такого сказала?
Среда
Юль швырнул в рот предпоследнюю двадцать первую капсулу и залил ее яблочным соком, настолько сладким, что еще неделю назад он и думать о таком боялся. Выпив полный стакан, он вернулся в зал, прихватив из холодильника брикет с мороженым. В полумраке на диване перед телевизором сидел Лен в домашней одежде, приобняв коротко остриженную девушку, подогнувшую под себя ноги. Она положила голову Лену на плечо и играла пальцами с его длинными волосами. Это был Саша. Он обернулся в ночь на среду.
Из-за очевидных противоречий в вынужденной смене пола многие пары расставались на то время, пока хотя бы один из них пребывал в своем противоположном обличии. Хотя нередко вовремя конвертировавшиеся люди полностью становились подвластны природе пола, в котором они пребывали. Поэтому у таких пар как Саша и Лен не существовало неловкостей при оборотах. Лене и Александре нравились мужчины, но Лену и Александру – девушки. Их обоих вполне устраивали обе версии своей пассии, покуда это были гетеросексуальные отношения.
Юль вернулся на место, с которого только что встал. Реклама закончилась, и на экране появился мужчина, кравшийся между валунами. То был сериал «Найя», а мужчина – никто иной, как охотник на тварей Марсс, которого играл эгоцентричный молодой актер по имени Лис. Сверху из-за валунов показался громадный клюв, усыпанный ножеподобными зубами, пытаясь выловить человека из расщелины.
- Чтоб он тебя сожрал с говном, козел ты вонючи
(0)
