Баллады Жуковского

Своеобразный романтизм Жуковского особенно ярко проявился в его балладах, которые он начал писать с 1808 года. За исключением «Светланы» и «Золотой арфы», все они представляют собой вольный перевод или переработку баллад западноевропейских поэтов: Шиллера («Поликратов перстень», «Кубок», «Перчатка», «Граф Габсбургский»), Гёте («Лесной царь») и других поэтов.

Жуковский переводил только то, что было родственно его взглядам и настроениям. Переводя, он отбрасывал одно, смягчал другое, развивал третье и в результате накладывал на чужое произведение печать своей личности, своих настроений. Благодаря Жуковскому русские читатели познакомились с крупнейшими поэтами Запада и Востока.

«Современники юности Жуковского, — говорит Белинский, — смотрели на него преимущественно как на автора баллад... Под балладою тогда разумели краткий рассказ о любви, большею частью несчастной; могилу, крест, привидение, ночь, луну, а иногда домовых и ведьм считали принадлежностью этого рода поэзии». Таковы были и баллады Жуковского. По сюжетам они разнообразны. В основе их обычно лежит какое-либо народное предание или народная легенда. Но какую бы балладу ни писал Жуковский, во всех них звучит основная тема его поэзии —-^тема несчастной любви, безнадёжное томление по счастью, тоска и грусть, религиозные настроения.