Путь
Обычный весенне-осенний Питерский вечер, довольно тёплый, но в воздухе, словно застыв, висели маленькие капельки дождя, которые явно не хотели покидать пустые городские улицы, но и весело промчаться по ним барабанящим ливнем у них не хватало сил. Потрёпанные, с намёком на белизну, серые кеды шлёпали по мокрому асфальту, оставляя за собой призрачный след, который тут же переходил в категорию прошлого. На серо-белые шнурки опускались влажные полы чёрных брюк, закрывая аккуратные бело-серые бантики и, видимо, имеющиеся носки, чей цвет пусть останется загадкой с бесконечным количеством решений, хотя на самом деле оно – одно. На карманы брюк, в которых в данный момент грелись руки, возможно, мстя штанинам за сокрытие истины, спадал низ белой рубашки, находившейся, аккурат, посередине меж белой футболкой и чёрной жилеткой, вроде той, которую надевают в костюме-тройке. Кстати, интересно, почему именно «тройке», ведь без рубашки и туфлей костюм не может быть завершённым, и логичней было бы назвать его пятёркой. Так вот если классифицировать данный костюм, то его можно смело назвать «шестёрка + сюрприз». Шестёрка потому, что завершалось всё изящным цилиндром, ну а сюрприз – всё те же неизвестные носки. Хозяин сего костюма – парнишка лет двадцати пяти, напевал весёленький мотивчик, который каждый бы назвал – до боли знакомым (всегда было интересно, о какой боли идёт речь), но, поломав голову (тоже довольно спорный процесс, ну да ладно…), да так и не вспомнив, назовёт приятным (вот так оказывается, что от боли до приятного – всего одно ломание головы). Так вот, именно с такого рода мелодией молодой человек шёл по тротуару в направлении строго туда, куда ему было нужно. Слева, в переулке, что-то клацнуло об асфальт, и показался подвыпивший мужчина лет шестидесяти, про которого многие бы сказали – глаза б мои не видели, но, появись он пусть даже вдалеке - изучили с немыто-взъерошенной головы до изношенных старых туфлей, определённо с чужой ноги. А впрочем, это в природе человека – говорить одно, а делать другое, в иной ситуации сие назвали бы ложью, ну а в данной – естественным положением вещей. Отсюда можно было бы прийти к тому, что ложь, в сущности, естественна, но не будем напрягать извилины и, пойдя навстречу обществу, назовём - абсурдом.
- Милок, подай Христа ради.
- Зачем тебе?
- Так ведь есть нечего. Уж сутки во рту и крошки не держал.
- Крошки – нет, а каплю – да?
- Так ведь чуток совсем, ей Богу, чуток.
- А сейчас что хочешь?
- Грешен я, сынок, но уж очень выпить хочется.
- И ты полагаешь, что пьёшь Христа ради?
- Конечно, нет.
- Тогда зачем его именем просишь?
- Больше шансов, что дадут.
- А ты в Бога веришь?
- Не знаю, но думаю, он не обидится, что я его именем воспользовался. Говорят же, что Бог людям
помогает, так в моём случае это - правда. Ты сам-то в Бога веруешь?
- Я верю вообще. Просто, верю.
- Как это?
- Вот ты, во всём сомневаешься, а я нет.
- Ну как же можно не сомневаться в том, чего и не видел вовсе.
- А верить можно и в то, что есть, и в то чего нет – хуже ведь не станет.
- Чем же ты такой в жизни занимаешься?
- Ищу.
- Чего ищешь?
- То, во что верю.
- И что же это?
- Мечта.
- О чём?
- Просто - мечта, ей же не обязательно быть конкретной.
- Как это? Все люди хотят чего-то конкретного.
- А разве те, кто хотят счастья, знают, в чём оно заключается?
- Не знаю…, а ты хочешь счастья?
- Нет. Его не сложно найти, я ищу другое.
- Тебя послушать, так счастье на каждом шагу поджидает. Отчего же мне тогда так плохо живётся?
- А тебе плохо?
- Да, разве я похож на счастливчика?
- А когда тебе дают деньги или, к примеру, пьёшь - разве тебе плохо?
- Мне нормально, ни плохо, ни хорошо.
- Ты хочешь умереть?
- Нет, конечно.
- Почему?
- Ну как же… это… ну вроде…
- Тебе и тут не плохо?
- Ну, вроде - да. Но это, точно, не счастье.
- Ты просто не туда и не на то смотришь.
- Тебе легко говорить, а у меня ни дома, ни денег – ничего.
- У меня тоже нет дома и денег, но есть всё.
- Да ты сумасшедший.
- Возможно, хотя вряд ли…, но если ты так думаешь, то – да, но только для тебя.
- Чудной. Куда же ты такой идёшь то?
- Туда, где меня ждут.
- Вот видишь, тебя ждут… а меня, а меня уже давно никто не ждёт.
- У тебя есть мечта? Только настоящая, искренняя мечта?
- Не знаю… Хотя…, иногда – не очень часто. Когда я просыпаюсь и вижу небо, звёзды или солнце – не важно, что - мне хочется до них дотянуться, ощутить тепло…. Но ведь это невозможно, так что, думаю, это и есть мечта.
- Значит, ты называешь мечтой лишь то, чего невозможно достичь, но пусть даже так - тебя всё равно где-то ждут.
- Эх. Чудной ты, но добрый. Надеюсь, ты найдёшь то, что ищешь…. Пойду я, может и встречу где-то за углом счастье своё…
- Только не пройди мимо. Ведь оно может быть там, где покосившаяся дверь, подгнивший порожек и подтекающая крыша.
- Что ж это за счастье-то такое?
- Обычное счастье, или ты думаешь, что счастье всегда в красивой упаковке и приходит только к богачам?
- Не только, но счастливы лишь те, у кого есть деньги, дом, семья, в общем, те, кому не надо беспокоиться о завтрашнем дне.
- Возможно, тебя будут ждать дольше, чем я думал.
- Кто? Где?
- Счастье твоё.
- Почему же?
- А ты к нему не торопишься. Да и в прошлом, видимо, убегал.
- Как же я могу торопиться к тому, что даже не подозреваю, где находится?
- Для начала, просто научись видеть, остальное придёт само.
- Чудной ты всё-таки. Я вот уйти собирался, чтобы разговор закончить, а теперь не хочу, да и не за чем.
- Почему?
- Идти – чтобы сердце не бередить. Остаться – поздно уже уходить…, раньше надо было.
Висящие в воздухе капельки воды наконец-то накопили достаточно сил для настоящего дождя, и погружающийся в царство Морфея город засверкал под струящимся лунным светом, который при встрече с пикирующими к земле кристалликами, игриво разлетался во всех направлениях, превращая мрачные переулки в сказочные дворики.
- Дождь как будто знает, когда ему лучше всего начаться.
- Знает.
- Боже, ты и в это веришь?
- Я же говорил, что верю – вообще.
- Чудной… но, похоже, это заразно.
- ….
- А ведь были времена, когда и я шагал, прям как ты, навстречу мечте… хм… да…
- Что же изменилось?
- И я, и мечта; мы как-то одновременно изменились, а потом, - потерялись и… вот итог…
- Но у тебя же есть мечта.
- Ты о небе… да это так … не об этом же….
- Ну и что - если ты достигнешь чего-то одного, остальное придёт само.
- Нет уж, братец, желай я, к примеру, получить пальто – свининка не прибежит ко мне в зажаренном виде.
- Я не о том, хотя… добиваясь того же самого пальто и, добившись наконец, в тебе появятся силы и навык для достижения чего-то другого. Но, всё же, я не о том.
- Молодой ты ещё, поэтому и веришь, что в жизни всё просто и сказочно. Оглянись – ну что тут хорошего, помойка вон ничего, а так – одни отбросы, да и сами мы.. .а…. Каждый день вижу людей, которые рубль швыряют, а в глазах презрение, смотрят как на последнего урода, а я что, виноват, ну оступился – со всяким бывает... Злость – вот что вокруг.
- Это не злость, а искусственная добродетель – ну а с добром, как известно, не борются. Вот и результат.
- Эх…, опять ты что-то странное сказал, а я, вроде, согласен. Того и гляди, твоей верой заражусь, как же-ш жить-то после этого?
- Так, как хочешь. Просто, оглядываясь – ты должен быть доволен тем, что делал.
- О… я бы столькое изменил…
- Начни сейчас, тебе ни что не мешает. А мне пора идти, некрасиво заставлять себя долго ждать.
Молодой человек приподнял свой цилиндр, нарушив тем самым мелодию разбивающихся об него капель, поклонился и зашагал по застеленному водным покрывалом тротуару, сквозь мерцающую ширму дождя. А мужичок, окутываемый мирным перезвоном, молча смотрел ему вслед, пока чудак не превратился в призрачный силуэт из сказочного царства.
Разыгравшиеся в лунном сиянии волны наскакивали на песчаный берег, а лёгкий ветерок, недавно разогнавший последние облака и, видимо, решивший не пускаться в дальние странствия, отчаянно старался подтолкнуть прибрежные песчинки к переменам, но те, умиротворенные прошедшим дождем, никак не хотели поддаваться. Лишь старые протёртые туфли с каждым шагом принимали на себя всё больше и больше промокших кварцевых пассажиров, желающих перебраться на другое место, в надежде, что уж там точно будет лучше … но насмешливый берег был непоколебимо одинаков во всех местах, где его тревожила подошва повидавшего жизнь человека.
Где-то, можно сказать, совсем невдалеке, хотя ночные силуэты бывают обманчивы, по воде прогуливался молодой человек в цилиндре, под большим раскрытым зонтом, чей цвет угадать не так уж просто, говорят же: “ночью, все кошки серы” (правда, полагаю, если спросить белую кошку: - что она думает о сеём изречении? - она бы крайне удивилась тому, какое отношение к ней имеет зонт и тому, что она может быть серой, а вообще – кошек спрашивать бесполезно, вы всегда недостойны их ответа). Между тем, зонт был просто тёмный.
- Эй. Чудак. Чем ты там занимаешься?
- Гуляю.
- А зачем тебе зонт?
- Так ведь сыро…
- Разве ты никуда не спешишь?
- Нельзя опоздать туда, где уже успел.
- Хм…
- Зачем тебе эти доски?
- Я буду строить лестницу.
- Зачем?
- Всё-таки заразился.
Тёмное очертание зонта становилось всё яснее, и вот уже серый кед ступил на блестящий песок, который, конечно же, не упустил шанса на переселение (видимо, ему была неизвестна судьба предыдущих кварцевых путешественников).
Изучая подошедшего юношу, серебряные шляпки гвоздей с любопытством выглядывали из кармана потрёпанного плаща, очень гармонично смотревшегося с прохудившимися туфлями. Лишь негромкое эхо возвращалось на берег, призрачно вторя уносящемуся за горизонт крику сливавшихся воедино дерева и металла. Возможно, где-то там, куда уходят непринятые берегом волны, сей крик найдёт покой в мирном пении ветра и воды. Между тем, корявенькая, невысокая и не очень симпатичная лесенка была готова и две правых руки, не поддерживая её и минуты, опустились к земле, как и их левые сородичи. Брызг и полёт соединяющихся воды, песка, дерева и металла ознаменовал слияние берега и не добегающих до него волн.
- Пойдём.
- Я строил лестницу, а получился мост, да ещё и странный.
- Не всё является таким, каким кажется на первый взгляд.
Всего несколько соприкосновений серых кед и старых туфлей с древесиной привели двух человек к мерцающим звёздам и плавающей луне.
- Я и не думал, что на небе может быть сыро.
- Может быть - всё, но у меня есть зонт….
И они отправились в путешествие под зонтом и по мокрому небу, которое, кстати, оказалось совсем не тёплое, но ….
(3)
