начну, наверно, с чего-то глобального. а именно – с первой любви! моя мама работала тогда в детском саду воспитателем. и я в садик ходила, вот только почему-то всегда так получалось, что мама не была никогда моим воспитателем. а мне этого ну ооочень хотелось. ведь друзей у меня особо в группе не было. и было очень грустно. была, конечно, одна девочка. по-моему – Ксюша, он она мне не нравилась – у нее висели колготки и пахло не приятно изо рта. фу… даже передернуло как вспомнила! и все мне таким странным казалось в этом странном месте: я не понимала почему детей на соседних кроватях кладут спать валетом, почему у мальчиков и девочек общий туалет, и зачем воспитательница так кричит громко. все ее очень боялись, и я боялась. однажды на обеде я пролила на стол какао. и так этому напугалась, что чтобы воспитательница не заметила стала вытирать подолом платья стол. быстренько и напугано. а она подошла ко мне и по-доброму успокоила. и тогда я перестала ее бояться. была еще другая воспитательница – Виктория Борисовна. ее все любили очень почему-то… и я за компанию тоже ее любила и тоже не понимала за что. наверно за красивые волосы и приятный голос. а хотя не помню… зато точно запомнила как ее звали. а это потому, что когда она приходила или уходила, то все дети нашей группы дружно кричали ее имя. видимо так любовь проявляли. а может и не знали вовсе зачем кричали ,а скорее все просто не задумывались. так это я о первой любви! его звали Артем Углев. мальчик как мальчик. не знаю почему я в него влюбилась, но я тогда точно знала, что это любовь! он спал на соседней кровате. я часто на него смотрела во время сон-часа, т.к. я днем спать не любила и до сих пор не люблю. смотрела и думала, что люблю его. вот глупо сейчас это кажется, а ведь я не знала о нем ничего, никогда с ним не играла. странно. вот такая вот детская любовь у меня была. хотя я и не страдала! мне и не надо было тогда чтобы она была ответной. потому что не знала, что мне с ответом-то делать. я была рада просто тому, что любила сама и все. вот глупо, нелепо, а как мне этого сейчас не хватает. любить и быть счастливой одним этим чувством, не требуя ничего взамен от другого человека. счастливой от одной своей способности уникальной так по - уникальному любить. потому это, что эгоизма не было, не хотела привязать навсегда любимого к батарее наручниками в своей комнате. тогда не хотела…
я прекрасно помню день один. обычный зимний день, солнце, глаза щурятся. папа тогда забрал меня из садика и мы поехали в лес. мы оставили машину и пошли гулять. я не знаю сколько мы гуляли, а это и не важно, но мне показалось, что время пролетело мгновенно. ели! высокие-высокие! солнце в их ветвях играет. папа скатал снежок и сбил для меня самую красивую шишку. мы долго выбирали сначала какая из них будет самой красивой. папа сказал, что в ней были орешки, но их съели белочки. и запах в воздухе зимний, холодный, яркий. а в садик я всегда ходила со слезами! и в те приятные дни, когда мама соглашалась отвести меня к бабе-старенькой (это моя пробабушка, мы так называем ее в семье), дела обстояли совсем иначе. я весь день гуляла во дворе и играла со своей лучшей подружкой – Танькой. мы вместе с баба-старенькой забирали ее из того же садика раньше и весь день мы проводили вместе. а встречаясь с Таней, я всякий раз у нее спрашивала, не играла ли она в садике с другими детьми. мне это было ооочень-очень сильно важно. ревность своеобразная. наш двор! все всех знают! дети были как будто общими. взрослые старались приглядывать за всеми. летом, в самом начале, мы любили играть в куколок. но т.к. кукол у нас особо не было, то делали мы их сами. берешь спичку-это тело. один цветок одуванчика вместе со стеблем - голова. стебелек разрываешь вдоль и опускаешь в лужу. для меня до сих пор загадка - почему стебель завивается и становится похож на локоны волос? а цветок мальвы - платье. правда с цветами было сложно. баба Рая, которая их садила, очень ругалась на нас! а знаете сколько всего можно сделать из цветов мальвы!? и клипсы, и ногти. хотя ногти, конечно, лучше делать из листов рябины. у Тани старшая сестра Наташа – иногда играла с нами, и мне это не нравилось. потому, что в игре каждый ребенок, и я не исключение, хочет выразить себя: построить домик красивее, сделать куколку с волосами по-кудрявее. и, если не было Наташи, то у меня это получалось лучше всех. так мне казалось. а она просто была старше. и поддразнивала нас – малявок.
у взрослых свои проблемы – они крупные, часто - денежные, чаще - в семье, еще чаще – со здоровьем. и глядя на детей они безумно сильно хотят снова быть детьми. чтобы жить детскими проблемами, совершенно не понимая, что маленькие проблемы для маленького человечка равны большим проблемам для большого человека. вот только справляются они с ними по – разному: дети прощают, а взрослые – нет. на пятом этаже нашего дома жил пьяница, звали его дядя Саша. много было у него женщин, но вот одна все – таки задержалась. у этой женщины была дочь – Марина. но жила она не с мамой, а в детской доме. маму лишили родительских прав. да я даже догадываюсь за что, но не в этом дело. Марина виделась с мамой по выходным, когда та приводила ее в этот притон, где сама жила на птичьих правах. и нас с Танькой всегда так возмущало это ее отношение к дочке. потому что девочка сама, хоть и была странной, но нам нравилась. и как – то зашел у нас втроем разговор об этом. мы сидели на турнике грызли ранетки и болтали. и дернуло меня спросить, любит ли Марина свою маму, ведь она у нее такая плохая: и пьет, и курит, и с Сашей живет, и много еще чего. а Марина заплакала и сказала ,что чтобы мы не говорили, мама у нее самая хорошая и самая любимая. молчание…насколько большим должно быть маленькое детское сердечко чтобы так беззаветно верить и любить. не смотря ни на что! и мы с Таней тоже почему-то заплакали. может от того, что стыдно стало за свои слова, а может за Марину обидно. этого я не помню уже. а иногда и не прощают, когда обозлились совсем. когда не в состоянии справляться с большими проблемами. тогда они становятся страшными и жестокими. замкнутый круг получается: дети обижаются ,вырастают и обижают других детей. жестокость порождает жестокость.
еще одно событие – меня привели в бальные танцы. мне было 4. маленький зал, папа поговорил с Лидией Ивановной, прибил мне к чешкам небольшие каблучки и я пошла. группа была большой, но я сразу обратила внимание на мальчика, который уже стоял в паре с другой девочкой. и их мамы еще по-моему дружили, и это было совсем печально. зато тренер сразу обратила на меня внимание. я была примером для всех, и что еще не маловажно - самым маленьким примером. даже – примерчиком. а я стесьнялась этого, и прятала глазки в пол каждый раз, когда меня хвалили. случилось чудо – я стала танцевать с Ярославом – моей второй любовью. он был чудесным – подавал руку, выходя с транспорта, улыбался красивой улыбкой, хлопал длиннющими ресницами, и гладил мою ручку. а я снова стеснялась всего этого. стеснялась, но была счастлива. нас привели учится в один класс в начальную школу. целые дни мы проводили вместе. ходили за ручку в столовую. я с нетерпением ждала конкурсов! я их просто обожала! каждый раз, занимая первое место он целовал меня на сцене в щечку и это было прекрасно. всего секунда, даже не приносившая особо приятных, запоминающихся физических ощущений, но внутри меня все сияло в такую секунду. был у нас урок ритмики. ни я, ни Ярослав на него не ходили. и в очередной раз сидя на скамеечке «запасных», мы рисовали таблички, в которой проставляли оценки, тем, кто танцевал. он снова сидел рядом, я могла его каснуться, он шутил, говорил какую-то ерунду, а я не слушала. меня настолько переполняло чувство. удивительное чувство! от первого оно отличалось осознанностью. я совершенно точно видела все его достоинства и прекрасно понимала, за что люблю его. и еще – я хотела взаимности. очень хотела. зачем не знала, но сгорала от любви. и я прошу у него ручку, пишу записку, заворачиваю ее на ручку и возвращаю ему. а в записке 3 слова. я люблю тебя! и не знаю как хватило смелости, как не думала о том, как будет потом. не думала ни о чем, а только бросилась с головой в чувства. он молчал. ни слова. а позже в классе он рассказал об этой записке всем! и! как я стеснялась! дома мама уже обо всем знала. откуда – для меня секрет. и посоветовала впредь спрашивать у нее. писать или не писать кому-то любовные записочки. а на следующий день я открыла свой портфель, и увидела конверт. я сразу поняла что это. ответное письмо с признанием в взаимности. а потом он уехал. далеко и на всегда. я плакала. и не знаю, что было бы с нами дальше… ведь это была настоящая любовь. я знаю. спустя много лет я видела его снова. мне было уже 18, встречалась с мальчиком и… звонок по телефону. он приехал, хотел меня увидеть. договорились встретиться на моей остановке. стояли в 30 метрах друг от друга и не узнавали. я расстроилась и пошла домой. проходя мимо мальчика как-то мельком я заглянула ему в глаза и это был он. взгляд! его я ни с кем не перепутаю. голубые глаза блестели под шикарными черными ресницами. и нам было все так же хорошо рядом друг с другом, так же тепло. но время прошло, и что-то поменять было настолько сложно, что казалось невозможным. он ушел, я много раз хотела еще ему позвонить. уверена, он тоже. мы как будто чувствовали одно на двоих. и были настолько уверены в чувствах другого, что молча решили ничего не менять и больше не видеться никогда.
сложно было снова танцевать без Ярослава. я перешла в другой клуб, встала в пару с талантливым, но малообеспеченным мальчиком с рыжими волосами и веснушками по всему лицу. коллектив меня не принимал. то как танцевала я - не танцевал никто. и они посмеивались надо мной. а коллектив там был очень сплоченный. все друг с другом дружили, смеялись, болтали. а я ну никак не вписывалась. и ножки я как-то не как все ставила и взгляд чересчур высокомерный. сколько раз я выходила из зала, поднималась на 2 ой этаж дворца в туалет и плакала там. че вот плакала?! ну смотрят они на меня как-то не так, ну смеются, ну и хрен с ними. НО! нитут-то было. критика для некоторых людей вещь практически смертельная. расстраиваются, переживают, не понимая, что хорошей для всех быть просто не возможно. а и незачем… люди-то разные: для кого-то в порядке вещей хамить маме, а кого-то обижает до слез неприятная интонация или немного неискренний и недружелюбный взгляд. просто мы и ними были разными. нет! не я – хорошая, а они – плохие, а просто разные. надо бы сказать, что Стас – мой новый партнер – ставил их на место каждый раз, когда они чересчур переходили границу. не по годам взрослый и самостоятельный, он заботился обо мне, а чтобы я не возомнила о себе Бог знает чего, и меня тоже воспитывал. тренер делал на нас очень большую ставку. занимался с нами индивидуально и причем совершенно бесплатно. Вячеслав Григорьевич! со звучной фамилией Хайсаров, на самом деле его звали Гарифьян Гаримьянович, но это не важно. от него всегда пахло табаком и дорогим парфюмом, похотливый черный взгляд свысока на все и на всех. но свысока не по злому ,а с самолюбованием, харизмой. каждая вторая мамашка нашего коллектива хотела его. я в этом абсолютно уверена. в тот день как и в любой другой мы пришли на групповое занятие. мамочки на лавочках вдоль зеркала. они еще будут грозить кулаком своим любимум, но не послушным деткам, которые шалят на тренировке.
-«Выбор, который мы делаем, диктует нам жизнь, в которой мы живем»! Это, по-моему, Карнеги – великий и могучий. Настя прочитала это когда-то в папином ежедневнике. А еще можно было бы добавить: «…а жизнь мы создаем сами». Ну или что-то в этом роде. Замкнутый круг получается. Да и банально как-то. Хотя Карнеги не отличался изобретательностью. Только и может, что озвучивать то, что все и так знают и чувствуют, вот только не говорят, потому что слова подобрать не могут. Ну или просто им это не интересно, и они не говорят. Да уж… заснешь с такими мыслями.
Утро начиналось с противного, ненавистного пищания будильника где-то за стенкой. Открывать глаза ей совсем не хотелось, и подушка сразу стала такой любимой. А еще не потерявшая сонной яркости луна рисовала на ковре красивые узоры тополиными ветками. Деревья росли совсем близко к окну, и от этого в комнате было еще уютнее и теплее. Мама зашла. Она уже почистила зубы, и в комнате пахло приятной свежестью мяты. Этот аромат и открытая ей форточка нарушили сладкую атмосферу сна. А яркий свет в глаза был последней каплей! Не зря говорят: утро добрым не бывает, особенно зимой. И тут уж с какой ноги не вставай, пусть не весь день, но утро-то точно испорчено. И все-таки сделав над собой невероятнейшее усилие она поднялась с постели и еще продолжая дремать умылась горячущей водой и добрела до кухни. Вот что пробуждает лучше всего, так это запах горячего бутербродика с сыром и ветчиной. Мама знает, чем загладить вину. В глубине души она очень порадовалась, однако лицо было пока не в состоянии сокращать какие-либо мышцы и изображать эмоции. Неотъемлемый атрибут завтрака – телевизор и программа «доброе утро». Три девушки пели песенку с глупым названием, и грозились сойти с ума! Она даже слегка ухмыльнулась. А знают ли они как это, сходить с ума, да еще и от такой ерунды, как разлука на час!? И при этом корчатся, делают трагические лица. А ведь с другой стороны это же так прекрасно – сходить с ума от любви. А ее, наверно, никто и не любит… Кроме мамы-папы. По щечке скатилась слеза. Плохое у нее получилось утро.
А ей всего 15, и надо идти в школу! А уроки опять не все сделала. И подъезд такой темный, страшный и холодный.
Снег такой скрипучий. Но его почти не слышно, шапка слишком плотная и прилегающая. Но если отогнуть край, то так приятно это слушать: скрип-скрип-скрип… Появлялись и пропадали дома. В окнах горели огоньки, кто-то готовил завтрак. И обязательное каждодневное зрелище – бабуля на качельке. В любое время года, при любой погоде, каждый день он вставала рано-рано и выходила во двор и качалась на качели как маленькая девочка. И была так этим счастлива! Щенячий восторг! Иначе не описать выражение ее лица. И она вызывала совершенно разные чувства, кто-то смеялся, кто-то жалел, а кто-то считал ее намного более счастливой чем все мы, так называемые «нормальные» люди. Она, наверно, какой-нибудь шизофреник или еще что-нибудь в этом роде. Живут себе в своем мире, видят странности всякие, которых мы не видим. А вот ни кто и не знает, может это мы напротив не нормальные потому, что нам не дано видеть и чувствовать все это странное и загадочное, и чувствовать настолько сильно, что им тяжело с нами, в этом созданном нами грубом и неотесанном мире. И жестоком! Самом жестоком, который только можно придумать! «Люди обладают интеллектом! Животные глупы!» Но тем не менее животные не убивают себе подобных из-за ерунды всякой.
-Настя! Стой! От самого магазина за тобой бегу, тебя не докричишься!
-Ой! Привет! Я че-то задумалась!
Витя шел рядом, тяжело дыша, и постоянно поправляя рюкзак. Он забавно с ним смотрелся - мальчик ростом метра два с такой крошечной сумочкой. Да он вообще странноватый
4.10.2007…Не буду писать от третьего лица, не хочу думать о прошлом и вспоминать…
с ним я узнала многое – как прекрасно просыпаться рядом, как придуриваться как ребенок, корчиться по-всякому – а он смотрит на тебя и умиляется, как любить на все 100 процентов, всю себя без остатка. А еще я узнала как плакать в голос, когда он уходит и хлопает дверью, как болит сердце, как ненавидеть весь мир и жить от выходных до выходных, переступать через себя и забывать гордость и самолюбие. Его я любила и до сих пор люблю больше, чем себя. В этом и ошибка. Я ушла от него любя, безумно любя… как никого… И вернуться не смогу совсем. Как мне существовать без него, без его глаз, голоса, заботы. Наверно, я схожу с ума.
(0)
