Жизнь устроена так дьявольски искусно, что человек никогда не перестанет удивляться ее сюрпризам. Никогда не знаешь, что ждет тебя завтра или через день, или за следующим поворотом. Никогда не можешь понять, почему у тебя вечно что-то не так. Никогда четко не видишь, где заканчивается черная полоса и начинается белая, и никогда не знаешь, куда твоя коварная жизнь забросит тебя на этот раз.
Отрезок моей забавной жизни, который отложился в моей памяти, был безнадежно испорчен. Уже к двенадцати годам я четко осознала, что ненавижу перемены в любом их проявлении. Еще больше я ненавидела переезды, а их, к сожалению, в моей жизни было предостаточно.
По закону подлости всякий раз, как только я привыкала к одному месту, обстановке, людям, как только все вроде было хорошо и ничего не хотелось менять, когда все устоялось, и я только позволяла себе расслабиться и подумать, что так будет всегда, тут же что-то менялось. И чаще всего этим чем-то было место жительства. И мне снова приходилось приспосабливаться к новым условиям, новым людям, новой жизни. Это так утомительно...
Кажется, я уже говорила, что ненавижу переезды. Повторюсь. Я чертовски ненавижу переезды.
Мне было девять, когда мы переехали в Австралию, в Брисбен. Я не помню, где мы жили до этого, и даже не хочу попросить маму освежить мою память. Мне нравилось в Брисбене. Там было тепло,там был океан, там были друзья и домик у пляжа. Все было прекрасно, я занялась рисованием, танцами и серфингом, впервые влюбилась. О, да, все было прекрасно, до того чудесного момента, как моего отца повысили и мы были вынуждены переехать в Америку.
Прожив в Австралии всего два года, мы переехали в Сиэтл, штат Вашингтон. Мне было одиннадцать, и преспектива мне совсем не нравилась. Я долго не могла привыкнуть к здешней погоде. Зимой здесь шел снег! После теплой и солнечной Австралии это безобразие приводило меня в ужас. Но больше всего меня злило, что пришлось расстаться с друзьями, с Брисбеном, с солнечными пляжами и серфингом. Я не могла привыкнуть к американцам, ненавидела свою школу, родителей, которые заставили нас переехать, и всю эту чертову страну.
Моя семья представляет собой забавное, а временами довольно жалкое зрелище. Кучка людей, связанных кровными узами. И эти самые узы - единственное, что нас связывает.
Я нередко поражалась, как мои родители вообще умудрились найти друг друга, пожениться и родить двоих детей. Они абсолютно разные. Совершенно разные. Чудовищно разные. Иногда им было даже не о чем поговорить. Они просто не слышали друг друга. Мой младший брат Клив - великолепный образец вечно-ботанеющего-над-книжками-а-также-абсолютно-невыносимого-в-своей-занудности homo sapiens`а. Еще у меня есть полусумасшедший и потому неженатый дядюшка Фредди, тетя Вирджиния - педантичная домохозяйка, и ее дочь Роуз - моя кузина. Они живут в Филадельфии и никуда не переезжают, в чем я им чертовски завидую.
Мы с Кливом с детства были предоставлены сами себе. Родители почти не бывали дома и считали нас достаточно взрослыми и самостоятельными, чтобы ничего не натворить. Они чертовски заблуждались, надо сказать, но нам почти всегда удавалось скрывать следы своих шалостей. Почти всегда.
Сиэтл осточертел всем, кроме папы, но он поддался на уговоры и мы снова собирали чемоданы. Родители постоянно ссорились, обстановка в семье ощутимо накалилась и, обвинив во всем Америку, мы переехали в Канаду, в Эдмонтон. И снова пришлось начинать все сначала. Я решила ни к кому и ни к чему не привязываться, чтобы потом не было так сложно расставаться с этим.
Родители выводили меня из себя, бесконечные переезды стояли поперек горла, пожалуй, мне даже не хватало внимания семьи. В итоге, бурно отпразновав свое четырнадцатилетие, впервые напившись с едва знакомыми новыми одноклассниками, я ощутила пьянящую свободу и из милой девочки превратилась в буйного, неуправляемого подростка с проколотой губой, диким макияжем и кислотно-зелеными кончиками волос. Я гуляла по ночам, угоняла машины с приятелями, пила, курила, слушала рок, устраивала безумные вечеринки, когда родителей не было дома, влюбилась в девочку из соседнего дома, два месяца считала себя лесбиянкой, а потом пыталась повеситься, решив, что меня никто не любит. Мой брат Клив наоборот, торчал дома и читал книжки.
Предки приходили в ужас от моих метаморфозов, но никак не могли на меня повлиять. Мне было абсолютно плевать на их существование.
Все это продолжалось год. В то время наша семья походила на бомбу с часовым механизмом, которая вот-вот взорвется и разнесет все к чертовой матери. Отец почти не бывал дома, мама начала встречаться с кем-то с работы, а мы с Кливом старались справляться с этим как могли. Унизительно сознавать, что у него это получилось лучше, чем у меня.
В конце концов, однажды родители разругались окончательно. О разводе почему-то речи не зашло, хотя лично я видела в этом единственный выход. Папа просто забрал с собой Клива и уехал в Нью-Йорк. Он хотел забрать и меня, но я отказалась, так как Америка после ненавистного Сиэтла вызывала у меня отвращение. Так мы с мамой остались вдвоем.
Впрочем, это продолжалось недолго. Мы прожили в Эдмонтоне еще месяца четыре, прежде чем до меня дошло, что моя безумная мать влюбилась, как девчонка.
Его звали Кристоф Шнайдер, он был бельгийским археологом, с которым мама пересеклась где-то на работе. Она тогда была тур-агентом. Шнайдер заразил ее археологией, она немного подучилась и перешла работать в его компанию. Еще через месяц он предложил ей переехать к нему в Бельгию. И опяять...
Брюссель. Я возненавидела немецкий язык. Шнайдер попытался поднатаскать меня немного, но мой речеобразующий аппарат, видимо, был абсолютно не способен воспроизводить подобные звуки. Я бросила эту затею.
Мама была все еще замужем за папой, но Шнайдера, это, кажется не волновало. Хотя, как выяснилось позже, он просто весьма тщательно это скрывал.
Они прожили душа в душу три месяца. Я даже подружилась немного с Крисом. Он оказался очень милым и добродушным человеком, но... Ему нужны были серьезные, взрослые отношения, ему нужна была семья, а мама же вела себя как ребенок, и ничего такого не хотела.
Они разошлись. Мне было жалко прощаться с Крисом, но он обещал мне звонить и связываться по электронной почте.
И вот я - шестнадцатилетняя Тара Линч и моя милая мама Фелисия снова собирали чемоданы для очередного переезда. Она перевелась в филиал своей компании, накупила кучу безделушек в память о Бельгии, и мы поехали снова.
Корк, Ирландия. Вот, что стало нашим новым местом жительства. Мама яростно принялась за работу. Но не прошло и месяца, как ее команда должна была отправиться в Венгрию, на раскопки какого-то чудо-дворца короля Матьяша I. Мама безумно загорелась этой идеей и начала собирать чемоданы. Два чемодана. И оба для себя.
Глава 1
Я бездумно пялилась в окно машины, пытаясь не слушать эту восторженную болтовню. Мама умудрялась вертеть карту, подкрашивать губы и вести машину одновременно, при этом не забывая втолковывать мне что-то чертовски, по ее мнению, важное.
А у меня было на редкость паршивое настроение. За окном одна сияющая после дождя зелень, бесконечные поля и леса... Красиво, но при одной мысли о том, куда я еду, все это великолепие приобретало какой-то сахарно-приторный вид. Здесь все как будто кричало: "Это лучшее место для тебя, милая, здесь ты будешь счастлива!", и при этом злорадно посмеивалось.
Конечно, в Ирландии чертовски красиво, но мне от этого еще более неуютно. Погода резко испортилась в последнюю неделю, что тоже совсем не способствует радужному настрою.
Конечно, у меня было трудное детство, еще более трудный и сумасшедший подростковый период, но я могла бы измениться! Я смогла бы, если бы захотела! Я уже приготовилась к новому переезду. Венгрия - это здорово, замечательно! Пожалуй, это даже увлекательно и интересно, я почти уверена, что мне бы там понравилось... Конечно, у них корявый язык, но после немецкого мне уже ничего не страшно.
И все было бы хорошо. Я больше не буйная. У меня больше нет кислотно-зеленых волос. Я выросла и поумнела. Я была бы милой, доброй и послушной.
Хм. Это я, пожалуй, загнула, но все же... Я бы попыталась.
- Это прекрасно, дорогая, тебе там очень понравится, к тому же... - Как только моя мысль подошла к своему логическому завершению, в голову внезапно ворвался поток маминой болтовни. Иногда она бывает по-настоящему невыносимой. - ... очень хорошие учителя и места там великолепные... Тара, дорогая, ты меня слушаешь?
- Разумеется.
- Мы почти приехали! - восторженно прощебетала она, а я почувствовала приступ головной боли.
Вот так. Я не еду ни в какую Венгрию. Почему? А все очень просто.
- Милая, я очень тебя люблю и я знаю, как ты ненавидишь переезды, - заявила мама за неделю до своего отъезда. - И мне неудобно постоянно заставлять тебя переезжать. Для тебя будет лучше жить в одном месте, тебе нужно получить нормальное образование, а не мотаться со мной по всему миру...
- Что ты имеешь ввиду? - настороженно спросила я.
- Ну... мне будет спокойней, если ты останешься здесь, в Ирландии. Какая чудесная страна, верно? Здесь так...
- Мама.
- Да, да. Ну так вот, я подумала, что тебе нужна хорошая школа. Ну и... я нашла одну. Это чудесная школа, она находится в отдалении, где-то между Корком и Килларни, точно не знаю, там все очень красиво, хорошая атмосфера, прекрасные учителя. Тебе там понравится, я уверена! К тому же, это же всего на год, потом я вернусь и мы снова будем вместе! - она в умилении взмахнула руками. - А если тебе там понравится, ты можешь остаться там в выпускном классе!
На меня накатили волны безнадежного отчаяния.
- Это интернат, - утвердительно произнесла я, окинув ее самым наимрачнейшим взглядом, на который в тот момент была способна.
Мама как-то сразу стушевалась.
- Ну да... Но я узнавала - там очень хорошие условия! Ну... тебе ведь понравится, милая! - умоляюще глядя на меня, воскликнула она.
- Я не хочу в интернат! - тут же рассвирипела я. - Я никого здесь не знаю, ты хочешь бросить меня в чужой стране одну, заперев в какой-то гребаной школе?!!
- Нет-нет, Тара, милая, я же хочу как лучше!
- Лучше? Лучше?! Для кого лучше?!
- Для тебя!
- Ты просто хочешь от меня избавиться, чтобы преспокойно сбежать в свою Венгрию, клеить мужиков и раскапывать свои чертовы дворцы! Я тебя ненавижу! Лучше бы я жила с папой!
Ужас, как стыдно об этом вспоминать. Я, конечно, довольно несдержанна, часто даже груба и нетактична, но тогда я перешла все границы, затронув больную семейную тему. Не знаю, с чего меня тогда развезло на истерику, но я слишком болезненно реагирую на ограничение моей свободы.
Зря я это сделала. Я могла бы договориться с ней, поплакать, надавить на жалость и уломать как-нибудь, но теперь...
Единственное, что она сказала тогда, это то, что до сентября осталось только четыре дня, и мне нет смысла лететь в Нью-Йорк. И я поеду в эту школу.
Как я завидую Кливу. Он как жил в Нью-Йорке с папой, так и живет. И Клив живет с ним дома, а не в интернате.
Чертовски обидно.
За эти четыре дня я смирилась с этим, не конфликтовала с мамой, да и вообще не проявляла никаких признаков активности. Мне стало все равно.
Родители все-таки эгоисты. Не знаю, как у других, но в моей семье каждый думает только о себе. Мама уезжает на свои раскопки, бросив меня одну здесь, где я никого не знаю, отец бросил нас обеих, забрал Клива, которому на все наплевать, и вообще, неизвестно, чем он там занимается в своем Нью-Йорке, и помнит ли он, что у него есть жена и дочь. За пять месяцев он позвонил мне лишь однажды, сухо спросил как дела, сказал, что у них тоже все чудесно и попрощался.
Думаю, он обиделся на то, что я предпочла беспечность матери его спокойствию и надежности.
Меня иногда посещают мысли о том, что если бы у меня был некоторый, пусть небольшой, постоянный и стабильный доход, я вполне могла бы жить одна. Это был бы какой-нибудь небольшой уютный городок где-нибудь в Швеции, симпатичный домик с садиком, доброжелательный красавец-сосед, камин, кресло и пушистый кот... А зимой, под Роджество я бы украшала мой чудный домик огоньками, вешала бы венок на дверь и пекла пеппаркакур - традиционное шведское печенье с корицей, гвоздикой и перцем... И все было бы прекрасно.
Хотя, это и необязательно могла быть Швеция...
Еще мне хотелось прыгнуть с парашютом, или осуществить спуск по Миссисипи, или выучить китайский.
Глупые фантазии. Наверняка, они не сбудутся. Я слишком ленива и несобранна, чтобы чего-то добиться. Во всяком случае, я почти уверена, что у меня никогда не будет чудного домика в Швеции, и я никогда не научусь печь печенье с корицей.
Ну еще бы, с моим-то кулинарным талантом.
- Милая, мы приехали.
Я подскочила, резко вынырнув из размышлений.
- Что? Уже?
- Даа, - мама выглядела очень довольной.
Я нехотя подняла голову.
Первое, что я увидела, это огромные серебристо-серые ворота, открытые настежь.
Тюрьма. Первое, что пришло мне в голову. Меня запрут здесь на весь год. Наверняка отсюда нельзя выезжать, во всяком случае, я не видела по дороге от Корка никаких населенных пунктов. Только поля. Хотя, скорее всего, я просто плохо смотрела.
Бррр...
Мы проехали еще немного и внезапно из-за аккуратных деревьев возле ворот вынырнула небольшая круглая площадь, выложенная камнем, посередине ее была клумба, в центре которой бил огорожденный крупными камнями фонтанчик в окружении ярких, красивых цветов.
- Видишь, как симпатично! - заулыбалась мама.
Я пробормотала что-то нечленораздельное.
От площади расходились несколько каменистых дорожек, которые прятались в гуще кустарников и деревьев. Красивые резные лавочки на площади и вдоль них.
А прямо над площадью огромное здание из светло-серого камня с четырьмя колоннами. За ним, насколько я видела, был густой, непроглядный лес.
Я судорожно вздохнула. У меня внезапно возникло ощущение замкнутого пространства. Здесь находиться-то страшно, как дети здесь учатся?!
Хотя, возможно, все дело в вылезшем откуда-то тумане. В нем все выглядит как-то слишком зловеще и устрашающе.
Впрочем, плевать. Выжила же я как-то в четырнадцать лет на вечеринке на кладбище! Ох.
Мама припарковалась. Вокруг тоже стояли машины и даже два автобуса. Похоже, большинство учеников уже здесь.
- Надо спросить у кого-нибудь, куда идти, - неуверенно сказала мама, вылезая из машины.
Я тоже неохотно вышла. Вокруг копошились люди. Ко всем новоприбывшим тут же подскакивали какие-то парни в темно-синих формах.
Ко мне внезапно тоже подскочил такой же - они как будто все одинаковые! - и приветливо улыбнулся.
- Доброе утро, мисс! Ваше имя, пожалуйста, - в его руках откуда-то появился блокнот. Вежливая улыбка, выжидающий взгляд.
Я как будто впала в ступор и никак не могла сосредоточиться на происходящем.
- Тара Линч, - ответила за меня мама, с улыбкой оглядывая других людей.
- Новенькая, - кивнул парень и чикрнул что-то в блокноте, после чего незаметно куда-то его спрятал. - Ваш багаж, мисс?
Я медленно пошла к багажнику, вытащила свой любимый большой, вместительный желтый чемоданчик. Парень тут же подхватил его.
- Чт...? Куда вы его? - мне внезапно стало жутко тоскливо от того, что мой желтый чемоданчик, единственное яркое пятно среди этой серости, сейчас куда-то унесут.
- В вашу комнату, мисс, - невозмутимо ответил парень. - Позже вам дадут ее номер и проводят туда. Это обычная процедура, мисс.
- Милая, успокойся, все же в порядке, - укоризненно прошептала мама, по-видимому опасаясь, что я закачу скандал по поводу чемодана.
- Ладно, - уныло отозвалась я.
- Вы должны пройти в холл, там состоится инструктаж новеньких.
- Инструктаж? - с ужасом переспросила я.
- Вам расскажут о правилах интерната.
Нет. Только не это! Только не правила! Нет, нет, нет...
Чтобы не измениться в лице в эту секунду и не закатить истерику я исчерпала месячный запас самообладания.
- Правилах? - с интересом спросила мама. - Каких?
- Вам все объяснят.
Эти парни чертовски многословны, надо сказать.
- А, ладно, хорошо, - мама тут же подошла к какой-то сердобольной родительнице, которая грозно давала наставления тихому, унылому светловолосому мальчику, и что-то спросила у нее.
Парень в форме собрался уже уйти с моим чемоданом, но я его остановила.
- Послушай, а мне... обязательно идти туда с ней? - я кивнула в сторону мамы.
Он изобразил подобие понимающей улыбки.
- Как вам угодно.
- Хорошо. Спасибо.
Он ушел, а я, с опаской оглядевшись по сторонам, словно из-за угла мог выскочить маньяк с бензопилой, подошла к маме и сердобольной женщине.
- О, милая, что случилось? - улыбнулась она. - Знакомься, это миссис Хэмби и ее сын Стюарт, он второкурсник. А это моя дочь Тара.
Женщина дружелюбно улыбнулась, унылый мальчик чуть приметно кивнул. Бедняга. Похоже, мамочка его замучила.
- Приятно познакомиться, - вежливо отозвалась я и тронула маму за руку, отводя ее в сторонку.
- Что такое?
- Тебе пора.
- Как, но нам же надо сходить...
- Дальше я разберусь сама. К тому же, тебе надо домой, готовиться к поездке.
- Я готова, я ведь уже давно собрала вещи...
Боже, дай мне сил вытерпеть эти слезливые прощания! Ее сейчас же нужно выпроводить, а то я и так чувствую себя довольно глупо - я, такая независимая и самостоятельная, приехала в школу с заботливой мамочкой, как какая-то сопливая первоклашка! Ох, что-то мне как-то... нервно.
- Мама! - я начинала терять терпение. - Я справлюсь и без тебя! Все в порядке!
Она еще секунду смотрела на меня, потом порывисто обняла.
- Я буду скучать по тебе, милая...
- Да, да, - полузадушенно прохрипела я, когда она снова стиснула меня в объятиях.
- Я буду очень-очень часто звонить тебе и спрашивать, как дела...
- Хорошо.
- Ты же взяла свой ноутбук? Ты ведь не могла его забыть, дорогая? Нет-нет, кажется...
- Я взяла ноутбук, мама! - прошипела я, стараясь не привлекать лишнего внимания. И почему меня так просто взбесить?..
- Как замечательно, дорогая, мы можем связываться по электронной почте! Обязательно пиши мне, хорошо?
- Да.
- Только будь осторожной, пожалуйста, не дружи с сомнительными людьми, у тебя есть к этому склонность! Постарайся взяться за учебу.
- О'кей.
- И я очень тебя прошу, будь милой! Не срывайся на всех подряд и не вляпывайся в неприятности!
- Ладно.
- Ты будешь умничкой?
- Да, черт возьми, я буду умничкой! - раздраженно ответила я.
- Ну вот, милая, ты снова злишься, ты совершенно не умеешь сдерживать себя, а это так важно... - запричитала она.
- Мама! - как же надоело вечно... ох, как я зла! - Я. Справлюсь. Сама, - медленно и внятно прговорила я, стараясь донести это до разумной части ее мозга. Если таковая имеется, конечно.
Она всхлипнула и отстранилась, оглядев меня с ног до головы. Боится, что за год забудет, как я выгляжу?
- Боже мой, моя малышка, я не увижу тебя целый год!
- Мама, ну хватит! Прекрати немедленно, или я выйду из себя, а ты знаешь, чем это грозит! - угрожающе предупредила я. О, да, она знала.
- Ну хорошо, хорошо. Твоя глупая мамочка уже уходит, - пробурчала она, подходя к машине.
- Только не дуйся, ладно?
- Ну конечно, все в порядке, - За что я благодарна Крису Шнайдеру, так это за то, что помимо прочих достоинств, он еще и был убежденным оптимистом, и приучил к этому маму. Она улыбнулась, потрепала меня по волосам и села в машину. - Только не забывай писать мне, пожалуйста. Ну или хотя бы просто отвечай на мои письма.
- Ладно, хорошо. Пока.
- Пока, милая. Будь умницей.
- Ага.
Из вежливости я подождала, пока она скроется за поворотом, помахала ручкой и с некоторой опаской пошла к входным дверям. Они были высокие, двойные, из темного дерева с красивой стеклянной изогнутой вставкой в виде темно-синего дракона. Симпатично, но как-то несколько устрашающе.
Я медленно открыла тяжелые двери, которые чуть скрипнули, приведя меня в ужас. Да что такое, черт возьми?! Я ведь не боюсь, нет? Нет, не боюсь. Это ведь глупо. Это же всего лишь школа. Да, всего лишь школа, просто немного необычная для меня.
Мысленно подбадриваясь, я осторожно вошла внутрь, в просторный и, что удивительно, очень светлый холл. Прямо напротив входа располагалась внушительная каменная лестница с выбитыми на перилах фигурками каких-то существ. Забавно. Я огляделась. Стены, похоже были каменные, где-то натурально-серые, где-то выкрашенные, темно-бежевые, с деревянными панелями снизу. На серых частях стен висели картины с мифологическими сюжетами, а на стене второго этажа, над лестницей, огромный гобелен с изображением синего дракона на фоне белых, переливающихся деревьев. Наверное, какие-нибудь перламутровые нитки, или что-то в этом роде, но деревья действительно блестели на свету! Это было так завораживающе, что я никак не могла оторвать взгляд.
- Новенькие старше четырнадцати, сюда! - крикнули вдруг где-то, и я встряхнулась, повернувшись на звук.
Из разных концов холла в то место потянулись ребята, я машинально двинулась за ними. Там стояла высокая худая женщина в сером костюме. Юбка до колен, наглухо застегнутый пиджак, собранные в аккуратный пучок черные волосы, прямоугольные очки в тонкой темной оправе. Ее узкое лицо и слегка вытянутые глаза придавали ей сходство с азиаткой, а строгий вид внушал ужас. Во всяком случае, мне. Наверняка, это одна из Педантичных Блюстительниц Порядка, которые есть в каждой школе.
Она будет меня ненавидеть. Я в этом почти уверена.
Вокруг столпилось уже человек тридцать, женщина махнула рукой и пошла куда-то. Мы двинулись за ней. Она привела нас в небольшое помещение недалеко от холла.
Ничего лишнего. Серые каменные стены, большое витражное окно, в углу стол с аккуратными стопками синих конвертов.
Я чувствовала себя, как Мария Стюарт в день казни. Меня потрясывало, но я списала это на холод помещения.
- Итак, - произнесла женщина строгим, суховатым голосом, когда все собрались вокруг нее. Что-то мне как-то нехорошо... - Добро пожаловать в интернат "Уайт Гарден"! Меня зовут Дениз Джакет, я заместитель директора Альберта Кейгена и преподаватель физики. Ответственность за порядок в школе лежит на мне, поэтому настоятельно советую вам выслушать правила поведения в нашем интернате во избежание недоразумений в дальнейшем.
Че-ерт возьми! Мы с ней определенно не поладим.
- Итак, - продолжала Госпожа Надзиратель. - Во-первых, это закрытое учебное заведение, и вы не можете покидать пределы школы в течение учебной недели и без разрешения ваших родителей. С этим они могут обратиться по телефону ко мне, директору Кейгену или руководителю вашего курса. Далее. У вас будет четкий распорядок дня, который вы должны соблюдать.
- А свободное время-то будет? - спросил какой-то мальчик справа от меня.
- Разумеется, - холодно ответила мадам как-там-ее Джакет. - Суббота и воскресенье - ваши свободные дни, но, как я уже сказала, вы не можете покидать школу без соответствующего разрешения. Далее. Ученикам первых, вторых и третьих курсов запрещается находиться вне своих комнат после 22.00. Четвертым-пятым курсам после 23.00. Также в школе существуют наказания для тех, кто совершает какие-либо проступки, запрещенные правилами.
- Телесные наказания? - с ухмылкой поинтересовался тот же мальчик. Я нервно хихикнула.
- Перестаньте задавать идиотские вопросы, молодой человек, - слегка раздраженно ответила Джакет, поправив очки. - Наказания назначаются руководителем курса провинившегося, мной или директором в зависимости от тяжести проступка. Чаще всего это общественные работы.
Все заметно расслабились, но мне было чертовски не по себе. Я не привыкла к жесткой дисциплине, за мной никогда никто не следил, и все эти правила, запреты... Ну я же вечно во что-нибудь вляпываюсь! Как мне здесь выжить??? Ох, как хочется покурить... Нет. Нет. Нельзя.
Как будто издеваясь над моими мыслями Джакет добавила:
- В школе запрещены... - сделала угрожающую паузу. - ... курение и распитие алкогольных напитков. Наказание за подобное поведение - немедленное исключение из школы!
Интересно, если я крупно вляпаюсь, а я наверняка вляпаюсь, и меня исключат, что я буду делать? Мама в Венгрии, папа в Нью-Йорке. Единственное, что меня спасает - это ноутбук и мобильный телефон. И мой желтый чемоданчик, разумеется. Наверное, у них должна быть совесть и они довезут меня хотя бы до Корка? Там можно сориентироваться и найти гостиницу. Хотя, у меня же нет денег... Черт. Но, с другой стороны, они же должны вернуть мне деньги, заплаченные за обучение? По идее, должны. Из Корка можно было бы связаться с папой, или... Или можно было бы сесть на самолет до Брюсселя и уехать к Шнайдеру! Отличная мысль, думаю, Крис будет рад меня видеть. А еще можно...
- ... тем лучше для вас. Далее.
Черт, кажется я что-то прослушала.
- Вы должны посещать все уроки, вне зависимости от того, нравятся они вам или нет, - продолжала Джакет. Интересно, я пропустила что-то важное? - За прогуливание или низкую успеваемость вам назначаются дополнительные занятия.
Все как-то сразу помрачнели. Нда, мне повезет, если я не вылечу из этого чудного заведения в ближайшую неделю. Похоже, мне будет намного сложнее, чем я наивно полагала, когда ехала сюда. Ох, не надо было обещать маме быть умничкой.
- Занятия начинаются с девяти часов. Завтрак, обед и ужин в 8.30, 13.00 и 18.00 соответственно в обеденном зале на первом этаже. В течении дня при необходимости вы можете перекусить в буфете рядом. Пока все. На столе вы видите конверты с вашими именами, - Джакет махнула рукой в направлении столика. - Разбирайте. В них вы увидите ваш распорядок дня, карточки с номером вашего курса, вашим именем и номером вашей комнаты и расписание уроков. Оно постоянно и будет меняться только в крайних случаях. Карточки вы должны носить с собой, если покидаете школу. Назад вас без них не пустят, не забудьте об этом.
Все разобрали свои конверты и тут же вскрыли. Я подошла одной из последних, машинально отметив, что конверты были разложены по буквам алфавита. Какая педантичность, прямо бесит. Яростно разорвав конверт, я обнаружила два листка и небольшую квадратную заламинированную карточку приятного, темно-лавандового цвета с серебристыми буквами. На одной стороне было мое имя и надпись: "Интернат Уайт Гарден, 4С курс", а на обратной стороне номер: "417".
- На карточках вы видите номера комнат, в которых будете проживать, - продолжала Джакет. - В одной комнате проживает по пять человек. Комнаты большие, так что для каждого есть место. Жилые корпуса отделены от учебных, но в них можно попасть отсюда, из главного корпуса, а также с улицы. Первая цифра на карточке указывает на номер вашего курса и соответственно номер этажа, где находится ваша комната. В интернате довольно много учеников и четыре параллели на каждом курсе, примерно по двадцать-тридцать человек. Постарайтесь найти общий язык с соседями по комнате и однокурсниками, тогда вам будет легче освоиться в школе. Не опаздывайте на уроки. Незнание расположения кабинетов не будет отговоркой - у вас есть соседи, они помогут вам найти дорогу и обжиться в ваших корпусах. Ваши вещи, учебники и школьная форма уже доставлены в ваши комнаты.
- Школьная форма? - неожиданно для себя самой и как-то слишком громко спросила я.
Джакет повернулась в мою сторону, медленно приподнимая тонкую изящную бровь, и окинула меня презрительным взглядом. Я восхитилась великолепной мимикой и приготовилась защищаться.
- Все ученики обязаны носить форму как знак принадлежности к нашему интернату, - ледяным тоном произнесла она. - Где вы витали, когда я говорила об этом, юная леди?
Красивая бровь все еще не опускалась, а ее обладательница сверлила меня взглядом.
- Простите, - пролепетала я и тут же взбесилась от того, как жалко прозвучал мой голос. Я же собралась защищаться! Наверно, меня отвлекла ее бровь.
Джакет опустила бровь и отвернулась, потеряв ко мне интерес.
- Итак, вопросы?
- Нам можно оставаться здесь на каникулах? - робко спросил какой-то мальчик позади меня. Чертовски вовремя, кстати.
- Те из вас, чьи родители не находятся в стране и не могут забрать вас домой, естественно остаются, но без разрешения на выход. Остальные - по желанию. Еще вопросы?
Все молчали, лихорадочно соображая.
- Хорошо, - кивнула Джакет. - Если появятся вопросы, вы можете обратиться к руководителю вашего курса или старостам. Еще минут пятнадцать они будут дежурить на этажах, так что постарайтесь к этому времени попасть на свой этаж. В семь часов ужин. Не забудьте, что завтра первый учебный день, постарайтесь отдохнуть и выспаться. До встречи, можете идти.
- До свидания.
- До свидания... - пробормотали несколько человек и все потянулись к выходу.
Джакет вывела нас в холл с лестницей и ушла. Здесь было еще довольно много народу, хотя все уже расходились. Новенькие тоже как-то быстро разбрелись, во всяком случае те, лица которых я немного запомнила, и я осталась одна.
Так. Спокойно. Надо просто сообразить, как попасть на свой этаж и найти старост.
Я в смятении огляделась. Люди сновали туда-сюда, прощались с родителями, болтали и весело смеялись, а я чувствовала себя чужой, одинокой и никому не нужной до такой степени, что захотелось плакать. В приступе злости на свою слабость я резко впилась ногтями в ладонь, почувствовала тупую боль, рука заныла, и я тут же передумала плакать, стиснула зубы и, пробравшись к лестнице, гордо восшествовала на нее, заметив, как пара парней проводили меня взглядом.
Я всегда была симпатичной, даже когда сделала себе черные и кислотно-зеленые прядки, буйно красилась и ходила с пирсингом в губе. Теперь волосы отрасли, снова родного, адекватного светло-пшеничного цвета, минимум косметики, и мое персиковое платье чуть выше колен, красная сумочка и светлые волосы заметно выделялись в толпе. Парни, конечно, не то, чтобы симпатичные, даже, пожалуй, совсем нет, но их интерес дал мне надежду на то, что возможно, у меня хватит сил не превратиться в одну из этих серых мышей.
Несколько приободренная, я прошла в одну из арок по бокам от гобелена и вышла в коридор первого этажа. Тут толпилась куча малолеток, по-видимому, первокурсники. Решив не обращать на них внимания, я прошла дальше и поднялась на второй этаж. Тут та же картина, разве что народу меньше и все куда-то спешат. Понаблюдав минутку за их суетой, я пошла дальше. На третьем этаже я даже не остановилась и сразу поднялась на четвертый.
Ох, неужели так каждый день таскаться?! Я человек неспортивный, устаю быстро... Черт, как болят ноги.
Отдышавшись, я огляделась. Здесь никого не было. Прямо передо мной был широкий коридор. Где он заканчивался, я не видела, но по бокам от лестницы было два арочных прохода. Я заглянула в один и обнаружила еще кучу коридоров. Черт бы побрал того кретина, который строил это здание!
- Ладно, спокойно, Тара, - пробормотала я себе. - Надо найти здесь кого-нибудь и просто спросить!
Я двинулась прямо по коридору. Вероятно здесь были классные комнаты и кабинеты учителей, судя по серебристым табличкам на дверях типа: "Кабинет биологии" или "Проф. Дж. К. Шарп". Я не стала читать другие, запомнив только, что кабинеты биологии и физики находятся на этом этаже.
Коридор заканчивался поворотом направо. Я машинально повернула и, пройдя еще шагов десять резко остановилась, услышав какую-то возню. Прислушавшись, я поняла, что это где-то рядом, в одном из кабинетов.
Да, точно, из-за двери с табличкой "Ж"! Полагаю, как и во всех адекватных заведениях, это должно означать женский туалет.
Прокравшись на цыпочках к двери, я прислушалась.
- Не толкайся! - раздался раздраженный голос.
- Сама не лезь! Вообще не знаю, зачем я тебя послушалась! - ответил писклявенький голосок. Похоже, там две младшекурсницы и они делают что-то пакостное...
- Заткнись! - огрызнулась первая девочка. - Я тебя на поводке не тащила!
- Перестань меня затыкать!
- Тише, идиотка, нас же могут услышать!
Они зашипели друг на друга, а я, повинуясь внезапному пакостному порыву, резко распахнула дверь.
Обе девчонки истошно завопили и вихрем вылетели из туалета.
Я, смеясь, посмотрела на стену - над раковинами, на зеркале, помадой было написано: "Пирс - тупорылая дура!". Ох, ну это же просто верх оригинальности! Меня затрясло от смеха.
- Что здесь происходит?! - вдруг раздался громоподобный рык, я в ужасе подскочила, обернулась и увидела несколько полноватую, разъяренную даму. - Что за шум?!
Я застыла - меня как будто окатило ледяной водой. Чертовы девки сбежали, а это значит... О, нет. Отлично, Тара, ты умудрилась вляпаться в первый же час нахождения в школе и превзошла собственный рекорд. Благодарю за щедрые апплодисменты, дамы и господа!
- Что вы... Вы испортили зеркало! - прогремела дама.
- Это не я! - надо хотя бы попытаться.
- Не вы? Не вы?! - она пристально уставилась на меня. - Кто вы такая вообще, почему я вас не знаю?
Я открыла рот, попытавшись ответить, но она мертвой хваткой вцепилась мне в руку выше локтя и потащила куда-то, бормоча на ходу ругательства. И это Госпожа Надзиратель Джакет показалась мне грозной и внушающей ужас?! Да она ангел по сравнению с этой!
Меня затрясло от мысли, что здесь все учителя такие. Может и лучше, если меня исключат в первый же день? Мама еще не уехала...
- Куда мы идем? - осмелилась спросить я.
- К директору! - рявкнула дама, сжав мою руку еще сильнее. А-ай, еще минута и я останусь совсем без руки!
Она тащила меня по бесконечным коридорам так, что я только успевала бежать за ней вприпрыжку, стараясь не отставать, чтобы сохранить максимальную целостность правой руки, которая уже начала терять чувствительность. Наконец, дама резко остановилась, рывком распахнула какую-то дверь и буквально зашвырнула меня туда, да еще так, что я на мгновение потеряла ориентацию в пространстве и тут же запнулась обо что-то, только каким-то чудом не распластавшись посреди директорского кабинета.
- Вот! - клокоча от ярости провозгласила дама. - Эта негодяйка исписала зеркало в туалете на четвертом этаже гадкими словами! Я требую наказания, директор!
Я осмелилась поднять глаза и первое, что я увидела - это стоящую в двух шагах и сверлящую меня недовольным взглядом Джакет.
- Вы действительно это сделали? - раздался неторопливый, спокойный голос справа.
Я нервно хихикнула - меня рассмешило слово "негодяйка" - и повернулась к говорившему. Это был мужчина лет сорока пяти-пятидесяти, высокий, с бронзово-каштановыми волосами, уже тронутыми сединой, живописно спадающими чуть ниже основания шеи. Он стоял возле окна, прислонившись к подоконнику, спокойно смотрел на меня чуть прищуренными глазами и улыбался. Легкий черный плащ поверх рубашки и джемпера, озорно сверкнувшие глаза... и какое-то непередаваемое ощущение силы, идущее от него, жизненной мудрости, как будто отражающейся на лице, и умиротворения заставили меня застыть в немом восхищении.
Он был похож на статую, и эта монументальность вызвала во мне внезапную вспышку безмерного уважения.
- Отвечай, когда с тобой говорит директор! - прошипела дама, чуть подтолкнув меня вперед, и на меня снова как будто вылили ведро воды. В животе появился мерзкий комок, распространяя волны страха по всему телу.
- Это... это не я, сэр, - вдруг мне стало ужасно стыдно, что я причиняю неудобство такому человеку.
- Правда? - он чуть склонил голову.
- Да, - я старалась смотреть только ему в глаза, чтобы не видеть других людей, находящихся в кабинете. Однако краем глаза я успела быстро осмотреться. Темно-бордовые с деревянными панелями стены, большой, внушительный стол из темного дерева посередине, удобное на вид кожаное кресло рядом, пара диванчиков у стен, большой книжный шкаф. Слева от стола камин - здорово! - на нем цветок в горшке и три картинно лежащие книги. Справа - узкая лестница куда-то наверх. На полу симпатичный темно-зеленый ковер - это об него я споткнулась, когда вошла, - над камином картина с уже знакомым синим драконом на фоне деревьев и большое окно позади стола и кресла, закрытое тяжелыми бархатными шторами.
- Она врет, директор, я застала ее на месте преступления! - в бешенстве воскликнула грозная дама.
Джакет тихо фыркнула, чем вызвала у меня мимолетный всплеск симпатии.
- Я не вру! - возразила я, стараясь говорить спокойно и по-прежнемуу смотря только на директора. - Я новенькая, и еще никого здесь не знаю, как я могу написать что-то плохое?
- Вы кого-нибуть видели? - строго спросила Джакет.
- Да, - подумав, я решила не врать. - Там были две девочки-младшекурсницы. Я вошла в туалет, а они испугались и убежали, - я постаралась выглядеть как можно более расстроенной.
- Я вам верю, - неторопливо произнес директор, медленно пройдя к столу и присев в кресло. Я, как зачарованная, следила за его движениями. Он двигался неторопливо и грациозно, как старый лев - вожак стаи.
- Но сэр! - вскрикнула дама.
- Джоэн, успокойтесь, ради всего святого! - раздраженно отозвалась Джакет.
- Как ваше имя, юная леди? - с улыбкой глянув на нее, спросил директор, обращаясь ко мне.
- Тара Линч, - робко ответила я.
- Что ж, мисс Линч, - проговорил он. - Постарайтесь впредь не попадать в подобные ситуации, хорошо?
Я с готовностью кивнула.
- Замечательно. Можете идти в свой корпус.
- Но директор! - взвыла дама.
- Девочке незачем это делать, Джоэн, - подал голос темноволосый мужчина с усами, бородкой и бакенбардами, стоящий возле камина. - Она же толтько приехала! Вы бы лучше проводили ее в корпус, а то она заблудится.
Я тут же сделала расстроенную мордашку. Джакет достала блокнот и начала рыться в нем.
- Почему я? - свирепо спросила дама.
- Потому что вы руководитель ее курса, - заявила Джакет, захлопнув блокнот.
Директор усмехнулся, мужчина с бородкой сдавленно фыркнул, а у меня на лице наверняка застыло выражение крайнего ужаса от заманчивой перспективы. Эта мегера руководитель моего курса?! Ну за что?!!
- Так что будьте любезны, - закончила Джакет с таким видом, как будто едва удерживается от злорадного хихиканья. - Мисс Линч, позвольте вам представить мадам Джоэн Бишоп, вашего классного руководителя.
- Очень... приятно, - весьма неубедительно соврала я.
Мужчина с бородкой отвернулся к стене, его плечи подрагивали - похоже, ему чертовски смешно.
- Что ж, добро пожаловать, мисс Линч, - директор ободряюще улыбнулся и мне чуть полегчало. - Джоэн, - повернулся он к пышущей яростью "мадам Бишоп". - Покажите нашей новенькой дорогу, пожалуйста.
- Конечно, директор, - крайне недовольно буркнула она и вышла, жестом приказав мне следовать за ней.
- До свидания, спасибо, - улыбнулась я у самой двери.
Оставшиеся трое кивнули, и я вышла.
Бишоп, не говоря ни слова, целенаправленно свернула в какой-то коридор, я побежала за ней, стараясь запомнить дорогу. Через два поворота налево, один направо, длинный коридор и еще дважды налево Бишоп резко остановилась, так, что я чуть не налетела на нее, и повернулась ко мне.
- Ваш корпус, мисс Линч, - зловеще произнесла она. - Дальше разберетесь сами.
Окатив меня злобным взглядом, она ушла.
Я вздохнула, стараясь думать только о том, что сейчас я увижу мой желтый чемоданчик, и вошла в коридор, на который мне указала Бишоп. Это был небольшой зал с двумя находящимися друг напротив друга двойными дверями. Над правой была табличка "Юноши, 4 курс", над левой - "Девушки, 4 курс".
Обрадовавшись, - этот час показался мне таким долгим, - я открыла дверь для девушек и обнаружила несколько коридоров, точнее, четыре, дверь прямо перед собой - по-видимому, это была дверь в туалет, - и наконец-то в коридорах двери с номерами комнат. Отовсюду раздавался шум и болтовня - похоже, девушки обустраивались и распаковывали вещи.
Я заглянула в каждый из коридоров и наконец нашла номер 417. С облегчением толкнув дверь, я оказалась в светлой и просторной комнате. Стены нежно-лавандового цвета, большое окно напротив двери, воздушные светло-сиреневые шторы, довольно мило. У левой стены стояло две кровати, еще две у окна и одна справа. Возле кроватей стояли небольшие письменные столы из светлого дерева с полкой наверху, тремя шкафчиками внизу и узкими стульчиками, задвинутыми внутрь. Единственное, что стояло на столах, - это тонкие, похожие на матовые стеклянные стаканы, светильники. Справа от двери располагался узкий угловой шкаф с пятью отделениями и большое напольное зеркало. В углу у окна, между кроватями, стоял высокий цветок в белом горшке, а рядом с ним два маленьких фиолетовых пуфика. Пожалуй, здесь даже уютно.
Пройдя в центр комнаты и обернувшись к двери, я увидела возле шкафа четыре чемодана и один большой синий пакет, на котором стояло мое имя. Умильно погладив по ручке свой желтый чемоданчик, я задалась вопросом, на какой из кроватей мне можно поселиться. Судя по оставшимся трем чемоданам, остальные девочки еще не пришли, занята была только одна из кроватей - у стены слева от входа, та, которая ближе к окну. На ней лежали какие-то книги, рядом аккуратно составленные чемодан, пакет и сумка, на столике рядом уже появились плюшевый медведь, фотография в деревянной рамке - девочка с пшеничными волосами и двое взрослых, наверно родителей, - какие-то тетради, ручки, на полке учебники.
Я нерешительно прошла в центр комнаты и осторожно присела на правую кровать у окна, застланную сиреневым покрывалом. Сверху лежала одна большая фиолетовая подушка и две маленьких. Как мило. Хоть бы поскорее кто-нибудь пришел, а то у меня начинается приступ одиночества. Мне необходимо с кем-нибудь познакомиться, подружиться, влиться в коллектив! Я чувствовала себя настолько изолированной от общества и как будто запертой в клетке, что на глаза навернулись слезы.
Ну что такое, почему я вдруг стала вести себя, как размазня? Где мое самообладание и сила воли? Я расплющиваюсь, как переспелое яблоко об асфальт. Так мне не хватит сил даже на то, чтобы выдержать здесь хотя бы неделю!
И, черт возьми, я вдруг ясно поняла, что очень соскучилась по папе и Кливу...
Внезапно мне стало настолько жалко себя, что я бы разрыдалась, если бы в этот момент не открылась дверь и не вошла та самая девочка, которую я видела на фотографии.
Я мигом вытерла слезы, пока она поворачивалась, закрывая дверь.
- Привет, - дружелюбно улыбнулась я.
- Привет, - ответила девочка. - Ты новенькая?
- Ну да. Эта кровать свободна?
- Да, свободна, - девочка чуть улыбнулась и присела на край своей кровати, принявшись разгребать книги. - Меня зовут Элизабет. Элизабет Бретт, - представилась она мимоходом.
- Тара Линч.
- Очень приятно.
- Взаимно.
- Где училась раньше?
- В Бельгии, правда всего полгода. Мы с мамой часто переезжаем.
- Ясно.
Я чувствовала себя дурой. Конечно, я безмерно рада тому, что нахожусь в обществе человека, а не собственного безумия, но все же, отсутствие какого-либо интереса со стороны этой Элизабет привело меня в некоторое недоумение. Я косо поглядывала на нее. Она, казалось, была чрезвычайно поглощена процессом расставления книг по полке, делала это медленно и аккуратно и с каким-то наслаждением. Черт возьми. Здесь что, все такие педантичные? Может, это какой-то особый интернат, и сюда берут только помешанных-на-порядке-вечно-ботанеющих-книжных-червей? О-ох.
Я нехотя поднялась, подтащила свой чемодан к кровати, открыла и начала потихоньку разбирать вещи, стараясь не поддаваться унынию. Пытаться разговорить Элизабет не хотелось - она была, похоже, вполне довольна обществом своих книг, даже перечитывала что-то, пока разбирала. Я выложила тетради, запихала их в ящик стола, закинула туда же пенал, записную книжку, плеер с запутавшимися наушниками. Вытащила свой белый небольшой ноутбук, воровато оглянувшись на соседку, засунула его под подушку. Все шнуры - от компьютера, плеера, телефона - засунула во второй ящик, даже не глянув. Настольное зеркало, фотография меня и Клива на пляже в Брисбене, которая почему-то особенно мне нравилась, косметичка.
Остались только вещи. Я глянула на Элизабет.
- А какой из шкафов свободен?
- Крайний у двери, - последовал лаконичный ответ.
- Спасибо.
Надеюсь, остальные девчонки будут поразговорчивей, а то я совсем одичаю от недостатка общения. Наскоро раскидав вещи по полкам, шкаф, надо заметить, оказался довольно вместительным, я прилегла на кровать.
Пролежав минуты две, я вдруг вспомнила про чертов пакет и - о, ужас! - школьную форму. Решив посмотреть, что сие из себя представляет, я решительно встала, взяла пакет - он оказался довольно тяжелым - и вывалила его содержимое на кровать. И тут же взбесилась.
Это оказались связанная аккуратной веревочкой стопка учебников - шесть или семь штук, и целлофановый пакет с чем-то синим внутри.
В ярости я разодрала пакет, почувствовав на себе удивленный взгляд Элизабет.
Нда. Темно-синяя клечатая юбка возможно чуть ниже колена, белая рубашка с эмблемой школы, клечатый галстук, темно-синяя жилетка, темно-синяя водолазка с эмблемой, синие гольфы. По-видимому, комбинировать можно как угодно. Хоть это радует.
Вообще, я зря переживала по поводу каких-нибудь бесформенных балахонов или монашечьих одеяний. Обыкновенная школьная форма.
Сложив на стуле юбку, рубашку и галстук, я убрала остальное в шкаф. Развязала учебники, не глядя запихнула на полку и опять легла. Я как-то очень уж утомилась. Наверное, ничего страшного не будет, если я немного подремлю.
(0)
