родная, наяву,
твоей любви блистательные чары.
Когда б один голубил синеву,
опустошённый
волию и славой,
воспоминал руганье и укор,
внимая сладкий
соловьиный хор,
где средь полей,
и речек, и лугов,
лицом к лицу с живительной природой,
подобно птице, гордой и свободной,
лишился б я
мучительных оков...
(1)
