Разговор начался странно:
- Этот гопник меня смешит.
Усмешка с оттенком удивления.
- В смысле?
- Ну так. Он смешной какой-то…
Молодой человек в оранжевой куртке с капюшоном сидит на корточках около бордюрчика и курит.
- Да чего смешного-то?
- Не знаю… Да меня вообще люди забавляют. Они смешные… и они поднимают мне настроение!
Повторный смешок.
Два мальчика лет пяти стоят возле большой бетонной цветочницы, каких много по всей Набережной. Обычно в них сажают розовые и белые петунии. Но сейчас цветов в ней, конечно, нет, и мальчики исследуют полузамерзшую, отмершую почву. Они небольшими палками сосредоточенно ковыряют землю и вытаскивают какие-то корешки и палки.
- Смотри!..
- Зачем это они? Ну неважно…
- Как зачем? Интересно! – задумчивость. – Я бы сейчас тоже взяла вот эту вот палочку и стала бы водить ей по воде! Я когда была маленькая, всегда так делала! А что? Я бы и сейчас так сделала. Но в четырнадцать лет это уже как-то…
Улыбки.
- Да еще милиция тут…
- Ну конечно… серьезное препятствие! Вот уж кому было бы дело до этого в последнюю очередь!
Компания из трех молодых людей обогнала нас и быстрым шагом стала удаляться от нас. Двое были в черных куртках, и сливались с общей темнотой. Третий шел с краю и выделялся своей белой курткой и капюшоном.
- И они вот тоже меня смешат! Смотри, белая ворона!
- Ему надо для симметрии в середину встать!
- Да… нет! Видишь, они по росту идут? Им порядок нарушать нельзя!
Смех.
- Так, им еще одного надо… белого! Для симметрии!
- Опять бред пошел!
Снова смех.
- Да… люди все-таки смешные.
- Да не просто смешные, а такие, что просто уржаться… спасибо им, они дарят мне хорошее настроение… хотя нет. Они мне дарят веселое настроение. Веселое и хорошее настроение – разные вещи…
- Ну не скажи. Не всегда. Обычно одно как следствие другого. Во всяком случае, должно быть так.
- Согласна. Но в моем случае разные. Как правило.
По замерзшему газончику бегают две маленькие собачки. Неподалеку стоит хозяйка и следит за ними с отстегнутыми поводками в руке.
- Какие собачки милые!
Короткое молчание.
- Неискренне я это сказала, да?.. надо репетировать!
- Зачем?
- Ну…
- Нет! Лучше молчать!
Тень…
- Ой… большая страшная черная собака… она нас не съест?
- Как знать, как знать…
- Нет! Не надо! Я сегодня не настроена умирать!
Удивленный взгляд.
- А что, ты когда-то настроена?
- Конечно! Сегодня была, например. А теперь не настроена.
Несогласие, выражаемое покачиванием головы и сомневающимся выражением лица.
- Этот мир так хорош за секунду до взрыва… помнишь песенку?
- Ах, да...
Набережная закончилась. Мы поворачиваем и идем обратно.
- Нет, но луна сегодня явно выше!
- Ну у нас же зима, вот она и выше…
Удивленный смеющийся взгляд, взрыв хохота.
- Что за бред?! Луна – это же не солнце… Так, ну мы же сейчас под наклоном, вот и… да что
такое я опять несу!.. Ну вот летом же она ближе к антарктидянам…
Нелепость за нелепостью сводит живот от смеха.
- Какие еще антарктидяне?
- Это чукчи с Якутии, которые зимой едут в Антарктиду… Зимой же вода замерзает, и они
сначала так по Тихому океану, потом по Индийскому, и вот… приезжают по льду в Антарктиду!
- Зачем чукчам, тем более с Якутии, ехать в Антарктиду?!
Долгий смех мешает ей дать ответ. И вот так минут пять. Успокоились.
Голоса за спиной:
- Ну и как вам зима?
- Какая зима?.. а! Сегодня же первое декабря! С ума сойти…
- Зима не зима… ни снега, ни морозов. Даже температура плюсовая. Обычно уже осенью холодно. Обидно. Настоящей зимы хочется.
- Да уж…
Разговор о Тургеневе.
- Такой человек странный – Рудин. Сначала вроде как и положительный персонаж, и правильные вещи говорит. Вообще нравится. Потом думаешь, что он пустышка. А потом оказывается, что не пустышка, и говорит действительно то, что думает, а деятельности никакой. И жалко его становится.
- Ведь видно же, что может многое, но… боится. Не может серьезно за что-то взяться. Ведь это страшно. Вот так метаться от одного дела к другому, бросать при первых же трудностях, а потом в конце концов понять, что ты мог все это сделать, но испугался и остановился. И так хочется тогда начать что-то новое, дать себе слово закончить это дело, отдаться ему полностью. Но уже поздно. И живешь тогда до самой смерти с этой мыслью, и мучаешься.
- И совсем не хочется быть Рудиным.
- Ага… я сама так поймала себя на мысли, что я, может быть, и есть этот Рудин. Так много всего сейчас хочется, и так мало потом получится.
- Точнее, усилий для этого приложено не будет.
- И так резко захочется приложить все усилия для того, чтобы не быть Рудиным.
Усмешка.
Компания молодых людей опять обогнала нас. На этот раз их было четверо – один белый и трое черных.
- Смотри! Это они! Четвертого нашли!
- Нет, это не они!
- Да почему?! Они это!
- Нет! У него кеды светлые были!..
Опять смех.
- Ты что, и кеды запомнила?!
- Конечно!..
- Но это же все равно они!
- Ну может быть… если он где-нибудь переобулся… зачем ему переобуваться?
- Конспирация! Специально, чтобы нас запутать!
Сдавленный хохот. Вечно придумаем какую-то глупость и смеемся над ней.
Невысокий толстый бордюр. Детские воспоминания. Я вскакиваю на него и, возвышаясь над Набережной, осторожно переступаю ногами. Руки приходится вынуть из теплых карманов, чтобы сохранить равновесие. Камень в некоторых местах отколот, и я перескакиваю через эти провалы.
Новый разговор меня заинтересовал:
- Вот все люди все-таки одинаковые. И они, как правило, понимают это. И пытаются выделиться, одевшись как-то особенно…
- …а в результате получается, что все попытались таким образом выделиться, и на самом деле выделяется только тот, кто…
- Да-да, тот, кто не хотел выделяться! И получается, что человек снова обнаруживает себя! Обнаруживает себя и то, что он похож на других! Не внешне, разумеется, а внутренне! Знаешь, как будто когда людей создавали, внешность сделали разную, – для прикола! – а начинку разбавить забыли!
- Замкнутый круг и дурная бесконечность…
- Ага…
Луна в тот вечер была определенно выше, чем обычно…
(2)
