Хотел придумать поэму о ваших ногах,
Ухватившись за рифмы капризную нить
Изящные строчки принялся шить.
Всё шло очень гладко, за окошком пел май,
Весёлый водитель, троллейбусный рай,
Жизнь была невинна и по-детски проста,
Молодёжь уступала бабулькам места,
Бабульки садились, доставали клубки
И вязали внучатам кто шарф, кто носки.
Детишки на ручках у любящих мам
Смотрели в окошко, как будто в экран,
Где чайки над гладью Чижовских озёр
Полётом смущали небесный простор.
Струился истомой наполненный день,
Троллейбус подпрыгивал, словно олень,
Что мчится по улицам мимо дворов,
Рогами цепляясь за сталь проводов.
Таким вот блаженством я был окружён
И в поэму о ваших ногах погружён.
Но вдруг над землёю разверзлась гроза,
Блеском лезвия молний пронзила глаза,
Грохочущий ветер терзал этот мир
И пил его соки, как будто вампир.
Под скрежет металла и тормозов вой
Троллейбус застыл неподвижной горой.
В разбитую громом и молнией дверь
Ворвался двуногий неистовый зверь,
Из пасти, наполненной едкой слюной,
Сочился и брызгал напалмовый гной,
Пронзительный смех, словно умерших стон,
Вливал в наши уши горящий гудрон.
Вдруг кто-то крикнул: «Из гибельных нор
На охоту выполз лютый бес-контролёр».
Ужаснулись люди, исказились их лица,
Уронили бабульки на пол пряжу и спицы,
Дети в страхе прижались к своим матерям,
Что в слезах обращались с мольбой к небесам.
Я забыл про поэму, разорвал рифмы нить,
Не до этого мне, ведь надо зверя убить.
Сжимаю кулаки, рвутся вены на руках,
Бешеный пульс кровью бьётся в висках,
Силой мышц, затвердевших, словно бетон,
Разрываю карман, где томится талон.
В глазах контролёра появляется страх,
Чуя плотью беду и безжалостный крах,
Без оглядки бежит он испуганным псом,
За кусты и бордюры цепляясь хвостом.
В миг утихла природа, улеглась гроза
Зажужжал троллейбус звонко, как стрекоза,
И помчал мимо парка и жёлтого пляжа,
Лился смех из окошка, будто по ветру пряжа,
Снова светлая жизнь, благодать и покой,
Да вот только поэт ваш поник головой:
В пылу грозных сражений и яростных битв,
Тонкой рифмы чудесный мотив был забыт.
С чем теперь я паду к вашим стройным ногам?!
Как хвалу красоте вашей юной воздам?!
Только ты всё поймёшь и, прижавшись щекой,
Скажешь: «Ах ты мой глупенький, милый герой!»
(3)
