Они повсюду: возле подъездов, в подъездах, на скамейках и на тротуарах, на проезжей части и в скверах, везде - люди, люди, люди... Они входят и выходят, стоят на месте и спешат куда-то, думают о своем и слушают других; и у каждого - свои дела, свои мысли, у каждого - своя цель либо отсутствие оной, озабоченность либо беспечность, беды и радости; все они живут в одном, одном-единственном, одном на всех огромном мире, и у каждого - свой собственный, маленький и недоступный для большинства мирок.
Как за всеми уследить, как можно думать обо всех срвзу и о каждом в отдельности, уделить каждому хотя бы частицу внимания? И у каждого, тем не менее, есть это внимание, эта забота, в своем мирке, и каждый принимает эту заботу от своих и дарит ее своим же, и никто, никто не остается обделенным. Самый тихий, самый неприметный и обездоленный, если он мыслит - он существует, и хоть на долю секунды уделит хоть частицу своего внимания другому - позитивно или негативно, но он судит, он думает хоть что-то хоть о ком-то, он знает и мыслит об окружающем его мире, а значит, он мыслит и о людях, живущих в нем.
И у каждого своя дорога, своя судьба; и сотни, тысячи судеб ежедневно, ежесекундно сходятся и расходятся, перекрещиваются и идут параллельно, переплетаются так причудливо, что никому не распутать этот гигантский, живой, копошащийся, постоянно изменяющийся узел под названием Жизнь. И эта Жизнь существует за счет миллиардов отдельных маленьких персональных жизней, человеческих жизней, без которых большая, общая Жизнь лишается всякого смысла. И так же, как эта общая Жизнь включает в себя множество маленьких, так и каждая маленькая включает в себя единую большую, включает лишь как частицу своей личной жизни, и с прекращением индивидуальной человеческой жизни уходит в небытие Жизнь большая, уходит ежедневно и ежесекундно, и также ежесекундно вновь возникает с приходом нового человека, возникает из ниоткуда, ушедши в никуда.
И одна-единственная огромная Жизнь имеет столько граней, сколько существует, существовало и будет существовать людей с их личными мирками, и ни одна из этих граней не имеет абсолютного сходства с любой другой, так же, как не может быть двух совершенно одинаковых человеческих жизней.
Судьба любого, наугад выбранного из толпы человека, достойна написания многих и многих томов одного романа, который можно писать до бесконечности, так же, как бесконечны границы познания этого человека. Просто невозможно представить, сколько историй, интересных и разных, обыкновенных и неординарных, можно написать, лишь выйдя из дома и дав волю своему воображению, обуздав его необузданность путем переноса на бумагу.
Нет, все-таки никогда не перестану я поражаться, сколько же людей в этом мире, сколько взглядов на этот мир!
(1)
