1
Двойное стекло иллюминатора источало холод, легкий и безопасный, какой преподносит нам кондиционер. Вплотную прислонившись к большому экрану, я с облегчением наблюдал, как огромное тело планеты превращается в еще одну точку в космическом пространстве. А корабль, оставляя за собой четкую линию отработанного топлива, беспрекословно стремиться по заданному курсу. Приглушенные звуки атомных нагнетателей ложились фоном - разбавляя тишину. Только всхлипывания и лязг металла доносились эхом прошедшей охоты. В грузовом отсеке билась пойманная тварь — крупная особь Артианина.
На мониторе камеры наблюдения, отображалось буйство животного характера. Существо, которое слепо напоминало мохнатого зверя, металось в поисках свободы. Три метра ярости заполняли клетку целиком, и если тело уже сдавалось, то дикий блеск в глазах не оставлял сомнений, что зверь не отступит. Приглядевшись, я заметил, как синяя артианская кровь стекает по стенам. Наконец, сработали биометрические датчики, и снотворный газ проник в клетку. Железные стуки начали стихать; беспомощно прогремел последний удар и огромное животное провалилось в сон.
Я охотился в одиночку, поэтому заманить животное в ловушку, и одновременно произвести взлет мне было не по силам, а выход на орбиту в режиме автопилота всегда сопровождался риском, тем более, когда планету окружает кольцо астероидов. В этот раз мне не повезло, металлическая конструкция соединительного отсека поприветствовала меня геометрически правильными углами, когда я направлялся к рулевой кабине. Автопилот, как я и предполагал, не успел выполнить маневр и зацепил один из астероидов. Вокруг все закружилось, перед глазами заплясали коридорные плазмпы. Меня болтало из стороны в сторону. Толчки продолжались, а я никак не мог удержать равновесие. В тот момент я был похож на зверя, которого сегодня заточил в клетке. Металлические части соединительного отсека местами уже были выкрашены моей кровью. Боль смешалась с ненавистью, и я буквально зарычал. Мышцы напряглись и, вскочив на ноги, я с ловкостью орангутанга стал решительно продвигаться к кабине, хватаясь за соединительные леса.
“Отчет о состоянии корабля” - направленным голосом прокричал я, упав в кресло пилота. Следом электронный штурман перечислил в процентах, состояние внешней обшивки и двигателей. Повреждения оказались незначительными и, вскоре, множество внешних камер оставили запись в бортовом журнале о выходе из опасной зоны. Но внутри рулевой кабины все дребезжало, будто корабль отходил от столкновения как промокшая собака. От вибрации преумножалась глухая боль в затылке, и нарастал рвотный рефлекс - “Легкое сотресение мозга”, - заключил я...
Бархатистый женский голос электронного штурмана, закончив монотонно выдавать информацию, в конце добавил с не свойственным эмоциональным выражением: “Что-нибудь еще, Валентин?”.
В это момент я очнулся. В голове по-прежнему стоял звон. В испуге, я вскочил с кресла, неопределенно осматривая все приборы рулевой кабины. Закружилась голова, потемнело в глазах, и тупая боль напомнила о падении. Я припал на колено и меня стошнило. Через несколько минут я смог подняться, но боль по прежнему зажимала виски. Завалившись в кресло пилота, я нащупал заветную кнопку. Участок стены разделился на две половины, и я извлек пару капсул обезболивающего.
Распластавшись в кресле, я стал дожидаться эффекта, как почуял тошнотворный запах. Зловонья непереваренного завтрака уже распространились по всей кабине. Скорчив недовольную гримасу, я засыпал бесформенную жижу антибактериальным порошком и развернулся к большому экрану. Красивые перецветы бездонного пространства умиротворяюще действовали на мою нервную систему. Голова уже не казалась такой тяжелой, и, с улыбкой, я процитировал КА (большую змею из мультика “Маугли”): ”Славная была охота”. Все было готово к перелету, оставалось только пройти в анобиокамеру и погрузиться в сладкое чувство бесконечности. Следующим пунктом назначения была планета Персемон, звездной системы Байрон – межгалактический базар, с негостеприимными обитателями.
2
...Красивый деревянный стол был главным атрибутом кухни. Все обволакивал полуденный свет. Был семейный праздник. Родители суетно ухаживали за ребенком, подовая разные блюда, и нескончаемо поглаживали свое чадо по головке. Наконец, от волнения слегка прижавшись друг к другу, они с трепетом наблюдали сына. Отец заговорил:
- Ты будешь знаменитым колонизатором! - С восхищением произносил он, а жена еще крепче прижималась к мужу, и робко, будто все еще не веря, улыбалась.
- Я всегда знал, что он у нас особенный, а теперь и сомнений нет, наш сын – гений, – восхищался отец.
- Не сглазь! Вдруг они передумают... - между словом бросила мать.
- Такое невозможно! Ведь он генетически предрасположен! Он от природы космонавт! И это ничто не изменит...
Вдруг лицо матери стало каменным, глаза наполнились железным холодом, а из уст зазвучали отрывистые слова: “До входа в верхние слои атмосферы осталось два часа, ноль минут; активирована директива пробуждения...”
Бортовой компьютер “разбудил” меня перед входом в атмосферу планеты. Но прежде, подсознание заставляло пережить воспоминания заново. Это всегда меня пугало, и хоть сон просачивался через дыры памяти перед пробуждением, воспоминания отпечатывались на весь день, а иногда оставались в сознании в течение всей жизни.
С досадой вспоминая прошлое, я неподвижно лежал в анобиокамере и пялился в свое отражение на стеклянном экране. В голове крутились оборванные фразы из сна: “...он генетически предрасположен... и это ничто не изменит...”. Они, то звучали хорошим басом, то со звоном цеплялись за сознание. Звуки принимали разные оттенки и интонации, проваливаясь и снова возникая в новом амплуа. Завибрировал массажер, почувствовалось несколько уколов вдоль позвоночника. Тело беспорядочно сотрясалось, только голова была жестко укреплена, не давая мыслям растеряться.
Опять послышался женский голос: “До входа в верхние слои атмосферы осталось один час ноль минут”. Реплика прозвучала разрознено, и было не сложно понять, что фразы записывались отдельно, но смысл был ясен, нужно было готовиться к посадке. Я доковылял до рулевой кабины и рухнул в кресло пилота. Автоматически застегнулись ремни безопасности, и крепко взявшись за штурвал, я голосовой командой перешел на ручное управление. В груди самоотверженно застучало сердце; на экране уже расстилалась бордовая поверхность планеты, запутанная ветеиватыми облаками серы. Многочисленные полосы раскинулись от носовой части корабля, заливая неестественным зеленым светом всю кабину. Сквозь яркий водоворот оттенков виднелся огромный купол, торчащий на коре планеты, как надутый водяной пузырь. Несмотря на плотную кислотную среду, посадка было мягкой, а на платформе взлетного ангара меня уже ждали.
(3)
