Когда на небе поднялась луна,
Украдкой шел
бродяга скромный,
Одетый в робу из грубого сукна.
Шаги его не
слышны были,
А город мирно спал в ту ночь.
Лишь мысли в голове его
бродили,
Но не уйти от них бродяге прочь.
Холодный ветер по
дороге листья нес,
Пронзительно, со скоростью за двести.
И с болью
в голосе завыл за домом пес,
Он чувствовал дыханье смерти.
А шел
бродяга с целью твердой,
Он знал, что где то его ждут.
На запах
шел походкой бодрой,
Ведь чувства никогда не подведут.
А в парке,
под сосной высокой,
Где пруд глубокий и не видно дна,
Освещенный
лишь луной далекой,
На лавочке сидела девушка одна.
Дрожало тело,
не от холода, от страха,
Боялась смерти, но любовь была сильней.
Готовая
на всё, и даже плаха
Не показалась девушке страшней.
И встреча их
была предрешена,
Бродяга чувствовал ее дыханье.
Той девушки, что в
ночь была грешна,
Он жаждал ее крови без страданья.
И вот тот
парк, сосна и пруд глубокий,
Девчонка его ждет, от страха чуть жива,
Он
подошел, такой красивый и высокий,
Она молчала, и глаз своих не
подняла.
Бродяга улыбнулся, взял за шею,
Почувствовал дыханье на
руке.
И впился он в нее подобно змею,
Стекала капля крови по щеке.
Он
бросил ее тело в пруд глубокий,
И тихо, не спеша ушел бродяга прочь.
Над
городом луна бросала свет далекий,
Она была свидетелем в ту ночь.
А
парк хранит секрет той ночи давней,
Лишь ветер напевает круглый год,
О
той любви, и смерти такой ранней,
Но ветра вой никто не разберет.
(1)
