С некоторых пор, со второй частью самогоноваренья, в частности с самогонным аппаратом, возникли определенные трудности. Точнее сказать, самогонные аппараты были изъяты из оборота у населения бдительным участковым милиционером Ванюковым. Но наш хуторской народ смекалистый. Со средним образованием почти каждый. И химию, и физику в школе учил. Поэтому, изобрести способ изготовления самогона без самогонного аппарата , оказалось для народа делом плевым.
С этого самого момента, и возникла на хуторе традиция – стирать в безветренную погоду. Выйдет какая-нибудь бабушка Маша или Даша на крылечко своего дома, смочит палец влажной слюной, поднимет его к верху, как тот капитан дрейфующего по морю парусника. И проверяет , куда ветер дует. При полном штиле, на огонь ставится большая кастрюля, на дно ее ложится жестяная баночка. До краев этой баночки заливается бражка, сверху на банку ставится глубокая миска, а на кастрюлю громоздится большой таз, в который наливается холодная вода. Таким образом, и химия, и физика становятся прикладными науками. А точнее, прилагаемыми к жизни. Бражка кипит, пары её поднимаются вверх, а конденсат от этих паров оседает вниз. Вода в тазу нагревается, поэтому её нужно периодически менять на холодную. Теплая вода и идет на стирку белья. Пока стирается белье, варится самогон.
Добрые, веселые соседи стали Друг над другом посмеиваться.
- Лизка,- кричит одна другой - Давно стирала? Попить водички нет?
Местные мужики, зная, как варится самогон, проверив пустые бабьи закрома, сетуют друг другу сидя на бревнах, заменяющих лавочки:
-Вот ведь ветер, змеюка, разыгрался, раскуралесился. Бабам белье не дает постирать, нам здоровье поправить.
Проблема погоды стала самой обсуждаемой и злободневной. Отсутствие самогонных аппаратов, Поставило участкового Ванюкова в тупик. Если раньше было ясно, что бороться с самогоноворением, нужно путём изъятия самогонных аппаратов, то теперь средства борьбы с этим злом было ему не ведомо. Не станешь ведь изымать у населения кастрюли, чашки и тазы. Вот и решил он пойти в народ за советом и мудрой мыслью. Произвести, так сказать, разведку в тылу врага.
Сменив свой мундир на потрепанные джинсы и футболку с логотипом родного клуба «Динамо», положив в не раз стиранный , потерявший свой первичный цвет пакет две пластиковые бутылки из-под пива «Оболонь» наполненные продуктом яростной борьбы за законность и порядок, он направился на окраину хутора к деду Мишки. Район, хутора, в котором он проживал, назывался в народе «цыганским». Название это произошло от того, что большая часть дворов принадлежала цыганским семьям. Хаты здесь были старые. турлучные, но зато были большие просторные дворы.
«Если здесь ничего стоящего не подскажут, то не подскажут уже нигде»,- думал Ванюков, быстро маршируя по загаженной утками и гусями, заросшей спарышом улице. Народ здесь жил, как на подбор, весь ушлый, смекалистый. Провода под напряжением, почти что, голыми руками обрывал с высоковольтных столбов. А однажды, машина сбила один единственный на весь хутор светофор. Так они умудрились увезти его под самым носом у сотрудников ДПС на цыганской бричке. Да так ловко и умело, что никто ничего и смекнуть не успел.
И хата, и забор Деда Мишки были покошены и изрядно потрепаны временем. Сидел он, как обычно, на серой мхом заросшей лавочке, покуривая свою любимую «Приму». Участкового встретил приветливо, доброй беззубой улыбкой. Самогону обрадовался. После второго, граненного, стакана начал завязываться разговор.
-Хорошая штука, этот самогон. Не то, что казенка. Проговорил с каким-то особым наслаждением дед Мишка.- А ты с ним все борешься и борешься. Почто? Последней в жизни радости народ хочешь лишить? И так одна тоска вокруг.
-Самогон истребляет нацию. Законом самогоноварение запрещено.
-Нашу нацию можно истребить только отсутствием выпивки. Протрезвеет народ, увидит мир другими глазами, озвереет, захочет прав, свобод, все в округе покрушит. Никогда наша власть с пьянством бороться в корне не будет. Не выгодно это ей.
-Как же не станет? Мы же боремся.
-Нет, вы не боретесь с пьянством. Вы отстаиваете экономические интересы государственных монополий.
-Откуда таких слов набрался. Газет не читаешь, радио не работает, телевизор пропил.
-Голуби на крыльях новости приносят, а ветерок речной политпросвещение проводит.
-Хитро у тебя все как-то, дед Миша. Так что говоришь , бороться с самогоном не следует.
-Конечно, нет. Самогон забираете, а наркотики даете. Что хуже?
-Мы и с наркотиками боремся.
-Не смеши. Без поддержки государственных структур, такой бизнес не развернуть.
-Ты говори-говори, но не заговаривайся. А то ведь ..
-Меня пугать не надо. Я свое пожил. Ничем не испугаешь. Смерти не боюсь, терять нечего. Свободный я человек, а от того и счастливый. Счастье, оно ведь у каждого свое. У одних, в барахле. Наживут кучу всякого добра, заведут себе стадо длинноногих телок. И думают, вот оно, все у меня есть, пуп я земной. Ан, нет. Фальшь кругом.
-Что же такое для тебя счастье? Самогону хлебнуть, коркой хлеба занюхать и спать завалиться?
Дед закурил, задумался. Сизый дымок потянулся к потолку закопченной хаты:
-Для меня счастье в свободе. Человек может быть счастливым и голодный и холодный. Как себя на жизнь настроит. Не быть никогда счастливым жадному, злобному и завистливому. Не быть счастливым тому, кто любит только себя, а на других ему наплевать, кто не способен последнее отдать другому без сожаления. Не быть им и здоровыми никогда. От этого всего и все болезни.
-Да ты, дед, философ. Так что же, все же , нужно делать, что бы народ не пил и не спивался?
-Нужно интерес у него к жизни другой пробуждать. А как ты его пробудишь, коли одна забота у народа- день прожить, да ночью не помереть. Работы нет, денег нет. Вот он ворует и пьёт, что бы от этой, скотской, жизни забыться. Да тебе-то самому не выгодно с самогоном бороться. Победишь самогон, пить ведь все равно не перестанут. А где деньги на казенку найди? Воровать станут больше. А пить меньше не станут. Не случится такой перепуг. Государство станет богаче, а народ еще бедней. Ты ведь из нас, не жаль своих.
Ванюков задумался. Не знал, что ответить на слова старого казака. И самому в голову иногда приходили такие мысли. «А может и правда, ну его, эту борьбу с самогонщиками. Нет самогонных аппаратов, изымать нечего. Пусть пока передышка народу будет».- Выпив еще по стаканчику, шаткой походкой побрел он медленно домой по уже окутанной темнотой улочке. Не одного фонарного огня. Свет на улицах отключили. Нет у хутора денег платить за электрическое освещение улиц, нет денег дороги асфальтировать. Нет у народа работы. Это где-то там, в златоглавой, стабфонд и рост валового продукта. А здесь самогон, запах камышей на затянувшейся ряской речке и ветер степной, который так не любит местное население.
-Лизка, не слышала, завтра что синоптики обещали? Стирку бы затееть, а то совсем иссушился источник.- услышал он звучный разговор соседок , кричащих друг другу с крылечек.
-Говорят безветрее. Днем до сорока. И перестираем все, и пересушим. Не переживай.
(0)
