- Как же не спорт, - говорил один из ребят. – Каспаров вон, по пятьсот раз отжимается.
- Ага, - подхватил второй, - Отжимается, да еще партия за партией тренера обыгрывает.
Вадичка с восторгом представил себе картину, как он отжимается, пусть не пятьсот, но хотя бы двести раз и решил - коли надо для этого обыграть (он снова не смог вспомнить имя гроссмейстера), то он это сделает. И Вадичка тут же начал действовать. Отправившись в библиотеку он попросил книгу о шахматах. Но оказалось, что все книги о шахматах уже разобраны. Это было катастрофой. Вадичка тут же вспомнил, что видел ребят, читающих эти книги. Он прикинул, у кого теперь они могут быть, но поиск необходимой литературы оставил на потом. Сначала надо было бежать к физруку за шахматами, потому что их тоже могли разобрать очень скоро. И разобрали. Осталась только одна доска, в наборе которой недоставало двух фигур: белого коня с черным слоном, и нескольких пешек обоих цветов. Взяв, что дают, Вадичка бросился тренироваться. Он сел на скамейку, открыл доску и вдруг понял, что понятия не имеет, как расставлять фигуры. Поразмыслив, у кого бы можно было спросить, чтобы не было неудобно (он стеснялся того, что не умеет играть в шахматы) Вадичка решил посмотреть, как играют другие. Найдя гурьбу ребят, столпившихся вокруг шахматной доски, Вадичка попытался примкнуть к ним. Но не тут-то было, ряды жаждущих зрелищ были настолько плотны, что ему не удалось просочиться сквозь них. Вадичка осмотрелся по сторонам и увидел приятеля, сидевшего на пне и склонившегося над книгой. Сразу поняв, что это за книга, об этом говорило наличие собравшихся вокруг приятеля ребят, Вадичка направился к ним.
- Сыграем? - Спросил приятель, кивая на доску.
Лицо Вадички исказилось. Ему казалось - все сейчас начнут смеяться над ним. Но он все-таки испугался соврать и, потупив взгляд, сказал.
- Я не умею.
Ничего не произошло, все продолжали заниматься своими делами, а приятель продолжил.
- Может, дашь доску? Мы с Коляном срубимся.
Вадичка с грустью посмотрел на свой артефакт и предложил обмен на книгу.
- Только там некоторых фигур не хватает? – Нерешительно добавил он, на что кто-то пошутил.
- В книжке тоже не все страницы? – И все засмеялись. Все кроме Вадички. Он принял шутку на свой счет, не понимая, чем именно она его задевает, и от того злясь еще сильнее.
Но вскоре все увлеклись игрой, и, оставшись без внимания, Вадичка предпочел скрыться. Укрывшись от всех в своем тайнике, на чердаке пионерской комнаты, он раскрыл книгу и, пропустив введение, начал читать. С огромным трудом ему удалось одолеть три страницы, из которых он толком ничего не понял. Дело пахло керосином, поскольку дух Вадички готов был пасть. Но тут ему пришло на ум, что, возможно, он ничего не смог понять потому, что не прочел введение. Тогда он перелистал книгу на начало и вновь приступил к чтению. К концу первой страницы введения, а оно распростерлось на девять листов, Вадичка окончательно запутался в римской нумерации съездов партии и с досадой отбросил книгу. Ему было обидно, что мама не отдала его в шахматную секцию, что никто не спешит помочь ему, что он остался один на один с отчаянной мечтой, уметь отжиматься двести раз. Ну хотя бы сто. Вадичка даже попробовал отжаться, но больше пяти раз все равно не вышло.
Вконец расстроенный Вадичка сел на деревянную балку и стал рассматривать иллюстрации книги, в основном это были фотографии чемпионов и гроссмейстеров. Читая подписи под фотографиями, Вадичка наткнулся на описание подвига одного из гроссмейстеров, решившего задачу, дошедшую до нас из древней Индии. Задача называлась «Полет скакуна». Из главы, проиллюстрированной этой фотографией, Вадичка узнал, что конь обладает удивительным свойством скакать через фигуры по Г-образной траектории. Что такое «Г-образная траектория» Вадичка не понял, но поскольку тут же было изображено, как это должно выглядеть, уяснил, на какие клетки конь может вставать. В этот момент прогремел горн, призывающий всех на ужин. За ужином и после него Вадичка внимательно штудировал раздел, описывающий ходы фигур. В силу их незначительности он не стал заострять внимания на пешках, а первым делом занялся Королем. Ни как не удавалось найти главу о королеве, и Вадичка подумал, что, вероятно, именно с этой главой страниц и не хватает. Поскольку, в представлении Вадички, король и королева были равноценными фигурами, он решил, что и ходят они одинаково, и перешел к остальным фигурам. До отбоя Вадичка знал о шахматах все. Так ему виделось. Он так и не успел ничего узнать о пешках, но полученных знаний казалось достаточно для достижения успеха.
Ночью долго не удавалось заснуть. Мальчишки наперебой обсуждали шахматы и предстоящий турнир, венцом которого будет сеанс одновременной игры. Кто-то уверял, что если гроссмейстер, то выиграть не возможно, кто-то спорил с ним, вспоминая, как в прошлом году старшеотрядник обвел приезжего футболиста из Динамо. Когда все успокоились, к Вадичке сон по-прежнему не шел. Все уже спали, а он ворочался в своей постели, не в силах даже сомкнуть глаз. В голове его, загруженной правилами игры, шла невероятная работа. Растревоженный мозг молодого человека вел активную деятельность, не давая своему хозяину ни секунды отдыха. Только под утро ему удалось заснуть. Но и сон был нелегок, ему снились кошмары. В одном из кошмаров Вадичке привиделись Белый конь с черным слоном, неистово бросающихся друг на друга в смертельной схватке. Кто из них победил, он так и не узнал, потому что его разбудил вожатый, настойчиво трясущий Вадичку за плечо.
До завтрака Вадичка с трудом боролся со сном. Ему даже удалось вздремнуть во время линейки и в столовой. Но ковыряясь ложкой в клейстере овсяной каши, Вадичка неожиданно осознал, что не может вспомнить движения ни одной фигуры кроме коня, и пелену сна как рукой сняло. Весь старательно вызубренный материал, просто выветрился из его головы. До турнира оставались считанные минуты, а правила игры покрылись мраком, и ничто не могло его развеять. Как назло, книга осталась лежать в тумбочке, а после завтрака отряд повели сразу на стадион, для проведения соревнований. Вадичка собирался с храбростью, попросить вожатого отпустить его в отряд, когда один из мальчишек выкрикнул.
- А можно в отряд сбегать, я кеды забыл.
- Давай, только быстро, - ответил ему вожатый.
- А можно мне тоже, я тоже забыл, - взмолился Вадичка.
- Что? – Вожатого отвлекали от пересчета подопечных, потому отвечал он резко, и Вадичка, испугавшись его гнева, больше не посмел спрашивать. В отчаяние он сел на скамейку и тихо заплакал.
Вскоре отряд направился к стадиону. Вадичка плелся в конце неровного строя ребятни, кляня, на чем свет стоит, и сам турнир, и всех умников, умеющих играть в шахматы, но не научивших игре его.
Перед самым входом на стадион протянулась аллея, вдоль которой были расставлены агитационные плакаты, ни раз скрашивавшие Вадичке однообразный досуг в лагере. На одном из плакатов были нарисованы три картинки: первая изображала мальчишку, споткнувшегося о камень; вторая – доблестного красноармейца в пионерском галстуке, на которого тщедушные буржуи направляли штыки винтовок; на третьей же картинке был изображен счастливый спортсмен с цветами в одной руке, кубком в другой и золотой медалью на шее. Под каждой картинкой была подпись. Звучали они так: «Если, даже, ты упал, если весь мир против тебя, ты все равно победишь, пионер!» Вадичка еще не был пионером, его должны были принять в организацию только в следующем году, но плакат возымел над ним действие, и к Вадичке вернулась былая уверенность в успехе.
Перед трибунами стадиона стояли столы, за которыми сидели судьи – завхоз, шеф-повар, медсестра и киномеханик Вася, являющийся по совместительству и художником. Именно Васиному перу принадлежал плакат, вернувший Вадичке надежду. Судьи регистрировали, кто в каких соревнованиях будет участвовать. Вадичку не взяли в шахматную сборную, и он, не раздумывая, направился к Васе, неся на лице благодарную улыбку почитателя. Когда он подошел, Вася улыбнулся в ответ и спросил.
- Что, малец, в легкой атлетике будешь соревноваться?
Вадичка имел смутное представление о легкой атлетике, но слово «легкая» всегда подкупало его, и он воображал, что это и в самом деле должно быть нетрудно.
- Олег, твой боец? Записывать в атлетику? – Продолжил Вася, обращаясь поверх головы Вадички.
Сзади подошел Олег, вожатый.
- А-а. Пиши. – Махнул рукой он. – У меня как раз на эстафету одного не хватает.
День обещался быть удачным. Вадичка был счастлив. Остаток времени до соревнований он провел лежа на траве и мечтая, как он обыграет гроссмейстера, и как все удивятся и начнут его поздравлять. Лешка Красавцев извинится за то, что подбил Вадичке глаз в первой смене, и на ужин отдаст победителю свой компот. Девочки на перебой будут поздравлять Вадичку. А Катя, конечно же, захочет походить с ним за ручку, и надо было что-нибудь придумать, чтобы отвертеться от этого, иначе все будут смеяться. А вот и не будут, потому что он чемпион, а над чемпионом никто не посмеет смеяться.
Из-за облаков мечтаний Вадичку вырвал голос Олега.
- Сафронов! – Звал тот. – Сафронов, твою мать, ты где?
- Здесь я! – Закричал Вадичка, поспешно вставая на ноги.
- Ну, наконец-то, - обрадовался Олег. – Идем скорей, эстафета вот-вот начнется.
И они направились на старт.
Не особо рассчитывая на силы Вадички, Олег поставил его в эстафете вторым.
- Ты только флажок у Игоря обязательно забери, - наставлял он Вадичку. – И Кириллу передай его точно в руки. Не роняйте, старайтесь. – Сказал он, обращаясь теперь ко всей команде. – Ну, не пуха не пера, парни.
- К черту, - хором выдохнули мальчишки.
И эстафета началась. Перед стартом Вадичка, чувствуя всю ответственность перед командой, как мог, концентрировался. Он не выпускал из вида Игоря, державшего заветный флажок. Раздался хлопок стартового пистолета и… В этот момент Вадичка увидел транспарант, располагавшийся там, где вскорости должен был пройти сеанс одновременной игры. С транспаранта на стадион смотрели две фигуры: белый конь и черный слон, причем выглядели они точь-в-точь, как в Вадичкином кошмаре, готовые в любой момент растерзать друг друга.
- Да беги же! – Вдруг, услышал Вадичка чей-то крик, прямо у себя над ухом. Это Игорь, вставляя Вадичке в руки флажок и толкая его к финишу, пытался вывести товарища из оцепенения.
Опомнившись, Вадичка, что было сил, рванул вперед. Он бежал так неистово, что враз наверстал упущенные секунды и догнал всех соперников. Но этот бросок не прошел для него даром. Когда эстафета оказалась у Кирилла в руках, Вадичка по инерции пробежал еще несколько метров, после чего упал на землю и стал задыхаться. Он не мог вздохнуть, его легкие свело судорогой. Через силу он поднял руку, пытаясь позвать на помощь, но все были увлечены ходом состязаний, и никто его не видел. В результате титанических усилий Вадичке удалось набрать глоток воздуха, но теперь легкие пронзила острая боль, и на повторный вздох у него не хватало смелости. Вадичка не видел, как его команда победила, как радовались победе его товарищи и вожатый Олег. Он не слышал торжественного гимна, во время вручения наград. А слышал Вадичка пронзительную, звонкую тишину и видел только пушистые белые облака, плывущие по нежно голубому небу. Должно быть, я умираю, подумал Вадичка. Должно быть, это мои последние минуты. Вид мягких, пушистых облаков был столь умиротворяющим, что он даже перестал бояться смерти, извечного кошмара его мыслей.
Нельзя сказать точно, как долго он пролежал, забытый всеми, в траве. Вадичка потерял счет времени. Все остальные стянулись к длинному ряду столов, на которых были расставлены шахматные доски. Сеанс одновременной игры, являлся финальным этапом соревнований. Один из столов пустовал, и физрук очень переживал на этот счет. Сначала, он пересчитал доски и сверился со списком. Все сходилось. Затем, он устроил перекличку и обнаружил, что не хватает Вадички.
- Олег, твоего орла не хватает. – Сказал он вожатому.
- Сафронов, твою мать, ты где?! – Что было сил рявкнул Олег.
Пионервожатая Оля, студентка первого курса, налилась краской, став одного цвета с флагом страны, развевающимся над стадионом. Директор лагеря насупился и строго предупредил.
- Олег, следи за выражениями.
Олег, не обращая внимания на начальство, сказал своим подопечным, столпившимся вокруг.
- Ну-ка, ребята, давайте все вместе. Три, четыре…
И они все вместе закричали.
- Са-фро-нов! Са-фро-нов!
Из общего крика немного выделялась Катя Лялева, звавшая Вадичку по имени, но ее голос был столь тих, что этого никто не заметил.
Коллективное выкрикивание его фамилии вывело Вадичку из забытья. Он вдруг осознал, что способен свободно дышать, двигаться, а главное, судя по всему, он был жив. Последнее обстоятельство так его обрадовало, что он с легкостью вскочил на ноги и, найдя глазами зовущих его друзей, весело побежал в их сторону. Пока бежал, Вадичка думал о том, что ненавидит спорт, и бег в частности. Он клялся себе, что быстрее и дальше чем сейчас не побежит никогда в жизни. И конечно, он снова и снова радовался этой самой, вновь обретенной жизни. Подбежав к друзьям, он с облегчением занял свое место, готовый к победе.
Шахматы на досках были расставлены, и Вадичка впервые увидел, как это должно выглядеть. Ему понравилась стройность рядов фигур и грациозность стоявших по центрам короля и королевы. Он с нежностью погладил эти две фигуры, представления не имея, кто из них кто. В этот момент из репродуктора раздалась песня «Вместе весело шагать», и появился гроссмейстер. В строгом костюме, улыбающийся, он подошел к столам, и репродуктор, словно поперхнулся, замолчал. Директор с распростертыми объятиями бросился на встречу гроссмейстеру, взял его под локоть и деликатно вывел на середину.
- Вот, дети, - сказал директор, - с радостью представляю вам чемпиона Советского Союза по шахматам, - Вадичка как мог, сосредоточил все свое внимание - Виофана Юрьевича …
- Юльевича. – Тихо поправил его гроссмейстер.
- Да, дети, Виофана Юльевича Тиля.
Гроссмейстер сдержано поклонился, все зааплодировали, а репродуктор разразился песней «Антошка, Антошка, пошли копать картошку». Директор раздраженно махнул рукой в сторону радиоузла, и песня немедленно прекратилась.
- Виофан Юльевич, проведет с вами сеанс одновременной игры и, как я и говорил раньше, каждый, кто сможет устоять в этой нелегкой борьбе, получит, вполне заслуженный, спортивны разряд.
Все опять зааплодировали. А гроссмейстер подошел к первому столу и сделал ход, пешкой Е2 – Е4. Тот же ход он совершил и на всех остальных досках, в том числе и на доске Вадички. До этого момента Вадичка судорожно соображал, как же он будет играть, зная только, как ходит конь. Но решительность гроссмейстера несколько его приободрила, поэтому, не раздумывая над дебютом, он пошел конем на С6.
- Ты чего делаешь, - зашипели на Вадичку ребята, стоявшие у него за спиной.
Вадичка немного смутился, но вернуть коня на место не решился. Поскольку гроссмейстеру тоже не требовалось много времени на обдумывание дебютов, вскоре он вернулся к доске Вадички и на секунду задумался.
- Оригинально, - сказал он и вывел следующую пешку.
- Он у тебя сейчас коня сожрет. Пешки двигай. – Подсказывали советники сзади.
Двигать пешки Вадичка торопиться не стал, он еще не очень хорошо понял, как именно ими ходить. Но слова о коне, которого вот-вот могут сожрать, равнодушным его не оставили. Оценив ситуацию на доске, Вадичка вернул коня на место, под защиту пешек, слона и фигуры, название которой он вспомнить не сумел. Когда гроссмейстер вернулся, он некоторое время не мог сообразить, как так вышло, что фигуры соперника на третьем ходу остались нетронутыми. Поняв, наконец, в чем дело, он хитро улыбнулся Вадичке и весело провозгласил.
- Бежите, молодой человек?! Но бегство, это не всегда позор. – Теперь он обращался ко всем окружающим, скользя по ним взглядом. – Бегом от инфаркта, дети, вот главный девиз спортсмена.
И гроссмейстер вывел на доску слона.
Вадичка еще несколько раз пошевелил конем, после чего ему был поставлен мат, названный советниками – детский.
- Эх ты, лопух, - сказал один из советников, толкая Вадичку в спину. – Сначала играть научись, потом за стол садись.
Мальчишки смеялись Вадичке в след, а ему было до боли досадно. Мало того, что он не выиграл, так еще стал объектом для насмешек. Когда, много лет спустя, Вадичка случайно наткнулся в газете «Советский Спорт» на некролог Виофана Юльевича, он невольно позлорадствовал, о настигшей насмешника судьбе. Но не буду забегать вперед, а напротив позволю себе вернуться чуть-чуть назад, к словам гроссмейстера.
- Бегом от инфаркта, дети, вот главный девиз спортсмена.
Об инфаркте Вадичка знал только то, что от него неожиданно умерла бабушка. Но в сочетание со словом «бег», ставшим теперь для Вадички синонимом к «смерти», слово «инфаркт» приобрело некий зловещий смысл. Инфаркт – это то, что хуже смерти, то, во избежание чего лучше пойти на смерть. Конечно, с возрастом Вадичка узнал об инфаркте больше, но это детское впечатление осталось в нем навсегда и не редко напоминало о себе, то мрачными мыслями, то ночными кошмарами. К тому же фраза эта, «бегом от инфаркта» стала Вадичку преследовать. Теперь она встречалась ему на каждом шагу. Сосед по лестничной клетке, ежедневно бегающий трусцой, приветственно махал Вадичке рукой и на бегу кричал.
- Присоединяйся! Вместе! Бегом от инфаркта.
Вадичку передергивало и, съежившись, он пытался как можно быстрее скрыться от соседа.
Молодая учительница физкультуры, чуть было не ставшая первым объектом Вадичкиного вожделения, с восхищением глядя на воспитанников, говорила.
- Молодцы, ребята, так держать. Бегом от инфаркта.
Не смотря на ее красоту, Вадичка не смог желать этой женщины.
Ненавистный трудовик – существо тупое и мало на что годное, как-то раз, когда Вадичка забыл дома тетрадку, дыхнув на него обильным перегаром, рявкнул.
- Бегом, сопляк, быстро, как от инфаркта!
«Бегом от инфаркта!», кричали плакаты в поликлиниках и транспаранты на стадионах. «Бегом от инфаркта», бубнил себе под нос старшина в армии. «Бегом от инфаркта» весело заигрывая говорила Вадичке некрасивая секретарь комсомольской организации в институте. Со временем он даже ужился с этой отвратительной фразой, отвратительной потому, что он в ней слышал совсем не то, что мы. Для Вадички она звучала так, «смерть от жуткой смерти».
Финал этой истории пришелся как раз на тот день, когда Вадичка прочел некролог Виофана Юльевича. Вадичка ехал в автобусе и от скуки взялся читать, забытую кем-то газету «Советский Спорт». Поскольку спортом Вадичка по-прежнему не интересовался, газету он начал читать с конца, в надежде обнаружить на последней странице кроссворд. Кроссворда там не оказалось, но вместо него была небольшая заметка о том, что чемпион, теперь уже мира, Виофан Юльевич Тиль скоропостижно скончался. Тут же была помещена фотография Тиля, на которой он был изображен таким, каким запомнился Вадичке. Вадичка смотрел на его фотографию и думал о том, что не зря неизвестный гражданин оставил ему газетку, ой не зря. Но вдруг радости поубавилось, когда Вадичке на мгновение показалось, что покойный Тиль подмигнул ему. Вадичка присмотрелся к портрету, но с тем было все в порядке. Все, да не все. Лукавая улыбка гроссмейстера выглядела настолько насмешливой и издевательской, что не принять этого на свой счет Вадичка не смог.
- На тебе. – Сказал он и проткнул бумажный портрет пальцем, после чего бросил газету на пол и уставился в окно.
Автобус подъехал к очередной остановке. Пассажиры столпились с обеих сторон дверей, ожидая, когда те откроются. Среди тех, что стояли на улице, Вадичка заметил сутулую тщедушную фигуру отвратную на вид, как бы подныривая под остальными, пытающуюся пролезть вперед всех. Когда уродец вынырнул, оказавшись рядом с открывающейся дверью, Вадичка пересекся с ним взглядом и ужаснулся. Нет, он ужаснулся не тому, что лицо уродца было испещрено шрамами и язвами, не тому, что на лице его была отвратительная улыбка, обнажающая редкие, гнилые зубы, а тому, что взгляд этот был адресован именно ему, Вадичке, и в этом не оставалось никаких сомнений. Вадичка бросил взгляд на газету, мятой валяющуюся на полу. Газета зыркнула на него проделанной пальцем дырой. А в голове Вадички отчетливо загромыхал голос Тиля.
- Бегом! Бегом от инфаркта! Ха-ха-ха-ха! Бе-его-ом!
Не раздумывая более, Вадичка сорвался с места и устремился к заднему выходу. «Только бы успеть, - думал он, - только бы успеть». Народу в автобусе было битком, а двери могли в любую секунду закрыться. На мгновение обернувшись, он увидел уродца, просачивающегося к нему сквозь толпу. Да, это он, теперь у Вадички не осталось никаких сомнений, это и был инфаркт, к встрече с которым его готовили всю жизнь. Только Вадичка спрыгнул на тротуар, как двери автобуса закрылись, и он мог спокойно вздохнуть. Но обернувшись в след отъезжающему автобусу Вадичка увидел, как его преследователь чудесным образом, точно гигантская капля, просачивается сквозь щель в дверях. Размышлять было некогда, и Вадичка побежал. Он пересек Площадь Ильича в направлении определенном дланью вождя, стоящего посреди площади, и нырнул во дворы, надеясь там скрыться от погони. Не тут-то было, инфаркт следовал за ним по пятам, не отставая ни на шаг. Когда Вадичка подбегал к Коммунистической улице, сердце его колотилось в бешеном ритме, а дыхание было готово сбиться в любую секунду. Как-то ему довелось слышать про второе дыхание, будто ученые доказали реальность подобного явления, но оно не открывалось, и Вадичка отчаянно взмаливался о его пришествии. Но вот, ступив на мостовую Земляного вала, он неожиданно ощутил мощный прилив свежих сил. Дыхание выровнялось, сердце стало работать спокойнее. Вадичка, обрадовавшись, обернулся взглянуть на преследователя, тот по-прежнему не отставал, и тут же обо что-то споткнулся, полетев кубарем. Страх немедленно вернулся, сметая слабую радость обретения свежих сил. Но, как мы знаем из современных исследований ученых, мощный выброс адреналина в кровь, сопровождающий страх, способен совершать чудеса. Никогда раньше не делавший ничего подобного Вадичка ловко сгруппировался и, вместо того чтобы растянуться на тротуаре, словно по волшебству, снова оказался на ногах и продолжил бег. Дальнейшее движение по Земляному валу грозило продолжительным подъемом, поэтому Вадичка свернул на Яузу и побежал к Москве-реке.
Так они бежали несколько часов. Вадичка сбился со счета, открывающихся одного за другим, дыханий. С каждым разом этот прилив сил становился все короче и слабей. Они обогнули Кремль и свернули к Арбату. Там долго кружились по дворам, и несколько раз Вадичка чуть было не оказывался в тупике, после чего решил во дворы более не забегать. Прохожие с удивлением провожали взглядами странную погоню, но никто не вмешивался, и Вадичка, по-своему, был им за это благодарен. Вскоре стемнело. Народу и машин на улицах поубавилось. Вадичка, плохо соображая, где он находится, плелся по пустынной улочке. Он осознавал, что последнее дыхание, открывшееся и израсходованное давным-давно, было действительно последним. Спасало лишь то, что Инфаркт тоже выбился из сил. Вадичка больше не оборачивался, дабы не тратить на это силы, но догадывался о состоянии преследователя, поскольку сам был, все еще не настигнут. Наконец он решился обернуться, и этот взгляд пришелся как раз на тот момент, когда Инфаркт, измотанный преследованием, опадал на землю. В следующее мгновение Вадичка уперся во что-то очень мягкое и теплое, что заставило его лицо исказиться, а шею неестественно вывернуться. Вадичка отшатнулся от преграды и увидел довольную, заросшую жиром рожу, огромным языком облизывающую шарик мороженого.
Это был Инсульт.
КОНЕЦ.
(0)
