Было тепло и солнце резало утренними лучами мои глаза. Я начинал отходить ото сна.
Я умылся, позавтракал плотно, зная, что у меня впереди насыщенный день, но не подозревая насколько.
Я был готов через 20 минут. Папа сидел в машине и ждал меня. Это был мой двенадцатый День Победы. На улице было теплее, чем дома. Мы ехали не быстро. Я открыл окно с пассажирской стороны и, выставив наружу руку по локоть, чувствовал, как майский не прогретый, но нежный воздух ласкал мою кожу.
Мы приехали, но нас никто не встречал. Не удивительно: Серёжа и Лена (мои дядя и тётя) были в магазине или в центре города, а дедушка спал. Папа открыл своим ключом входную дверь. Мы вошли во мрак. Пахло сыростью земли и немного гнильным весенним \"парфюмом\". Папа нащупал на стене выключатель, и моё воображение сразу перестало играть у меня на нервах. Всё было как обычно. Это были сени. Дед с дочерью и её мужем жили в частном доме, отчем доме моего папы.
Деда нам пришлось будить. Он как всегда глубоко спал под орущее \"Радио России\", вдоволь напившись чаю.
Его пробуждение проходило довольно медленно. Сначала он посмотрел на папу пару секунд, узнал. Потом на меня, гораздо дольше, но всё равно узнал. Мы втроём пришли на кухню, и принялись накрывать на стол. Чай, бутерброды, настойка, мясная, рыбная и фруктовая нарезки через полчаса уже ждали своей участи на праздничном столе. Папа заканчивал нарезать хлеб, как дед перевёл взгляд с него и направил свой нечёткий от возраста взор в окно:
- Ну что, колдуны! Опять прилетели! Прочь! Саш (это имя моего папы), я не знаю, что мне с ними делать. Они изжить меня хотят.
Папа не придал этим словам никакого значения. Я не смог.
- Кто \"они\", деда?
- Ну ты что, не видишь сам что ли? Обернись.
Я обернулся и не увидел ничего, что могло бы мне показаться странным.
- Я не вижу никого, дед. Расскажи, как они выглядят?
- Они высокие, аж под 2 метра. Лица у них как каменные. Но самое странное - это их ноги. Я и не думал раньше, можно будет сейчас делать такие ноги. Они у них деревянные! Из самого настоящего дерева, как и табуретка, твоя. Летают они на мётлах, и постоянно хотят чего-то от меня, а я их ругаю и гоню (здесь дед улыбнулся, видно у него ловко получалось гнать призраков). Особенно ночью они везде. Вся улица в них, как будто собираются на переговоры какие-то. Я уж не влезаю в их дела, закрываю глаза и сплю. А летают они чуднО. У каждой метлы на конце как будто бы сопло реактивного двигателя. И свет за ними остаётся синий. В окно ночью светит мне, спать не даёт порой. Ух, негодные! - сказал дед в конце и погрозил кулаком в окно. Вся спина моя была в мурашках.
II.
Папа прервал тостом монолог деда и мы начали отмечать День Победы.
Дед рассказывал про войну. Война - это не история из учебника 10-го класса. Война - это мрак и страх. Животный, беспробудный страх, медленно, но верно перерастающий в отчаянную злобу, пока ты живой...
После мы пошли в комнату к деду, где он нам показывал свои наградные медали и продолжал рассказывать. Мне было интересно. Я слушал внимательно. Вдруг неожиданно:
- Саш, ну посмотри, что они делают! Уже дыру пробили на улицу в углу комнаты. Ночью через неё дует, холодно. Ладно бы летом, а то ведь ночи холодные ещё. Ну-ка! Что смотришь, колдун проклятый? Иди вон к своим!
Я не выдержал:
- Дед здесь нет никого.
- Да что ты мне говорить-то будешь? Вот же он стоит! Ну да Бог с ним. Это ещё ничего страшного. Вот ночью, когда они через эту дыру лезут сюда и обратно, вот это да.
Не выдержал и папа:
- Пап, а ты с ними дружи. Зачем их ругаешь?
- Да как же не ругать-то? Вот вчера вечером, когда я спать уже лёг, вылезли из-под кровати четверо, три мальчишки ихних и одна девчонка. И стали у меня на кровати в ногах стричь ногти. А они у них как будто железные. а когда на пол падают, то светятся синим. Вон у тебя около ноги две валяются - остались. А остальные они убрали вроде бы.
Я посмотрел под ноги. Ничего. Чистый покрашенный деревянный пол. И больше ничего. У меня подошёл ком к горлу.
Мы вернулись за стол.
Когда дед начинал рассказывать про своих колдунов, у меня каждый раз было такое ощущение, как будто мрак сгущался в комнате, и если я обернусь, то увижу вместо стены с окном и потолка немое тёмное небо, собирающее в одну большую кучу все свои чёрные, масленые, тяжеленные тучи и низвергая в никуда свои беспощадные огромные молнии и искры, сопровождая их грохотом. И ветер, ураганный ветер не взирая на мои усилия закрывал мне веки.
Но я не оборачивался. Папа перевёл резко тему, и всё стало светлее. Намного светлее и умиротворённее.
Наш праздничный обед подходил к концу. Папа убирал со стола, а я решил не оставлять деда, который пошёл к себе в комнату. Мы проходили по проходной комнате, как дед встал и повернулся к дивану.
- Зайка заболел.
Я опешил.
- Какой зайка, дед?
- Да вот же, на диване сидит.
На спинке дивана, оперевшись спиной о стену сидел белый заяц, розовый осёл и маленькая голубая лиса. Я чуть слышно сглотнул.
III.
Это были детские старые мягкие игрушки. Я подошёл к дивану, взял зайца и вернулся к деду.
- А чем он болеет, дед?
- Да Бог его знает. Гриппом наверное.
- А как же ты понял, что он заболел?
-Ну ты посмотри какая у него грустная мордочка. Глаза очень грустные. Ну видно же, что болеет.
Я вгляделся в глаза игрушке. Утопая в его мёртвых, чёрных, стекляшках, я представил на минуту, как заяц здесь живёт. Как он играет со своими старыми друзьями, как он болеет, как выздоравливает, гуляет, спит, ест. Ест...
- А что они едят, дед?
Дед говорил о игрушках со счастливой улыбкой.
- Да Бог их знает. Я ни разу не видел как они едят. Да травку наверное щиплют. А вот зайка заболел, и они теперь не играют.
Дед погрустнел, и даже мне сейчас захотелось, чтобы зайка выздоровел прямо сейчас, только не видеть, как дед мой грустит из-за какой-то мягкой игрушки.
- Он обязательно поправится, ты не переживай, дед!
Я улыбнулся на сколько мог искренне.
- Да, он скоро поправится. Его же ослик лечит, из ложечки поит лекарством. А лисичка приносит всё, что нужно.
- Ну вот и хорошо, деда. Всё будет хорошо.
Мы зашли к нему в комнату, положили в ящик его медали. Папа закончил на кухне. Мы попрощались с дедом. Я сказал ему спасибо за всё и за всех.
Пока ехали домой я долго думал. Очень долго думал. Я понял следующее. Дед уже старенький совсем. И как бы всем не было прискорбно, но он уйдёт. И тут встаёт вечный вопрос \"куда?\". Никто не знает этого, потому что оттуда не возвращаются. Но есть люди, которые могут общаться с душами умерших. И только со слов последних можно описать загробный мир. Но где же обитают все эти души? Да здесь, где и мы. И живут среди нас, и следят за нами, и помогают, и пугают, и едят. Едят...
Я слышал, что одни духи питаются энергией, которую вырабатывает живое существо, когда пугается. Мне на ум пришёл мой старый вопрос: что видит моя кошка перед тем, как сломя голову начинает носиться по квартире? Кто её так пугает, что она прижав уши мчится из комнаты в комнату и кричит странным грудным мяуканьем? Кажется я нашёл ответ. Эти \"колдуны\" везде. Их могут видеть старики и животные. Для них это всё в порядке вещей. Некоторые старики замыкаются в себе и много молчат, наверное боятся, что если расскажут всё, то их посчитают за сумасшедших. А некоторые говорят об этом вслух, и их действительно считают сумасшедшими. Но только не я! Только не своего деда! Я верю ему.
Это духи, души, это энергия, которая откуда-то пришла и должна будет куда-то уйти. Но всё в деталях каждый увидит сам. Когда в конце жизни, густой и насыщенной жизни будет радоваться как ребёнок, видя как играют белый Зайка, розовый Ослик и маленькая голубая Лисичка.
(0)
