Анализ рассказа Дины Рубиной «Бессонница»

Анализ литературного произведения. Дина Рубина. «Бессонница».

Небольшой по объёму рассказ Дины Рубиной «Бессонница» входит в сборник «Несколько торопливых слов любви», вышедший в 2003 году. Несмотря на то, что в 1990 году писательница вместе со своей семьёй репатриировалась в Израиль, она остаётся русскоязычной писательницей. Писательское кредо Дины Ильиничны Рубиной сформулировала она сама: «Кто-то из известных людей справедливо заметил: «Творчество любого писателя – это величина личности, помноженная на величину дарования». Я бы добавила: и возведённая в квадрат его биографии. Потому что нет лучших дрожжей для творчества, чем собственная жизнь писателя, его домашние, его ближайшее окружение». Называя себя и своих собратьев по перу «людьми без прошлого», Д. Рубина поясняет этот постулат: прошлое «выписано, отработано, пережито с новой испепеляющей силой в процессе создания литературных текстов настолько, что, запечатлённое в словах, перестаёт волновать нас в жизни. Всё пережитое идёт в эту неистовую топку, всё переплавляется в литературную ткань». В 2011 году в предисловии к книге «Ральф и Шура» (ЭКСМО. Москва. 2011) писательница отмечает, что с годами она всё чаще обращается в своих произведениях к семье. «Семейная тема» имеет огромное значение для прозаика, так как, по её мнению, нет ничего «глубже, светлее, пронзительней чувства семьи и дома».

Вот и в рассказе «Бессонница» автор обращается к теме семьи, к сложным взаимоотношениям мужчины и женщины, мужа и жены. В рассказе раскрывается нравственная проблематика: проблема любви, верности, преданности и измены, человеческого достоинства, проблема вины и раскаяния.

Авторская идея связана с названием произведения, так как бессонница – это расплата герою за его неверность жене. Трагедия героя заключается в том, что он не имеет возможности оправдаться перед своей женой, доказать ей свою любовь.

Проследим за развитием сюжета произведения, проанализируем композицию новеллы и обратим внимание на то, что изложение материала ретроспективное, то есть, отталкиваясь от настоящего времени, автор постоянно обращается к прошлому, чтобы именно там найти ответы на вопросы, возникающие в настоящем героев.

События рассказа происходят в 90-ые годы двадцатого века, в переломный период в истории страны, когда Советский Союз перестал существовать и на его основе возникли новые государства. Место действия – столица Грузии Тбилиси. Главный герой – Давид Гудиани, который много лет назад создал Музей современного искусства. В начале рассказа внутренний мир героя закрыт, он показан глазами своего приятеля Миши, художника, автора целого цикла картин «На крышах Тбилиси», некоторые из которых висят в музее, созданном Гудиани.

Настоящее время, с которого и начинается повествование, - это встреча старых приятелей в аэропорту. Друзей объединяет любовь к современному искусству. Мише приятно и лестно, что Давид сам приехал встречать его, хотя мог поручить это своим помощникам. Друзья не виделись больше 20 лет, потому что Миша в 70-ые годы уехал в Америку, «сгинув в Зазеркалье». Почему Америка называется Зазеркальем? Потому что в 70-ые годы Советский Союз и Америка противостояли друг друга, существовал железный занавес, а покинувшие страну уже не могли вернуться назад, поэтому в те годы друзья не могли надеяться на то, что когда-нибудь обнимут друг друга. Но пришла перестройка, и появилась возможность ездить из одной страны в другую.

Портрет Давида Гудиани дан глазами Миши, здесь автор использует элементы несобственно-прямой речи. Несмотря на то, что Давид «постарел, поседел», он показался Мише прежним: «по-прежнему горяч, поджар и чертовски остроумен. Не человек, а бенгальский огонь».

Но Миша знал, что 10 лет назад у Давида произошла трагедия: в авиакатастрофе погибли жена и сын. Об этом он узнал случайно, существовал ещё в 80-ых занавес. Общий знакомый привёз в Нью-Йорк журнал «Советская культура», где был помещён некролог. Жена Давида Нина Гудиани была известной балериной. С чужих слов Миша знал, что Давид чуть не умер, год валялся по психушкам, пил горькую, но выкарабкался. Но, очевидно, несчастного вдовца осталась «аэрофобия», так как он никогда не летал на самолёте, аэропорты объезжал за много вёрст.

Именно поэтому, зная всю эту трагическую историю, Миша так был удивлён и растроган, когда увидел, что Давид лично приехал его встречать.

На первый взгляд, кажется, что Давид полностью оправился от трагедии: он энергичен, подтянут, «с места в карьер» везёт приятеля в свой Музей, считая его «своим детищем». Первая фраза, которую произносит Гудиани, кажется, тоже характеризует героя как человека, оправившегося от горя: «Мы ещё с тобой ого-о, старик». Он говорит хохоча, кося коричневым глазом из-под полей элегантной шляпы, обещает познакомить с «девочками».

Три дня, проведённые Мишей с Давидом, показались гражданину Америки кошмаром, совершенно лишили его сил. В первый день они «мотались» по мастерским и выставкам, потом поехали за город с двумя молодыми художниками и тремя «неизвестно откуда возникшими девицами», обедали в модной таверне, успели на презентацию новой книги, до глубокой ночи были у знаменитой актрисы, приятельницы Давида, и только в пять утра оказались дома. Давид не дал уснуть Мише, и они проболтали за кофе до утра об искусстве. Так и вспоминается светский щёголь Волков из романа

И. А. Гончарова «Обломов», который мечется целый день по светским гостиным, и Обломов замечает, что здесь человек раздробляется, а не живёт полной жизнью.

Такие же мельтешение и суета были и на второй день (встреча с художниками, прогон новой пьесы, открытая конференция, мастерская какого-то скульптора, вечером гости). На третьи сутки Миша взмолился, чтобы Давид дал бы ему поспать по-человечески.

Как ведёт себя в этой ситуации Давид? Он «сник, опустил плечи, пробормотал»: «Да… Да, конечно, отдыхай… Отдыхай, дорогой…»

Кульминацией является тот момент, когда Миша говорит Давиду, что тот болен, и Гудиани признаётся, что он совсем не спит, потому что боится.

Чего же боится Давид? Почему он никогда не спит? Чтобы ответить на эти вопросы, автор делает экскурс в прошлое. Давид всегда был любимцем женщин и всегда изменял своей жене. Но он не придавал изменам никакого значения, именно семья составляла стержень его жизни, всё зависело оттого, в каком настроении проснулась его Нина. Дочь известного тбилисского адвоката, прима-балерина Государственного театра оперы и балета, маленькая, с царственно прямой спиной и тихим властным голосом, она всегда была в обществе в центре внимания, а он, наоборот, в её присутствии переставал быть центром внимания и становился просто мужем Нины. Для характеристики жены Давида автор использует две повторяющиеся несколько раз психологические детали: «прямая царственная спина» и «тихий властный голос». Эти детали свидетельствуют о внутреннем достоинстве героини, силе её характера. Эти качества проявляются в тот момент, когда любовница мужа звонит по телефону, а Нина спокойно говорит, что та ошиблась адресом, что здесь живёт семья Давида Гудиани и собирается жить долго в том же составе. Больше она не проронила ни слова. Восходя по трапу самолёта со своей прямой царственной спиной, она сказала мужу спокойно и властно: «Давид! Я жду тебя…».

Развязка в конце рассказа, когда Давид объясняет, почему он боится ночью уснуть: «Стоит мне закрыть глаза – она уходит от меня по трапу самолёта… Её царственная спина, прекрасней которой я не видел в жизни… И каждую ночь она оборачивается и говорит мне:

- Давид! Я жду тебя…»

Последняя фраза Нины, которая постоянно звучит в сознании Давида, имеет несколько смыслов. Во-первых, фраза имеет реальный смысл. В августе семья собралась ехать к друзьям в Ленинград (название города указывает, что это событие происходит в 80-ые годы, в советскую эпоху), но в музее произошла авария, лопнула батарея, нужно было делать ремонт. Но и другой «ремонт», вернее, разрушение должен был произвести Давид в своей личной жизни. Одна из его пассий оказалась слишком настойчивой и претендовала на большее, чем мимолётные встречи, устраивала истерики, без конца звонила и изматывала и физически и морально. Давид сам настоял на том, чтобы Нина ехала с сыном, и обещал приехать к ним через 3-4 дня. Эта фраза означает, что Нина будет ждать мужа в Ленинграде.

Но после авиакатастрофы эта фраза уже звучит метафорически. Нина ждёт его там, за последней чертой. Чего боится Давид больше всего: смерти или нравственного суда за измену и предательство, за ложь и обман в другом мире? Автор не даёт однозначного ответа.

Возникают три реминисценции, а может и четыре и даже больше, связанные с мотивом ожидания за последней чертой.

В романе-эпопее Л. Н. Толстого «Война и мир» Андрей Болконский после тяжёлого ранения в Аустерлицком сражении разочаровывается и в своём кумире Наполеоне, и в своём прежнем стремлении к славе, ради которой он готов был пожертвовать близкими. Возвращаясь домой, он мечтает о тихой семейной жизни, надеется оправдаться перед женой, чувствуя вину перед ней за то, что был холоден и равнодушен с ней, оставил её и ушёл на войну тогда, когда она очень нуждалась в его поддержке, так как боялась умереть от родов. Произошло то, чего так боялась «маленькая княгиня» и именно в том момент, когда князь Андрей вернулся домой. Но он не успел попросить у жены прощения. В выражении мёртвого лица жены князь Андрей читает упрёк. «Я вас всех любила и никому дурного не делала, и что вы со мной сделали? Ах, что вы со мной сделали?» - говорило её прелестное, жалкое, мёртвое лицо». Эта фраза и это выражение лица княгини Лизы словно преследует Андрея Болконского. Он «почувствовал, что в душе его оторвалось что-то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть». В беседе с другом Пьером Безуховым князь Андрей так говорит о своих чувствах и своей вере в будущую жизнь: «Я говорю только, что убеждают в необходимости будущей жизни не доводы, а то, когда идёшь в жизни рука об руку с человеком, и вдруг человек этот исчезнет там в нигде, и ты сам останавливаешься перед этой пропастью и заглядываешь туда. И я заглянул…» А о своём внутреннем состоянии князь Андрей говорит так: «Убеждает то, что видишь дорогое тебе существо, которое связано с тобой, перед которым ты был виноват и надеялся оправдаться <…> и вдруг это существо страдает, мучается и перестанет быть… Зачем? Не может быть, чтобы не было ответа! И я верю, что он есть…»

Чувство вины, которую уже невозможно поправить, лежит и в глубине души Давида Гудиани, может быть, поэтому его мучает бессонница.

Проанализируем эпизод «рокового» звонка «хорошенькой аспирантки» - шантажистки, обратим внимание на поведение Давида и Нины, на авторские ремарки, поясняющие внутреннее состояние героев.

Звонок раздался буквально за пять минут до выхода из дома, такси в аэропорт уже ждало у подъезда. «Как он мог прозевать момент, как он мог допустить, чтобы Нина подошла к телефону?» Нина ведёт себя спокойно, хладнокровно, сдержанно, даже выдержанно, никак не показывая свои чувства. Она стоит к мужу спиной, молча слушает, не прерывая говорящего в трубке, и так же спокойно, тихо и властно говорит: «Вы ошиблись номером. Вычеркните его из записной книжки. Здесь живёт семья Давида Гудиани и собирается жить ещё много лет в том же составе». Давид же «обмирает от страха», кричит, спрашивая, кто это. Нина отвечает спокойно, не глядя на него. До самого самолёта она не проронила ни слова. Для Давида это было самым страшным. У трапа он пытался что-то объяснить жене: «Нина, душа моя…» Но она молча пошла вверх по трапу. Трап – это мост или раздел между землёй и небом. На последней ступени трапа Нина обернулась и сказала спокойно и властно: «Давид! Я жду тебя…»

Авторское повествование сменяется на монолог Давида, обращённый к другу. Это как в романе М. Ю. Лермонтова характер Печорина раскрывается не сразу. Сначала о нём рассказывает простодушный штабс-капитан Максим Максимыч, не очень понимающий противоречия в характере героя, затем второй рассказчик – образованный офицер – даёт психологический портрет Печорина, и только потом нам предоставляют Журнал Печорина, где он сам о себе откровенно пишет.

Читая монолог Гудиани, что вся его энергичность, весёлость, шутливость – лишь попытка уйти от самого себя, от тяжёлых мыслей и чувств. Ночью он боится закрыть глаза, потому что постоянно видит, как Нина идёт по трапу самолёта, видит её царственную спину, и каждый раз Нина оборачивается и говорит: «Давид! Я жду тебя…»

Тот же мотив ожидания звучит и в стихотворении А. А. Ахматовой «На пороге белом рая», написанном в июле 1921 года, когда был расстрелян её бывший муж Николай Гумилёв:

На пороге белом рая,

Оглянувшись, крикнул: «Жду!»

В рассказе И. А. Бунина «Холодная осень» героиня в 1914 году провожает своего жениха на войну, и на прощание он говорит: «Ну что ж если убьют, я буду ждать тебя там. Ты поживи, порадуйся на свете, потом приходи ко мне». Рассказчица пережила смерть своего жениха на войне, спустя 30 лет она говорит себе: «И я верю, горячо верю: где-то там он ждёт меня с той же любовью и молодостью, как в тот вечер. «Ты поживи, порадуйся на свете, потом приходи ко мне…» Я пожила, порадовалась, теперь уже скоро приду».

Но если героиня Бунина, пройдя все жизненные испытания: гибель близких, утрату родины, скитания по чужбине, одиночество, - верит, что тот холодный прощальный осенний вечер – это единственное, что было в её жизни, остальное – пустой сон, живя в гармонии с собой и со смирением ожидая встречи с любимым человеком «там», за последней чертой, то герой Дины Рубиной испытывает ужас и страх, на его душе груз непоправимой вины и тяжёлое раскаяние, он совершенно не может находиться в одиночестве, а дневная суета и ночное бодрствование, бессонница – единственное для него спасение от душевных терзаний.

Основной пафос произведения – драматический, так как герой переживает невосполнимую утрату и неизбывную вину. Дина Рубина показывает, что у каждого в душе драма. В своём рассказе она решает задачу – увидеть эту драму и, не вторгаясь в неё глубоко, на неё намекнуть.

Хронотоп совмещает настоящее и прошлое, мгновение и вечность. Настоящее – это три дня, которые приехавший из Америки Миша провёл в Грузии в обществе своего друга. Мгновение, переходящее в вечность, - это взгляд, который бросила Нина на последней ступени трапа, словно Орфей, который оглянулся на тень Эвридики и утратил её навсегда. Трап – это мост, соединяющий землю и небо, мгновение и вечность. Это последнее мгновение будет постоянно преследовать Давида.

В рассказе противопоставлены два образа: Нина и Давид. В ней раскрываются такие черты характера, как выдержка, внутренняя сила, уверенность, умение владеть собой, чувство собственного достоинства. Для характеристики Нины используются два ведущих мотива: её прямая, царственная спина балерины и тихий властный голос. Давид, напротив, эмоционален, живёт чувствами, общителен. Но его психологический портрет делится на «до» и «после» трагедии. Сначала это беспечный и беззаботный человек, жизнелюбивый; заводя бесчисленные интрижки, он не придаёт им никакого значения, стержнем своей жизни считая семью. Лишившись этого стержня, он не способен побороть свой страх одиночества.

Для создания образа Давида автор использует эпитеты: «горяч, поджар, чертовски остроумен», «энергичный, подтянутый», сравнение «не человек, а бенгальский огонь», подчёркивая энергичность, подвижность, эмоциональность героя; фразеологизм «с места в карьер». Активно используется разговорная лексика, придавая повествованию живость, непринуждённость, эмоциональность: «мотались», «прихватив», «девиц», «завалились», «рухнул», «ошалевший».