Приемы индивидуализации в поэме Н В Гоголя «Мертвые души»

После «Ревизора» Гоголь обратился к поместному дворянству и вытащил на белый свет это неведомое племя, державшееся за кулисами, вдалеке от дорог и больших городов, схоронившееся в деревенской глуши...

А. И. Герценн. О развитии революционных идей в России

Для раскрытия характеров героев поэмы — помещиков, чьи образы, по словам А. И. Герцена, потрясли всю Россию, — служит прежде всего ее сюжет. Путешествуя по России, Чичиков встречается с множеством помещиков. Основа сюжета — купля-продажа мертвых душ — позволяет автору воспроизвести различные жизненные ситуации, где герои вступают в споры, проявляют чувства, переживают, борются друг с другом. Реакция на весьма необычное предложение Чичикова высвечивает все особенности характера каждого, к кому он с этим предложением обращается.

Далекий от реальной жизни, бесхозяйственный Манилов «выронил тут же чубук с трубкою на пол, и как разинул рот, так и остался с разинутым ртом в продолжение нескольких минут». Совсем по- другому ведет себя «кулак» и «выжига» Собакевич: «спросил... очень просто, без малейшего удивления, как бы речь шла о хлебе», «сказал... уже несколько приподнявши голову и смекнувши, что покупщик, верно, должен иметь здесь какую-нибудь выгоду», и Чичиков про себя думает: «Этот уж продает еще прежде, чем я заикнулся!»

Вводя Чичикова в дом того или иного помещика, Гоголь представляет нам хозяев, «устраивая» встречи Чичикова с людьми, рисует их подробные портреты. Черты лица, цвет волос, выражение глаз, особенности костюма, жесты, мимика, речь, походка — глазами Чичикова мы видим их.

«Гость и хозяин не успели помолчать двух минут, как дверь в гостиной отворилась, и вошла хозяйка, дама весьма высокая, в чепце с лентами, перекрашенными домашнею фаскою. Вошла она степенно, держа голову прямо, как пальма», «Это был среднего роста, очень недурно сложенный молодец с полными румяными щеками, с белыми, как снег, зубами, и черными, как смоль, бакенбардами. Свеж он был, как кровь с молоком; здоровье, казалось, так и прыскало с лица его. «Ба, ба, ба! — вскричал он вдруг, расставив обе руки при виде Чичикова. — Какими судьбами?..» Дает Гоголь и авторские заметки-рассуждения, прямо обращаясь к читателю: «Лицо Ноздрева, верно, уже сколько-нибудь знакомо читателю. Таких людей приходилось всякому встречать немало. Они называются разбитными малыми, слывут еще в детстве и в школе за хороших товарищей и при всем том бывают весьма больно поколачиваемы.

В их лицах всегда видно что-то открытое, прямое, удалое. Они скоро знакомятся, и не успеешь оглянуться, как уже говорят тебе: ты. Дружбу заведут, кажется, навек, но всегда почти так случается, что подружившийся подерется с ними с того же вечера на дружеской пирушке. Они всегда говоруны, кутилы, лихачи, народ видный». Нисколько не удивлен читатель, что Чичиков не признал в Плюшкине помещика: «Лицо его не представляло ничего особенного... Гораздо замечательнее был наряд его. Никакими средствами и стараниями нельзя бы докопаться, из чего состряпан был его халат: рукава и верхние полы до того засалились и залоснились, что походили на юфть, какая идет на сапоги; назади, вместо двух, болталось четыре полы, из которых охлопьями лезла хлопчатая бумага! На шее у него тоже было повязано что-то такое, которого нельзя было разобрать: чулок ли, подвязка ли, или набрюшник, только никак не галстук».Но прием портрета был известен в литературе и до Гоголя. Рисуя обстановку домов, «вещное» окружение героя, автор переносит черты его владельца на сами предметы быта. И они — молчаливые свидетели жизни помещика — рассказывают о том, что за человек перед нами...

«В гостиной стояла прекрасная мебель, обтянутая щегольской шелковой материей, которая, верно, стоила весьма недешево; но на два кресла ее недостало, и кресла стояли обтянуты просто рогожею... Ввечеру подавался на стол очень щегольской подсвечник из темной бронзы, с тремя античными грациями, с перламутным щегольским щитом, и рядом с ним ставился какой-то просто медный инвалид, хромой, свернувшийся на сторону и весь в сале».

Гоголь не пытается смешить читателя, выискивая то, что может сделать героя карикатурным, заставить нас улыбнуться. С помощью деталей он показывает самую суть— то главное, из чего состоит тот или иной характер. Каждый образ закончен, конкретен, индивидуален и в то же время абсолютно типичен. Добивается автор этого с помощью преувеличения, гиперболизации, так хорошо послужившей ему еще в «Ревизоре».

«Чичиков еще раз окинул комнату и все, что в ней ни было, все было прочно, неуклюже в высочайшей степени и имело какое-то странное сходство с самим хозяином дома. В углу гостиной стояло пузатое ореховое бюро на пренелепых четырех ногах — совершенный медведь. Стол, кресла, стулья— все было самого тяжелого и беспокойного свойства; словом, каждый предмет, каждый стул, казалось, говорил: «И я тоже Собакевич!» или: «И я тоже похож на Собакевича!»

Нельзя не сказать и о языке «Мертвых душ». Эпитеты, которыми награждает народ своих бар, вошли в ткань поэмы неизмененными. Говоря о комедии «Ревизор», Белинский обращал внимание читателя на необычайную способность Гоголя слышать и запоминать русскую речь, звучащую вокруг. Именно у народа и были «подслушаны» такие характеристики, как «дубиноголовая», «крепколобая», «собака», «кувшинное рыло» и другие. Меткость родного языка также помогает писателю в создании точного художественного образа. «А Заплатанной, заплатанной!» — вскрикнул мужик. Было им прибавлено и существительное к слову заплатанной, очень удачное, но не употребительное в светском разговоре, а потому мы его пропустим... Выражается сильно русский народ! И если наградит кого словцом, то пойдет оно ему в род и потомство, утащит он его с собою и на службу, и в отставку, и в Петербург, и на край света... Произнесенное метко, все равно что писанное, не вырубливается топором».

Перечисленные приемы — подробный, точный портрет, гиперболизация, обращение к русскому слову — и являются основными способами индивидуализации героев поэмы «Мертвые души».