Рецензия к поэме

В своей «Авторской исповеди» Гоголь указывает, что на мысль написать «Мёртвые души» его натолкнул Пушкин. (Данный материал поможет грамотно написать и по теме Рецензия к поэме Мертвые души. Краткое содержание не дает понять весь смысл произведения, поэтому этот материал будет полезен для глубокого осмысления творчества писателей и поэтов, а так же их романов, повестей, рассказов, пьес, стихотворений.) «Он уже давно склонял меня приняться за большое сочинение, и, наконец, один раз после того, как я прочёл одно небольшое изображение небольшой сцены, но которое, однако ж, поразило его больше всего мной прежде читанного, он мне сказал: «Как с этой способностью угадывать человека и несколькими чертами вы-ставлят его вдруг всего, как живого, с этой способностью не приняться за большое сочинение. Это просто грех!..», и, в заключение всего, отдал мне свой собственный сюжет, из которого он хотел сделать сам что-то вроде поэмы и которого, по словам его, он бы не отдал другому никому. Это был сюжет «Мёртвых душ»... Пушкин находил, что сюжет «Мёртвых душ» хорош для меня тем, что даёт полную свободу изъездить вместе с героем всю Россию и вывести множество самых разнообразных характеров».

Гоголь последовал совету Пушкина, быстро принялся за работу и в письме от 7 октября 1835 года извещал его: «Начал писать «Мёртвых душ». Сюжет раскинулся на предлинный роман и, кажется, будет сильно смешон... Мне хочется в этом романе показать хотя с одного боку всю Русь».

Однако в процессе работы Гоголь замыслил дать уже не один, а три тома, в которых можно было бы показать Русь уже не «с одного боку», а всесторонне. Второй и третий тома «Мёртвых душ» должны были, по мысли автора, наряду с отрицательными вывести и положительных героев и показать нравственное возрождение «подлеца-приобретателя» Чичикова.

Такая широта сюжета и насыщенность произведения лирическими местами, позволяющими писателю многообразно выявлять своё отношение к изображаемому, внушили Гоголю мысль назвать «Мёртвые души» не романом, а поэмой.

Но Гоголь сжёг второй том «Мёртвых душ», а к третьему он и не приступал. Причина неудачи была в том, что Гоголь искал положительных героев в мире «мёртвых душ» — представителей господствовавших в то время общественных слоев, а не в народном, демократическом лагере.

Белинский ещё в 1842 году предсказал неизбежность неудачи Гоголя в осуществлении подобного замысла. «Много, слишком много обещано, так много, что негде и взять того, чем выполнить обещание, потому что того и нет ещё на свете»,— писал он.

Дошедшие до нас главы второго тома «Мёртвых душ» подтверждают справедливость мыслей Белинского. В этих главах есть блестяще написанные образы, родственные помещикам первого тома (Пётр Петрович Петух, Хлобуев и др.), но положительные герои (добродетельный генерал-губернатор, идеальный помещик Костанжогло и откупщик Муразов, «самым безукоризненным путём» наживший свыше сорока миллионов) явно не типичны, жизненно не убедительны.

Замысел «изъездить вместе с героем всю Русь и вывести множество самых разнообразных характеров» — предопределил композицию поэмы. Она построена как история похождений «приобретателя» Чичикова, покупающего мёртвые фактически, но живые юридически, т. е. не вычеркнутые из ревизских списков, души.

Образы чиновников

Центральное место в первом томе занимают пять «портретных» глав (со второй по шестую). Эти главы, построенные по одинаковому плану, показывают, как на почве крепостничества складывались разные типы крепостников и как крепостное право в 20—30-х годах XIX века, в связи с ростом капиталистических сил, приводило помещичий класс к экономическому и моральному упадку. Гоголь даёт эти главы в определённом порядке. Бесхозяйственного помещика Манилова (II глава) сменяет мелочная скопидомка Коробочка (III глава), безалаберного прожигателя жизни Ноздрёва (IV глава) — прижимистый Собакевич (V глава). Завершает эту галерею помещиков Плюшкин — скряга, доведший своё имение и крестьян до полного разорения.

Картина экономического распада барщинного, натурального хозяйства в имениях Манилова, Ноздрёва и Плюшкина нарисована живо и жизненно убедительно. Но и кажущиеся крепкими хозяйства Коробочки и Собакевича в действительности нежизнеспособны, поскольку такие формы ведения хозяйства уже отживали свой век.

С ещё большей выразительностью в «портретных» главах дана картина морального упадка помещичьего класса. От праздного мечтателя, живущего в мире своих грёз, Манилова к «дубинноголовой» Коробочке, от нее — к бесшабашному моту, вралю и шулеру Ноздрёву, далее — к оскотинившемуся кулаку Собакевичу и, наконец, к утратившему все моральные качества — «прорехе на человечестве» — Плюшкину ведёт нас Гоголь, показывая всё большее моральное падение и разложение представителей

Так поэма превращается в гениальное обличение крепостничества как такого социально-экономического строя, который закономерно порождает культурную и экономическую отсталость время вершителем судеб государства. Это Идейная направленность поэмы раскрывается прежде всего в системе её образов.

Галерея портретов помещиков открывается образом Манилова. «На взгляд он был человек видный; черты лица его были не лишены приятности, но в эту приятность, казалось, чересчур было передано сахару; в приёмах и оборотах его было что-то заискивающее расположения и знакомства. Он улыбался заманчиво, был белокур, с голубыми глазами». Раньше он «служил в армии, где считался скромнейшим, деликатнейшим и образованнейшим офицером». Живя в поместье, он «иногда приезжает в город... чтобы увидеться с образованными людьми».

На фоне обитателей города и поместий он кажется «весьма обходительным и учтивым помещиком», на котором лежит какой-то отпечаток «полупросвещённой» среды.

Однако, раскрывая внутренний облик Манилова, его характер, рассказывая об его отношении к хозяйству и о времяпрепровождении, рисуя приём Маниловым Чичикова, Гоголь показывает полнейшую пустоту и никчёмность этого «существователя».

Писатель подчёркивает в характере Манилова две основные черты — его никчёмность и слащавую, бессмысленную мечтательность. У Манилова не было никаких живых интересов.

Хозяйством он не занимался" всецело передоверив его приказчику. Он даже не мог сказать Чичикову, умирали ли у него крестьяне со времени последней ревизии. Его дом «стоял одиночкой на юру, т. е. возвышении, открытом всем ветрам, каким только вздумается подуть». Вместо тенистого сада, обычно окружавшего барский дом, у Манилова только «пять-шесть берёз небольшими купами кое-где возносили свои мелколистные жиденькие вершины». А в его деревне нигде не было «растущего деревца или какой-нибудь зелени».

О бесхозяйственности, непрактичности Манилова наглядно говорит и обстановка комнат его дома, где рядом с прекрасной мебелью стояли два кресла, «обтянутые просто рогожей»; «щегольской подсвечник из тёмной бронзы с тремя античными грациями» стоял на столе, а рядом с ним помещался «какой-то просто медный инвалид, хромой, свернувшийся на сторону и весь в сале».

Немудрено, что у такого «хозяина» «довольно пусто в кладовой», приказчик и ключница — воры, слуги — «нечистоплотны и пьяницы», а «вся дворня спит немилосердным образом и повесничает всё остальное время».

Свою жизнь Манилов проводит в полнейшей праздности. Он отошёл от всякого труда, даже не читает ничего; два года в его кабинете лежит книга, заложенная все на той же 14-й странице. Своё безделье Манилов скрашивает беспочвенными мечтами и бессмысленными «прожектами» (проектами), вроде постройки подземного хода от дома, каменного моста через пруд.