День клонился к вечеру. Совещание показало, что в работе отделов отсутствует чёткость и слаженность. Как директор он понимал, что основная вина его и только его в том, что работа не шла в нужном русле. В каждом отделе существовал свой особый микроклимат взаимоотношения людей, который чаще переходил в склоки. Он чаще занимался тем, что разбирал доносы одних сотрудников на других. Он понимал, что главной причиной падения его авторитета явились неординарные взаимоотношения с Олей, его секретаршей.
Это была маленькая, хрупкая девушка восемнадцати лет, с большими карими глазами и лучезарной улыбкой. Она всегда вносила уют в его кабинет. Не только её присутствие, но и все дела, которые она вела аккуратно и бережно, наполняли его кабинет уютной деловитостью. Она была в курсе всех событий, которые, происходили в фирме и по-своему правильно, истолковывала их. В каждом отдельном случае она отыскивала обиженную душу и пылко защищала её, даже порой если и не была права. Оля имела свою точку зрения за обиженного человека. Она чаще была ребёнком, который видел весь мир в призме белого и чёрного цвета, словно не подозревая, что существует ещё множество разных цветов и полутонов.
Олегу было тридцать три года. В своём кабинете он провёл девять рабочих лет. За это время он погрузнел. Его синие глаза под густыми черными бровями изменили присущий им блеск. Длительная, почти монотонная работа потеряла для него тот особый интерес, когда он с азартом мог обсудить любые проблемы. Он чаще выслушивал, а потом делал
короткие замечания. Задумчивость стала чертой его характера. Он часто уходил в себя, словно жил в прошлом. Любил, радовался и верил, не зная во что и не зная зачем.
И вдруг год назад из отдела кадров пришла эта девушка на вакантное место секретаря – референта. Нет, его не сразу потянуло к ней. Деловые отношения продолжались длительное время. Но будничность супружеской десятилетней жизни подтолкнула его на развязку этого романа.
Его жена Ирина – чернобровая с тонким восточным разрезом глаз, милая женщина, всегда нравилась ему. Она работала в строительном тресте инженером и была на хорошем счету. Преданность своему делу она доказывала тем, что часто брала документы на дом и после ужина производила необходимые расчёты. Олег поначалу сопротивлялся такому подходу к её работе, а потом махнул рукой, понимая, что это бесполезно.
Каждый жил в своём маленьком мире, но каждый незримо ощущал чувство локтя. Это устраивало их обоих. Должно было что-то произойти и это произошло. Оля оказалась той отдушиной, которая была ему необходима.
Вечер заполнил кабинет своей тёмной уютной массой. Синие шторы потяжелели и стали объёмнее, пытаясь заполнить всё пустое пространство. Огромный дубовый стол и вереница стульев услужливо дожидались конца рабочего дня. Слышно было в коридоре, как последние работники покидают свои насиженные за день места.
- Олег Николаевич, вы сегодня задержитесь? – прозвучал неожиданно голос Оли.
Олег положил авторучку на листок, где он готовил завтрашний доклад и, взглянув на Олю, ответил:
- Да. Оля, я сегодня задержусь, а завтра, как я обещал, мы поедем за подарком и весело проведём время у брата Александра на его сорокалетии.
- До завтра, Олег Николаевич, - приятно и многозначительно, улыбнувшись своей лучезарной улыбкой, пропела Оля и скралась за дверью.
Домой Олег приехал в восьмом часу. С кухни приятно пахло жареной картошкой и травяным чаем. Поужинав с Ириной, он прошёл в большую комнату и включил телевизор.
Шёл какой-то французский фильм. Он долго смотрел, пытаясь понять, о чём этот фильм, но мысли путались и необъяснимо переплетались с прошлым.
Он тогда назначил свидание Оле в заводской гостинице. Был январский день, солнечный и студёный. Оля ждала у входа, и, увидев Олега, весело заспешила ему навстречу.
- Наверно, она счастливая, потому что она молодая,- подумал Олег, прижимая Олю к себе.
Был ли Олег в её возрасте счастлив? Наверное, был.
Ему тогда казалось, что он самый счастливый, что жизнь соткана из прекрасных весенних дней, в которых есть и удивительные сады с розами и орхидеями, и тихие уснувшие пруды с тонкими чашечками лилий, и величественные горы с синими озёрами и водопадами - всё было.
Они расположились в уютном двухместном номере. Оля пила сухое вино, но неожиданно попросила налить ей водки. После хорошей дозы крепкого спиртного Оля начала беспричинно смеяться, говорить глупости, приставать с нежностями.
- Вот, Олег Николаевич, мы с вами займёмся любовью, и вы с деловым видом посмотрите на часы и скажете, что ваше время вышло. А знаете, Олег Николаевич, что я вас люблю, что я не могу жить без вас….
Фильм закончился и Олег лёг спать. Немного резало низ живота. Он выпил снотворное и уснул. Проснулся он в половине четвёртого утра от сильной боли в животе. Таблетки не помогали, боль только усиливалась. В четыре часа Олег попросил Ирину вызвать неотложку.
- Похоже на аппендицит, увозим в дежурную больницу, - ответила молодая врач.
Больница стояла на окраине города, построенная ещё после войны, из красного кирпича и имела вид старого больного человека. И казалось, что в этой больнице все больные болеют не как во всех больницах, а долго и изнурительно.
Олега изучали не один час. Не установив точного диагноза, не могли пока поставить обезболивающий укол. Боль становилась для Олега невыносимой, и он понимал, что это наказание за то, что обманывал жену, изменял ей и одновременно обманывал Ольгу, не прекращая с ней свиданий и словно обнадёживая её на что-то лучшее. Он понимал, что никогда не оставит свою жену Ирину, что только её он любит по- настоящему. Он понимал, что может умереть и тогда душевные муки стали превозмогать физические.
Наконец в палату вошёл мужчина лет сорока в белом халате и очках из тонкой золотой оправы и сообщил, что у Олега не аппендицит, а точный диагноз будет установлен во время операции.
Ему поставили обезболивающий укол. Когда Олега вели в операционную, надев на него сапоги из тонкой прозрачной плёнки, он улыбался, так как не чувствовал прежней боли,
не чувствовал прежних раскаяний, а только лёгкое опьянение туманило и дурманило голову.
В операционной было чисто и бело. Врачей было много, но узнать их лица, обтянутые белыми повязками, было трудно. Над операционным столом, словно огромный глаз освещал ярким дневным светом прожектор. Шипел искусственными лёгкими аппарат искусственного дыхания.
Олега положили на холодный операционный стол и привязали руки и ноги к столу.
Поставили укол в вену и через несколько секунд одели маску. Олег словно провалился в небытиё. Ему казалось, что он в аэропорту, что рейсы откладываются из-за нелётной погоды, и он никак не может вылететь с Ольгой и Ириной в другую страну. Гул голосов в аэропорту заглушал голос Ирины и Ольги. Они что-то говорили ему, жестикулируя и улыбаясь друг другу. Он тоже улыбался, но ничего не слышал.
Проснулся он в больничной палате. В окно заглядывала морозная сосулька, переливаясь, в ярких лучах солнца всеми цветами радуги и словно, улыбалась ему. Олег улыбнулся ей и подумал: «Как прекрасна жизнь!» Он снова понял, что он очень счастливый, что жизнь соткана из прекрасных весенних дней, в которых есть и удивительные сады с розами и орхидеями, и тихие уснувшие пруды с тонкими чашечками лилий и величественные горы с синими озёрами и водопадами.
(0)
