Выходить и сразу прикуривая сигарету включать музыку, быстрые и злые ритмы которой выветривают из головы что сон, что мысли. Через пять минут оказываться на остановке, ехать и смотря в окно проигрывать сюжеты песен, если русские и фантазировать что-нибудь, если зарубежные. Приезжать на работу, идти в туалет и умываться холодной водой, пить кофе и приступать к действиям. Уходить в действия. Тонуть в действиях. Быть действием. Захлёбываться в телефонных разговорах, отдаваться всей душой каждому новоприбывшему клиенту, так чтоб захлебнулся он. Я даже отказался от часового перерыва на обед, подумав, что 30 минут будет достаточно. Закидывать в рот принесенную с собой еду, запивать чаем, курить в туалете и снова продолжать захлёбываться действием.
После ехать куда-нибудь, но не домой. Я ненавижу бильярд, я люблю боулинг, я не против бара, мне не хочется в гости, я жажду клуба, мне осточертели пьянки, мне хочется спорта, я иногда курю траву. И что бы я не любил и чтобы я не ненавидел, я принимаю любое предложение, чтобы оно меня еще раз спасло от мига, когда я останусь наедине со своими мыслями. Любой вариант это мессия, сон это мой рай, и если раньше я проходил ад мыслительного процесса перед отходом ко сну, то теперь моим маленьким ангелом-спасителем стал Deep Sleep. Я его даже ношу с собой.
Приходя в кафе и листая меню, я не умолкаю, рассказывая им или ей о работе, о клиентах, о случаях, о произошедших за день беседах. Я уникальный сборник информации. Если не рассказываю, то рассказывают мне, но я не просто внимаю поступившему мне в уши потоку, я высасываю из человека даже больше, чем он намеревался сказать. И поэтому я всегда делюсь информационной добычей, чтобы была почва для беседы, чтобы умертвить молчание, потому что его мне хватило за глаза и за уши. Мне его и сейчас более, чем хватает. Молчание приносит напряжение, ситуация становится похожа на стрессовую, поднимается давление, и НАДО ГОВОРИТЬ!!!!
Чтобы молчание не принесло издалека легкий запах задушенных тобой мыслей.
Я пью пиво, когда мы просто сидим в баре, чтобы расслабиться и сбавить интенсивность речевого потока, чтобы накопленная мною за день информация не расходовалась так быстро, и её хватило до конца встречи. В бильярде я лакаю вискарь и играю всегда пьяным, также как в боулинге, с той лишь разницей, что последнее мне нравится больше. Я обхерачиваюсь амфетамином в клубе, чтобы не вылезать с танцпола и периодически чувствовать, как замирает сердце, готовое выключить меня из веселья. После, убивать двести грамм виски, ехать на квартиру и забивая бонг или пипетку, улетать, догоняясь пивом. После слать всех на хуй, закидывать пару капсул снотворного и вырубаться до следующего дня.
На утро завтракать хлопьями и энергетиком. Звонить всем подряд в надежде получить компанию, получать компанию, собираться с предвкушением. Но если раньше предвкушение было приятным, внутри теплилось нечто светлое от ожидания встречи и новых событий, то теперь внутри бетонным куском сидит скука, и еле теплое ожидание спасения. И каждый раз перед встречей у меня мелькает мысль, что может быть я встречу там кого-нибудь кто меня спасет? Кто всё исправит, вернет всё обратно, ну или максимально приблизит былые человеческие состояния. И каждый раз мысль обрывается словом "никогда" и приходит другая, напоминающая о том, что я уже три года не был в отпуске.
Что мне, по-любому придется в него уйти, что это сраная моя компания действует по новому типу, она падла такая, учитывает психологические аспекты и не позволит, чтобы её сотрудники загоняли себя. Они меня отправят в принудительный отпуск. Как же меня умиляет эта забота.
Обычно я хлещу себя по щекам, отгоняя ужас предстоящего отпуска.
А ведь на четвертый год мне дадут два месяца с невероятными бабками вдогонку. Я, наверное, убьюсь напрочь в водочном угаре или получу передозировку. Хотя так даже лучше.
Компании хороши, большие тусовки идеальны, а тет-а-тет меня порой вырубает безысходностью и все мои девушки потом гонят, что я слишком много пью. Потом, что слишком много работаю. Потом ничего не гонят, заткнутые подарками или грубостью. Как мне с ней быть вне общественного места? Дома допустим? Конечно, я не выпускаю из рук бутылку, или шланг кальяна, или долблю её по три-четыре часа, чтобы потом пойти потным в ванную, принять контрастный душ и заснуть. Не забыть прыснуть Deep Sleep на подушку.
Завтра дата нашего знакомства. Я его всегда праздную. Это, наверное, единственное число в году, в котором я ставлю себя на паузу. Чтобы не соблазниться веществами я смываю их в туалет, а если остаётся спиртное, я его разношу битой. Замечательное утро, скажу я вам. Ставить бутылки в ряд на кухонном столе и сметать их одним ударом длинной черной биты. Уходя из дома, я никогда не убираю за собой осколки. Да и вообще за неделю до даты я перестаю убираться. Чтобы когда закончится тот прекрасный и кошмарный день воспоминания о тебе, я мог придти и занять себя уборкой. Которая часто не заканчивается, потому что по ходу уборки я напиваюсь в салат и засыпаю на полу. А с утра очухиваясь, забегаю в душ, делаю залп пива из двух бутылок, пока иду к барыге и уже с его добром в желудке или ноздрях, я начинаю чувствовать лёгкость бытия. А она дарит новые знакомства, впечатления, новые места и я снова начинаю свой прежний режим: Работа/Отрыв/Deep Sleep.
Я подумываю сходить к психотерапевту, и возможно он что-то придумает. Я бы его слушался во всем. Но вместо того, чтобы убиваться разным дерьмом три года к ряду, балансировать между химией и спортзалом, уматываться до изнеможения в своём трудоголизме, можно было бы сделать всё просто. Всего один момент, который длился меньше 20 минут, мог бы изменить все мои последние три года. Всё, что могу сказать – вы ни черта, ни знаете о том, что такое время, какое это дерьмо и благодать. Оно меня в определенной степени излечило, хотя это больше похоже на неправильно сросшуюся кость. Абсолютно не правильно.
А лучше представить, что человек пережил автокатастрофу, перерисовавшую его физиономию и строение тела до неузнаваемости. Стараниями врачей и прихотью судьбы случается чудо, он остаётся жить, вот только лицо другое, органы поменялись местами и вообще он похож на иноземное чудовище. Так вот и я точно также. Иноземное. Давно уже не живу тут, всё больше в своих мирах, которые создаются каждый день из надежд и постоянного бегства. Мне противны романтические отношения со стороны, я не приемлю институт брака, тошнит от понятий дружбы, меня не заботит внешний вид. Хотя… Я всё-таки слежу за собой, потому что благодаря нему я могу бежать дальше. Если опустится, то тебя выгонят с работы и перестанут звать на тусовки. А именно они моё спасение, и только поэтому я обязан каждый день общаться с этой сукой стиральной машиной, с долбанным утюгом и моим братом душем, потому что только в нем я чувствую себя более менее спокойно. Но лишь в контрастном, когда бросаешь себя из кипятка в холод, выкатываешь глаза от ожога или начинаешь нервно хихикать от удара ледяной струи в темечко.
Еще я никогда не вытираюсь полотенцем, оно перемещается по моей квартире благодаря девушкам. Я же хожу мокрый и голый, пусть дрожу и неуютно, но состояния дискомфорта переносятся теперь легче, чем раньше. Кстати я даже полюбил неудобные сиденья, спать на полу, прикуривать спичками, делать клизму, носить очки, делать скраб для лица (хотя это она научила) и массу того, что учиться делать никогда не хочется. Допустим, вырезаю по дереву, хотя руки из задницы растут, сам чиню розетки и паяю микросхемы, пусть и не переношу всё это. В общем, делаю всё, как не стал бы делать раньше.
Наверное, боль чинит боль, и так было давно, но я просто не знал этого. А тут мне открылось. Только открылось так не вовремя, да и лучше бы не открывалось мне этого. Лучше не знать, чем узнать об этом так, как узнал я.
Мы лежим в кровати. Я на подушке, она чуть пониже, где-то на уровне груди, а ножки положила на стену, ну вы представляете, да? Под наклоном как бы? И первые минут пять после секса мы ничего не говорили, лежали часто дыша, а я любовался тем, как она задумавшись начинает шевелить пальчиками на ноге. То поболтает ими, то раздвинет, и оттого они становились еще милее. Я заметил, стал смотреть, улыбаться, и когда она повернула голову в мою сторону, с выражением лица с которым она обычно собирается задать вопрос, поймала мою улыбку. Я сказал, что у нее смешные пальцы, она сказала, что они толстенькие. Что в моих, что в её словах, была любовь.
Порой она грубо набрасывалась на меня, задирала мне кофту, но дальше поступала совсем не так, как должно было быть по сценарию порнографического фильма. Сорвать одежду, вытащить член и приняться за минет. После того, как она задирала кофту, она резко останавливалась и с непонятно откуда взявшейся и где до этого прячущейся нежностью начинала целовать мне живот. Умилялась, называла меня (дрища!) жирным. И тогда в её словах была любовь.
Мы засыпали странно, она отворачивалась от меня, я должен был её обнять и трогать за грудь. Не спорю, мне так было удобнее спать, чем лицом к лицу. Прикасаться к её спине, которой я любовался всякий раз, когда она на секунду приподнималась с постели, закрыть окно или потушить сигарету. Я её заставлял замирать, и дарить мне время на созерцания её очертаний, спины и волос. Она засыпала с мягкой игрушкой и моей ладошкой на груди, а когда мы были не вместе, вдалеке и по разным кроватям, серьезно убеждала меня, что "сиськи скучают" и ноют даже. Я смеялся и молчал. В моём смехе была любовь.
Мы сидели с другом в кафе на Невском, в единственном месте, что мне не напоминало о ней, и за порцией текилывискипива я рассказывал ему про то, как было. Пытаясь впервые оформить всё в слова, пусть и для лучшего друга, я не мог. Не то, чтобы не смог, да и ладно, еще раз попытаюсь. Я просто сидел и не мог. Во мне было грамм триста разного алкоголя, но он сразу улетучился, когда я начал свои жалкие попытки вложить в слова чувства, хоть что-то передать из ушедшего времени. Горечь не вербализировать. Она, прожив долгое время, внутри пускает корни, и ждёт, пока ты сгниешь. И пытаясь выдавить слова, я чувствовал вчерашнюю любовь.
Завтра надо купить Deep Sleep и единицу порошка.
Новую рубашку и бритву.
Куплю дешевых сигар и литр виски.
Уеду куда-нибудь на неделю.
Завтра сломается моя беговая дорожка и я нажму на стоп.
Ведь когда-то, так не вовремя умерев, ты смогла нажать на стоп и остановила сразу две жизни.
(2)
