Играет флейта ноту скорби
И реет обожженный флаг,
И нет спасенья нам в покое,
И нет молитвы на устах!
Пока крепка людская вера,
Пока меч держим – мы не прах!
Но штурмов вал не знает меры,
Сгорают души на кострах...
Вдали кружит артель шакалов,
И вороны сулят нам смерть.
Пока мы живы нет расправы!
Над нами боги. Им смотреть.
И вновь атака; Снова стоны
И крики раненых в ночи
И слабых здесь не прячут в схроны
А бэньши смерть им накричит ...
Упал последний воин; флейта
Порвёт всем души… но... потом,
Когда вновь станет крепость домом
Для новых рыцарей с крестом.

Ну что так смотришь свысока
Звезда, чье королевство небеса?
Без смысла мир и слуги маскарада,
И ангелы, чьи крылья почернели.
Таков мой мир, прикрас не надо,
Мечты о святости давно уже сгорели.
Здесь правят холод и война,
Наивно чистым взглядам в спину нож.
А правда искалечена, больна,
В устах всех судей торжествует ложь!

я верю в то ,что тень - граница света,
что не свобода - руки в кандалах.
в темнице серой тихо жду рассвета,
чтоб не увидел люд намек на страх.
я знаю точно - мне грозит костёр...
все думают:"смирилась...", отвечу я: "не так!",
несломленная гордость - стальной мой шестопёр.
прославлюсь я непобеждённою в веках.
так пусть в замочной скважине скрипит ключом,
уверенный что жизни нить моя в его руках,
палач; и пусть трещит огонь, порабощенный злом,
и искрами плюёт в престолы в небесах.
и выдержав тот приговор, предсказанный судьбой,
и на дровах стоя ,чадащих пеплом века,
я с гордостью воскликну: "боже мой!
да сохраниже Францию достойной человека!"...
последние слова растаяли в огне,
и не было в стране такого гражданина,
который б не сказал в свящеой правоте,
что с жертвой Жанны Лютеция - непобедима.

Я думал Родина – Земля,
Все говорят – её кусок.
Я думал небо и поля
Даны для всех, всем хватит впрок.
Я думал мы – один народ,
Все те, кто на Земле живет.
Казалось мне, что убивают –
Цинично жизнь забирают,
И что война – есть чья-то глупость,
Быть может злоба или скупость.
Но мне сказали: «Хватит думать!
Ты просто раб, и должен слушать!
Ты раб всех наших предрассудков,
Понятий, мнений и законов!
Вот список всех тебе поступков,
Поступков наших эталонов!
Когда нам хочется войны,
Ты должен молча умирать!
Да, мы народ любой страны,
И не устали кровь вкушать!
Слезами вновь все оправдаем,
Себя в который раз обманем?
Что все есть так, как должно быть,
Что наш правитель справедлив,
Что враг – есть зло, его б убить!
А наш народ и свят и жив!»
А мне казалось, что в войне
Нет победителей, вдвойне
Есть проигравшие Земляне,
Народ единый, но в нирване.
Представьте, в миг бы отказались
Идти на бой солдаты всех враждующих сторон,
Ах, если б все они признались,
Что смысла нет в глобальнейшем процессе похорон!
Но только все они рабы:
Солдаты, женщины и дети,
Без выбора и без судьбы.
А мне чужды законы эти!
И чтоб вы там не говорили,
И как бы предков не хвалили
За то, что жизни отнимали,
Свои так смело отдавали,
Я против рабства и войны,
Против наивности НАРОДА,
Я против гордости страны!
А за единство и свободу!

ты ушел на войну,
ты уехал в афган,
меня бросил одну
и горят края ран.
даже если в плену,
знаю...знаю - живой.
в сердце веру храню,
что вернёшься домой.
а я выйду навстречу,
обниму со слезой
и тихонько отвечу:
с возвращеньем родной...
а пока только свечи,
и тяжёлые сны,
я так жду нашей встречи.
возвращайся с войны...

Он не верил, что жизнь мила,
Он не верил, что небо прекрасно,
Ведь дорога кровавой была,
Та дорога была его страстью.
Каждый рас выходя на трибуну,
Где ждала его новая жертва,
На лице, что под маской, угрюмом,
Были слёзы от боли бессмертной.
Вместе с тем, была странная радость,
Он привык быть служителем смерти.
Свои слёзы считал он за слабость,
Ненавидел раздумия эти.
И ни кто не заметил, ни разу,
Что война в палаче бушевала.
Всем казалось, он внемлет приказу –
Как машина, ничуть не страдая.
Всем казалось – в нем нет человека,
И рождён был с секирой и в маске.
Гора мускул, душою калека,
Или демон из страшной сказки.
Он и сам позабыл уж давно,
Что когда-то он был человеком.
И теперь только помнил одно:
Позабыт что навеки он светом.
Но в душе все ж таилась надежда,
Что сегодня не будет казни.
Император отложит небрежно,
Пощадив, или чествуя праздник.
Но наказ прозвучал как всегда,
Стальным голосом и однозначно.
Тишина…вой народа…удар…
Голова не попала в мешок.
Отлетела в мальчишку. Кошмар.
Где-то страх, а где-то смешок.
А мальчишка стоит весь в крови,
И в глазах лишь застывший ужас.
Потом бредил все время в ночи,
Ему снилась кровавая лужа.