Она проснулась не поздно и не рано, после уже в который раз прозвеневшего будильника. Было светло за окном, но свет не был ярким и бодрящим. Он еле пробивался через слой облаков и чуток отражался от кусков снега, лежащих на земле.
День обещал быть легким, ненавязчивым: утренняя нега в постели, пижама, пушистое полотенце, пара приятных встреч, глинтвейн в кофейне, несколько ожидаемых звонков, семья, ужин и опять спать.
Она решила отдохнуть перед недельной беготней, толкучкой, ночами, перед бесконечным и вечным решением каких-то проблем, даже совсем не ее, а казалось бы мировых; перед всем тем, сто начнется послезавтра. Послезавтра… как далеко это казалось, и как это было приятно осознавать, улыбаясь утром еле видной улыбкой, чуть прищуривая глаза, с любимой кружкой горячего чая. Сладкого. Обязательно.
Она завтракала. Одна. Смотрела телевизор. Вся семья уже разбежалась по делам. А она сидела. Она была вне всего мира. Было приятно. Не хотелось ничего. Это радовало. В голове были светлые мысли о сегодняшнем дне. Тепло, светло. Она отсутствовала. Не была. На ум приходили смешные мысли: «а что, если взять и исчезнуть? Вот так вот просто. Что будет? Ведь по-прежнему город останется на месте, солнце встанет часов в 6.00, а далекое теперь метро откроется в 5.30. Ничего ведь не изменится. Да. А интересно было бы…»
Ей нравились эти нелепые выдумки, и хотелось дальше и дальше фантазировать.
По телевизору играла какая-то музыка. Позитивно. Она улыбнулась. Ее ждал день. Она стала собираться.
Ей хотелось выглядеть красиво, скромно, но симпатично. Она сегодня должна встретиться со школьным другом. Ей очень этого хотелось, она с трепетом представляла встречу, сердце немного сжималось. Она любила его. По-братски. Душевно и тепло. Он был немного не такой, как она, но ей всегда нравилось его умение замечать тонкости в поведении людей, его умение понимать и объяснять их поступки.
Она улыбнулась.
Зазвонил домашний телефон. Она вздрогнула. Кто-то нарушил ее умиротворенное царство. Спросили брата, но она даже не знала, где он. Забавно. Это ее не беспокоило.
Положив трубку, она спросила сама у себя: «а правда, где все-то?»
Походила по дому. Он был теплый и обнимающий. Она здесь выросла. Здесь она смеялась, плакала и боялась. Она любила свой дом и, находясь далеко-далеко одна, вспоминала его запахи, скрип лестниц, звонок, лай собаки, кошку, мамины хризантемы в октябре и вечный ремонт. Часто она грубила и изменяла ему, но … не могла без него.
Оделась. Что-то сообразила на голове: ей нужно было в парикмахерскую, куда и собиралась, так как на следующей неделе необходимо, именно необходимо, было появиться на одном мероприятии, где, она знала, на нее будут смотреть, оценивать(чего она терпеть не могла), но должна была(да и на встрече с другом хотелось ему понравиться). Она не любила людей, смотрящих на фантик человека, и смеялась над ними. Хотя самой нравилось выглядеть скромно-шикарно. Нравилось обращать внимание и останавливать взгляды.
Когда красила глаза, заглянула в них: ей почему-то стало их жалко. Они были грустные и какие-то вымотанные. Она улыбнулась им.
Вышла из дома. Было немного морозно, скользко. Солнце по-прежнему светило тускло. Это ее расстраивало. У нее вообще практически всегда зависело от погоды и солнца настроение и мироощущение. Но, улыбнувшись тучам в лицо, она отправилась в парикмахерскую.
В ушах играло что-то приятное, что совпадало с ее внутренней музыкой. Было по-прежнему тихо, спокойно, а предвкушение приятного дня сладостно разливалось по телу.
Она представляла, как ее постригут, как она выйдет, совсем другая и милая. Представляла встречу, кофейню, приятные запахи, друга, теплоту. Представляла вечерний ужин с семьей. С семьей… как любила она их всех. И как не умела этого делать. Как не хотелось казаться ей перед ними сентиментальной девчонкой, маленькой и беззащитной, которой становилась дома.
Без семьи она научилась быть самой за себя, стальной. А свои переживания и слезы оставлять внутри. Домой она не везла избитые мысли и вымотанные чувства. Домой она ехала «счастливой»…для семьи, для тех, без кого не могла.
Она подумала об этом, и сердце сжалось. Стало больно, а глаза заблестели.
Заиграл мобильник. Она взяла трубку. Звонил он. Они договорились встретиться на неделе, посидеть в каком-нибудь клубе, пообщаться и потом сходить в музей на выставку фотографий. «Пока-пока»-положив трубку, подумала о приятном. Интересно.
Потом позвонил другой он: звал на концерт. Она обрадовалась, давно не виделись. Попрощались. Она улыбалась: «кому-то я еще нужна – радует». Неделя обещала быть интересной: приятные встречи, люди, мероприятия.
Солнце тускло светило. Подошвы сапожек постоянно скользили. До остановки было еще минут 15. народу не было, а этого ей и хотелось. Вот так одной идти и улыбаться. Миру, который любили и была ему благодарна за все, за все.
Еще позвонила мама, спрашивала в шапке или нет. Она соврала, что да, нащупав ее в сумке. Решила «перед домом одену».
Она шла по улице. Радовалась. Кому? Чему? Не знала. Да и не хотела знать. Ей нравилось так. Многие смеялись над этой ее придурью, а она читала «Идиота» и не обращала внимания.
Еще раз пришли в голову мысли об ее исчезновении. Хотелось попробовать.
Она шла. Не очень спешила, перебирая в голове теплые мысли о сегодняшнем дне.
Снег лежал тонким слоем, из-под него торчали прутья травинок, какие-то фантики, грязь, черные люки колодцев, страшные и злые. Она подумала, что если упасть, можно удариться и разбить голову об них. Вот. Почему ей это пришло на ум?
Солнце пробивалось сквозь серость. Ей казалось, оно хотело и никак не могло.
Было скользко.
Она посмотрела на часы. Время было. Еще посмотрела, не звонил ли кто. Она ждала звонка. Даже не ждала, а надеялась, что позвонит ОН. Другой ОН. Тот, который вызывал и грусть, и слезы, и бесконечное счастье. Она еще не знала, любит или нет. Просто очень хотелось.
Она вообще ловила себя на мысли, что не знает любви. Этого чувства, которое ставила во главе всего. Чувства, на котором, как она думала, держится мир.
Она влюблялась, а ее всегда любили. Она ненавидела себя за это.
И вот теперь, в очередной раз, с замиранием сердца она надеялась и ждала: «а может это то самое? Может вот оно? Пришло?»
Никто не звонил. Это расстроило, но она надеялась.
Убрала телефон, поправила сумку, надела перчатки, перепрыгнула через слякотную грязную лужу. Правая нога попала на покрытый тонким льдом асфальт и поехала дальше. Краем глаза заметила черный люк колодца. В голове пробежало: «упаду в лужу. Испачкаюсь. Придется идти обратно домой. Опоздаю в парикмах…………………………»
Упала.
Ударилась.
Красное пятнышко у волос становилось все больше.
Солнечный луч пробился сквозь серое одеяло и поспешил к ней. Пробежался по серому короткому пальто, поигрался на красных пуговицах, попытался заглянуть в открытые глаза, смотрящие прямо в небо, глубокие и почему-то спокойные, благодарные. Луч побежал к губам, и от этого улыбка, замершая на них, стала теплой и летучей. Луч не понимал, почему она не реагирует на него, ведь он спешил к ней и вот добежал. Он мельтешил по серой ткани и прыгал на пушистых волосах.
«Эй, лучик! – окликнул его голос, - ну что, нравится? Это я лежу. Милая, правда? Пойдем, проводишь меня к себе, нам теперь по пути».
Они стали подниматься. У серого пальто заиграл телефон. Она оглянулась, вернулась и посмотрела: звонил ОН…
Дождалась.
Улыбнувшись, она взяла лучик за руку, и они полетели.
Поднимаясь все выше и выше, она непрерывно смотрела в глаза серому пальто: они прощались, говоря друг другу спасибо.
Она была счастлива, хотя понимала всю абсурдность и случайность. Много чего хотелось еще сделать, много чего хотелось еще сказать, передумать, почувствовать.
Ей было тепло и уютно, мирно и спокойно. «Прям, как дома» - мелькнуло в голове.
Они поднимались, а пальто все отдалялось. Это напоминало ей конечную сцену фильма, когда камера отъезжает все дальше и дальше (плюс: замечательное сочетание серого и красного. Красиво). «Смешно. Почему я думаю об этом в такую минуту?» - улыбнулась.
Серое пальто превращалось в точку.
Телефон все играл и играл незатейливую мелодию. Серое пальто смотрело в небо и улыбалось.
Пошел снег.
Хлопьями.
Большими и чистыми. Какими-то мягкими и теплыми.
Телефон перестал звонить, на другом конце расстроились и задумались.
Наступила тишина.
Тихая.
Спокойная.
Не пугающая, а какая-то жизнеутверждающая.
А где-то высоко-высоко ее громко приветствовали.
А она улыбалась и плакала от света, переполнявшего ее.
Улыбалась.
Немного тоскуя о сером пальто.
2.12.2007
san
(1)
