Охотник улыбнулся, медленно выпрямился и вышел из-за колонны, которая до этого момента успешно скрывала его от посторонних глаз. Полы его длинного плаща то и дело цеплялись за кости, грудами валявшимися повсюду. Каждый шаг гулко отдавался в высоких сводах узкого зала. Подойдя достаточно близко, чтобы смочь разглядеть в полумраке окружавшем это место, охотник увидел огромное количество черепов, а на них пустой ониксовый трон. Ее не было там.
-Так где же ты, Наама, иудейская дьяволица, покажись!
-Зачем? - прошелестело откуда-то сзади.
Охотник резко обернулся, но кроме как пустого коридора и его следов на заляпанном кровью полу там никого не оказалось.
-Не ищи вечность, - снова прозвучал монотонный голос, - Иначе она найдет тебя.
-Ты же бессмертна, чего тебе бояться?
-А зачем подвергать Судьбу искушению? – она засмеялась, - Я не так горда…
-…как твои дети?
-Что? Что ты сделал моим детям? – Там, где только что было пустой трон, появилась сидящая молодая женщина в бордовом платье, настолько длинном, что оно расползалось по всему залу. Охотник опустил глаза и с отвращением заметил, что тоже стоит на нем. Ее бледная кожа сильно выделялась на фоне черных прямых волос, обрамляющих ее резко очерченные скулы. Льдисто голубые глаза Наамы излучали ненависть и буквально пожирали охотника.
- Я убил их, - он вытянул пистолет, - И тебя убью.
Он не успел заметить, как она приблизилась к нему настолько близко, что дуло пистолета уперлось аккурат ей в грудь, именно в том месте, где находилось сердце.
Вблизи Наама казалась то молодой, то жутко старой, ведь, несмотря на то, что ее кожа была идеально гладка, глаза выдавали истинный возраст. Охотник почувствовал, что от нее пахнет фиалкой, любимыми духами его мамы, за смерть которой собственно он и пришел мстить.
-Давай!.. - и она засмеялась так громко, что ее смех гулко отдавался в высоких сводах подземельного коридора, и от этого звука у Охотника непроизвольно побежали мурашки по коже, он крепче сжал рукоять пистолета, а другой рукой, находившейся под плащом, потянулся к эфесу своего меча.
Наама вновь засмеялась:
-Я не так глупа, как ты думаешь! – Она еще сильнее надавила грудью на пистолет, - Думаешь, смог расправиться с моими детками, и меня сможешь обратно в Ад отправить?
Охотник стиснул зубы.
А она тем временем продолжала:
-Руоши, миленький, как ты не понимаешь, - Наама наклонилась так близко, что едва не доставала до его губ своими, и прошептала, - Твоя мать заслужила смерть.
Ее слова острой бритвой полоснули его сердце, и Охотник, не успев совладать со своей рукой, выстрелил. Пуля прошла насквозь. Дьяволица пошатнулась, но даже не упала. Там, где должно было находиться сердце, зияла рваная дыра, но ни капли крови. Ничего.
«Нет крови? Как такое может быть? Я выстрелил прямо в сердце!» - недоумевал Охотник, он стоял и ошарашено смотрел на Нааму, которая, медленно выпрямляясь, насмешливо рассматривала его пистолет.
-Руоши, ты слаб, слаб просто потому, что ты находишься в неведенье. Ты не знал твою мать.
Руки Охотника ослабли, и пистолет с глухим стуком упал на пол. Руоши как будто этого и не заметил, его трясло.
-Я смог бы знать ее лучше, если бы ты не убила ее! Говори, Наама, говори, так будет еще больше причин тебя уничтожить!
Дьяволица улыбнулась и едва повела плечами, ее улыбка показалась ему до боли знакомой. Вдруг перед глазами все поплыло, он отчетливо увидел картинку из его детства: вот его мама, ему здесь 6 лет. Они вместе гуляют по парку, он пускает мыльные пузыри и смеется, она смеется вместе с ним, такая молодая, живая. Он как будто заново переживал все, что было. Картинки быстро сменялись, но их смысл оставался один: они показывали его мать: ее иссиня- черные волосы, немного раскосые глаза и острый подбородок. Вот его 12 день рождения последний из тех, которые он провел со своей матерью. Его друг Крис и его младшая сестренка снова чего - то не могут поделить, еще дети, но их он не помнил. Взрослые гости разговаривают между собой, изредка поглядывая на своих деток, а вот его мама: она выходит из кухни и вносит торт.… Но постойте, что – то здесь не так. Что – то не состыковывается.
«Руоши, малыш, иди сюда, мама обнимет тебя…»
Он идет к ней, она ставит торт и обнимает его, и снова этот дурманящий запах фиалки. Мальчик заглядывает ей в лицо…и не единой морщинки, она совсем не изменилась, а ей уже по подсчетам Руоши где – то 39 лет! Как можно не постареть за 6 долгих лет? Как можно в таком возрасте выглядеть на 20 с хвостиком? И он сразу все понял. Не до конца, но суть этих видения уловил: его мать не старела. Как только эта мысль посетила его воспаленное сознание, все видения пропали, перед глазами снова появился тусклый коридор с истлевшими шторами на стенах без окон, ниши для свечей заваленные костями, как и весь пол вокруг. К разочарованию Руоши, Наама тоже не исчезла - она также стояла подле него, наклонив голову и недоуменно вскинув тонкие брови, от этого ее лицо было больше похоже на маску, Охотнику даже начало казаться, что он может сорвать эту нахальную улыбку с ее лица. Ему так и хотелось протянуть руку к ее мерзкой улыбочке и навсегда стереть ее с лица Наамы. Но он даже не шелохнулся – ему хотелось разобраться во всем раз и навсегда. И тот факт, что он чего - то не знает, заставлял его стоять вот так вот перед существом (Руоши не посмел бы осквернить слово «человек», назвав им Нааму), которое погубило тысячи и тысячи невинных душ, в том числе и его мать.
- Ты что – то увидел? – Она заискивающе заглянула ему в глаза.
Охотник до сих пор не мог отдышаться от поразившего его потрясения.
-Почему она не старела? – услышал он собственный сдавленный голос, почти шепот, но Наама все равно услышала его.
Дьяволица снова приблизилась к нему, приподняла его подбородок своей тонкой белой ручкой в бордовой перчатке, которая наперекор аромату фиалки источала запах тлена, и снова посмотрела в его голубые глаза, такие же голубые, как и у него.
-Потому что твоя мать была ведьмой. А ведьмин век долог.
Охотник отстранился от дьяволицы, высвобождая свой подбородок из ее цепкой ручки. Резким движение руки он вынул меч из ножен, и зал наполнился пронзительным металлическим звуком. Также молниеносно Руоши приставил меч к ее шее и гневно процедил сквозь зубы:
-Нет, ты все придумала! Моя мама никогда не была ведьмой!!!
Наама даже не сдвинулась с места, не попыталась защититься, хотя, если бы захотела, могла бы стереть этого наглого юнца с лица земли еще до того, как он начал убивать ее слуг, еще до того, как он смог бы родиться. Ее лицо оставалось непроницаемым, как лицо мраморной статуи, в то время как Руоши кипел гневом, и его ненависть ощущалась каждой клеточкой тела Наамы. Она чуяла запах ненависти, но, как ни странно, и сомнения.
-Что говорится в пророчестве о моей смерти? - Руоши молчал, все сильнее и сильнее сдавливая рукоятку меча, костяшки его пальцев побелели, а лицо исказила гримаса злости, - Отвечай! – рявкнула Наама, да так, что клубы многовекового праха вместе пылью взметнулись в воздух.
Охотник закашлялся, на его лице отразился страх, впервые ему показалось, что он не сможет поразить ее своим мечом и из-за этого погибнет сам. Он не хотел, чтобы Смерть пришла за ним, он боялся еще и того, что Наама превратит его в одного из своих «деток». Руоши знал, что в случае упокоения, он точно попадет в Рай, но только в случае упокоения, а здесь, под толщей земли, в узком темном коридоре, наедине с чудовищем, об этом можно было и не мечтать.
-«Как говорит Судьба, начертавшая не одну тысячу жизней, низвергавшая великих, возвышавшая слабых…»
- Что ты несешь? И убери свой меч, я, клянусь тебе, не трону тебя.
-Тебе нельзя верить, - Свободной рукой он стер слой пыли, осевшей на его лице.
-А кому можно в наше - то опасное время? Держи друзей близко, а врагов еще ближе. Так что, опустишь свое «грозное», - она сделала небольшую паузу, - оружие?
Руоши убрал меч.
-Вот так - то лучше, - она потерла шею. На белой коже едва алел тонкий порез, в то время, как раны от пули не было и в помине: платье было цело, не было никаких следов того, что здесь когда – то зияла огромная дыра.
-Продолжай, – промолвила Наама, утерев маленькую красную бусинку, выступившую из пореза, и Руоши не мог не повиноваться, хотя знал, что амулет на его шее защищает от любых ментальных воздействий.
-«Диавол в женском обличии падет только тогда, когда поразит его рука единой крови с ним…» - процитировал он отрывок из Книги Судьбы.
-Это дрянная старуха до сих пор держит на меня зло, но и у меня есть свои козыри в рукаве, - и дьяволица кокетливо повела плечами, - Это последняя страница?
-Да, остальное сгорело, когда кто-то поджег хранилище, - он вздохнул, - это все что удалось спасти…
-А знаешь, что это не конец предсказания? Знаешь, что есть продолжение?
Охотник усмехнулся - к нему возвращалось прежнее самообладание и он не собирался уходить не обагрив свой ангельский клинок кровью этой старухи, хотя теперь не был уверен, что выберется сам из этого проклятого и богом забытого места, находящегося глубоко под городским кладбищем.
-Ну и какое же продолжение? Я не верю предсказаниям, мы сами творим свою и чужие судьбы, но мне все равно интересно – Руоши расслабился, но только для того, чтобы сохранить хладнокровие и не поддаться увещеваниям дьяволицы, стоящей перед ним.
- Баланс рухнет, ибо я храню баланс. В противовес убийству, один из близких убийцы умрет, и мир изменится, - она холодно посмотрела на него, - Его смерть за мою. Баланс, который никто не восстановит. Чья - то жизнь - это ведь небольшая цена за успокоение твоей совести? Так, Охотник? – невозможно было не заметить иронии в ее голосе.
Руоши задумался, он уже больше года ни с кем не контактировал, кроме ведьм, которых истреблял и кроме единственного раза, когда на улице увидел сестренку его старого друга Криса, давным-давно покинувшего этот развратный мир, так и не подозревая о том, что на самом деле в нем происходит. Но она же не близкая, она так, случайный прохожий в его странной жизни. Он даже не знает ее имени, с трудом может вспомнить то, как она выглядит.
«Даже если я ее не знаю, смерть подарит ей билет в рай, и она поймет, что я поступил правильно», - размышлял Охотник.
- Не успокаивай свою совесть, - тихо и даже с ноткой грусти (или Охотнику показалось?) проговорила Наама, как будто прочитав его невеселые мысли, - Никто не захочет умирать так просто. Даже ты полон надежды выбраться отсюда живым, а не мертвым, хотя… - Она задумалась и продолжила все тем же ироничным тоном, без единого намека на грусть голосом, - мертвым ты присоединишься к моей маленькой коллекции Охотников за Ведьмами. В свое время я истребила их достаточно, чтобы можно было назвать это хобби, - Наама кокетливо улыбнулась.
Он слышал ее насмешливый голос – она потешалась над ним! Ему так и хотелось схватить ее горло голыми руками и душить, душить, душить, но он знал, что от этого будет мало проку. Руоши полагался на свой ангельский меч, выкованный из освященного железа. Вернее, он всегда полагался на него, и меч ни разу не подводил его, каким – то образом Руоши даже стал чувствовать, способен ли его единственный соратник поразить цель и упокоить ее. И он чувствовал, что может ее убить. Пророчества – это лишь вариант развития событий, и Руоши надеялся, что сможет повлиять и на свою судьбу – выбраться отсюда и увидеть солнечный свет. В случае смерти, он всегда сможет воссоединиться со своей мамой, где бы она ни была, кем бы она ни была.
-Помнишь, ты подарил одной девушке медальон? – Наама лениво поигрывала в воздухе черепами, снова восседая на своем троне.
Руоши так и остался стоять посреди зала. Он немного помедлил и спросил в ответ:
-И как это относится с моей матери?
-Ну так и быть, - Наама совсем человеческим жестом достала из мешочка мундштук, сигаретку со спичками, и, ловко зажав мундштук с сигареткой в зубах, начала чиркать спичками – и это изрядно действовало Руоши на нервы.
-Ка-а-а-ак, ка-а-а-ак, - нараспев тянула она, - вот черт, не зажигается, ну и ладно,- Наама отбросила зажигалку и ловко сотворила огненный шарик, прикурила, выдыхая носом дым, бросила шар об пол, огонек потух едва коснувшись ее платья.
- Объясняю для самых трудных, - также медленно произнесла Наама, попутно выдыхая ядовито-зеленый дым, - Сейчас ты будешь отвечать мне либо да-а-а,- она протянула это слово особенно долго,- либо не-е-е-ет, и вот первый вопрос: Ты меня понял?
«Нет, это возмутительно! Она издевалась над ним!» - Руоши с трудом сдерживал себя, но единственное, что останавливало его – это сомнение и желание как можно больше узнать о смерти его мамы.
-Д-да, - голос его не слушался, и Охотник закашлялся, как бы показывая этим, что его сдавленный голос – это результат осевшей в горле пыли, а не следствие страха или каких–нибудь других чувств.
-Хорошо, присядь, - Наама грациозно взмахнула рукой, и рядом с Охотником появился резной стул из темного дерева с немного истлевшей обивкой, и кивнула в сторону стула.
-Нет, я постою, - ответил Охотник, и голос его был уже тверже, чем раньше.
-Как знаешь… - Она снова выдохнула дым, и стул исчез, - Ответь мне, что за медальон ты подарил девочке? Не из черной резной шкатулки, на которой изображен символ вечности? Мм? – она снова и снова выдыхала зеленый дым, пахнущий шалфеем и еще чем-то неуловимым, вскоре весь узкий коридор был затянут этой болотного цвета дымкой, Руоши снова закашлялся.
С каждой минутой разговора Охотник все больше и больше удивлялся осведомленности Наамы. Но единственное, что больше всего занимало его, даже больше, чем вся эта путаница и чехарда с пророчествами, так это то, что Наама до сих пор не убила его, не превратила в одного из своих слуг, даже не напустила никаких чар, а вот так просто сидит на своем черном троне и болтает с ним. Что – то здесь было определенно не так, и это что – то его очень волновало.
-Ну во-первых, я не подарил его, а обменял…
-Хм, как интересно, обменял на что, простите?..- она оперлась рукой об подлокотник и положила голову на ладонь, при этом очень энергично моргая пушистыми ресницами.
- На фотографию моего друга, - голос Руоши был сух и безжизнен, он как будто снова оказался на той улице, в том ресторане, где буквально на его руках умер единственный друг.
-Почему ты его ей отдал? – ее голос звучал властно и эхом отражался от стен.
-Эта фотография была единственной у нее, что осталось от ее брата, а этот медальон – от моей мамы. Это был справедливый обмен.
- На твою же погибель, друг мой, на твою же погибель… Хотя, может так быть, что ты умрешь здесь, и тебе не придется лицезреть того, что ты натворил… - Она казалась грустной, глаза ее как будто блуждали где-то в прошлом, а возможно и в будущем, рука с мундштуком и истлевшей сигаретой безвольно лежала на платье, другая же по – прежнему держала ее голову,но потом она встрепенулась так, будто увидела что-то страшное - Давай завязывать с этим, у меня не так уж много времени!
-В каком смысле «немного времени»? – Охотник насторожился и принял более удобную позицию для обороны.
-Надоел ты мне, племянничек! – и она засмеялась, засмеялась сухим, надтреснутым старушечьим смехом, наперекор собственной холеной внешности. Ее смех отражался от стен, множил его, казалось, смеется не один человек, а целый адский хор.
Руоши будто оглушило. Он не мог ни двигаться, ни говорить, он удивлялся как мог еще стоять – такое озарение на него снизошло. Все правда. Его мать, дочь Наамы, а он, он ее племянник! «Тетя Наама», Руоши бы поморщился если бы мог – настолько одеревенели его мышцы. Пророчество не лжет. Никогда. Как же тогда баланс? Как же тогда мир? Что делать? Что?
Так прошло минуты три, и Руоши немного успокоился, он попытался сдвинуться с места, но не мог, единственное, что у него получалось это шевелить кончиками пальцев и вращать глазами.
Голос Наамы прорезал гнетущую тишину, подобно скальпелю:
-Надеюсь ты не против, что я тебя немного обездвижила? Правду – матку резать нелегко, а тут еще ты со своей зубочисткой, думала мы с тобой нормально поговорим, но если честно, мне просто, - она остановилась и по слогам произнесла,- на до ело. И точка. Вроде родственники, думаю, дай нормально, задушевно что ли поболтаем, ан нет, приперся ко мне в логово и убить меня задумал, раньше чем надо! Ты сильнее, чем я думала, и умнее, чем Лилия о тебе говорила.
Руоши бешено завертел глазами, ведь это единственная реакция, которая ему была доступна сейчас. Он, как и все Охотники, обладал очень слабым энергетическим потенциалом и не мог разбить заклятия Наамы, он сомневался, что вообще был кто-то, кто мог. Он с трудом растянул уголки губ наподобие гримасы.
- Да – да, мой малыш, твоей мамочке, Лилии, когда она родила тебя исполнилось где – то, дай посчитаю, - Наама закатила глаза, передразнивая Руоши, - Ах да, сто пятьдесят лет. Правда хорошо сохранилась?
Руоши возвел глаза вверх.
-Что? Не веришь? А разве не сходится? У нас с тобой один цвет глаз, и твоя мать была здорово на меня похожа, всмотрись, - она подняла руку и тихонько поманила его.
Тело Руоши оторвалось от пола и поплыло в сторону ониксового трона, на котором восседала Наама. Где- то в метре от трона, Руоши остановился и плавно опустился на пол. Двигаться он по – прежнему не мог.
-Смотри, смотри, - и Наама кокетливо улыбнулась, - на меня давно уже не смотрели с такой ненавистью, особенно такие важные гости, как ты, мой родной, - последние слова она тянула нарочито долго, с удовольствием чувствуя, насколько сильная эманация гнева исходила от Руоши.
-А теперь по порядку… Первое – это тот факт, что мы родственники. Второе – это причина смерти твоей мамы. Когда тебе исполнилось 13 лет, ты должен был пройти инициацию, таков был мой план, и, когда бы мне надоело обретаться на Земле, я бы посадила тебя на свое место, никто бы даже не заметил, - она вздохнула. А так, мне до сих пор приходится обретаться в этом жалком теле, с таким слабым энергетическим потенциалом, что, наверное, то заклятие, которое я на тебя наложила было последним в моей жизни…Что встрепенулся то? Двигаться ты не сможешь еще по крайней мере 15 минут, так что начинай уже обратный отсчет, - Наама достала из-за спинки трона небольшие песочные часы, инкрустированные бриллиантовыми черепами, и поставила на подлокотник.
Охотник заворожено следил за падающими песчинками.
Наама же продолжала, и в ее голосе чувствовалась горечь: Но она отказалась. Отказалась от своего бессмертия, моего и тебя. Почему тебя? – она встала и приблизилась, - Потому что ты должен был либо умереть, либо сесть на мое место. Ни того, ни другого не произошло, и я уж было подумала, что это конец всем моим планом, - она провела пальцев по его плечу, но вдруг, ваш хваленый человеческий фактор перевернул весь мой мир, теперь моя неизбежная смерть обретает смысл, да такой, что отказываться от такого могущества было бы глупо! – Наама всплеснула руками и обернулась в сторону песочных часов, - Ах! - Она вспорхнула на свой трон, - Сейчас ты разморозишься, убьешь меня и кто-то умрет, а потом…потом настанет конец! – Наама гулко рассмеялась, - Твой конец, не мой конечно, а теперь, чтобы у тебя было больше желания меня убить, да- да, я говорю все открыто, раскрою тебе тайну смерти твоей матери: я убила ее, - она протянула к Руоши руки и он снова почувствовал запах тлена с примесью фиалки.
А теперь подними свои глаза и посмотри куда делось пропавшее тело твоей любимой мамочки.
Руоши с трудом поднял глаза и замер: Там в полумраке, над потолком висел труп, почему-то до сих пор не разложившийся. Он узнал ее. Лилия. Его мать висела там. Охотнику вдруг стало трудно дышать. Он просто задыхался от гнева.
-А теперь, - продолжала Наама, - чтобы уже совсем наверняка, - и она щелкнула пальцами.
Послышался хруст, и какие – то черные твари, ползущие по стенам с помощью черных, склизких лапок, начали подниматься по стене и приближаться к телу его матери.
Последние песчинки скатывались вниз невыносимо медленно для Наамы.
Мерзкие твари невыносимо быстро приближались к телу Лилии.
Руоши закричал, и, к его удивлению, оцепенение спало. Он молниеносным движением приблизился к Нааме, прыгнул, слегка смягчая падение послав те крохи энергии, которые черпал из своей ненависти, вниз, задерживая свой прыжок, и всадил свой меч по рукоять в грудь Наамы. Та лишь улыбнулась и на последнем выдохе прошептала:
-Спасибо…
Последняя песчинка упала вниз.
Едва слышимый гул заполнил коридор и вырвался на свободу.
Медальон дрогнул.
(0)
