О том, что творится в моей вселенной.
Я больше не буду просить остаться.
Не буду рабой и военнопленной.
Февраль дребезжит на замерзших окнах,
Ободранной псиной плетется ветер.
Попробуй сказать ему, где ты? Кто ты?
Теперь ты один за себя в ответе.
Тугие тиски зажимает время,
Стучится как будто бы над ключицей...
Я знаю теперь, где мой дом и племя.
Но ты от рожденья был вольной птицей.
Тебе - ветер в крылья и дальше в млечный,
А мне лишь скользить по немому следу.
И что же, что юность всегда беспечна?
Однажды и нас призовут к ответу.
Осыплются пылью на пол обеты,
Заломятся руки, скривятся губы.
Ты снова услышишь, как выла : " - где ты"?
Я вспомню, какой я бывала грубой.
Как била посуду, срывала голос
И как уходила. С размаху дверью.
Но ты... Ты впервые увидишь слезы,
И темный провал у меня в подреберье,
Что вырезал ты, собирая все вещи,
Бросая прощанья, как пули, в спину.
Как можно больнее, смелее и резче,
Чтоб после я клин вышибала клином.
Ободранный ветер скулит у двери,
стучится в окно, умоляет: "Мне бы..."
Впусти. Он приляжет у ног в постели,
Совьется клубком и посмотрит в небо.
Дрожит синева, осыпаются звезды -
Сквозь вспышки сверхновых вспорхнут ресницы.
Давай же лети! Для меня слишком поздно.
Но пообщещай мне опять присниться.
На улице пляшет бесстыжая вьюга.
Мы сможем поверить в любовь, как в плацебо.
И только тогда из глубин друг друга
Мы выпустим новое звездное небо.
(1)
