И тёплое море юга,
Таинственный запах клевера
И снежная злая вьюга.
Не злая она, а добрая
И снегом своим укатает.
Не бойся! Она не холодная!
Она, как и мы, одинокая.
Взгляни, какая снежная!
Таинственная и нежная!
И грустная, безутешная,
Как вечность, её подруга.
Взгляни какая светлая!
Как солнце, она сияет!
Она не мрачна, не бледная,
А образ его повторяет!
Взгляни, какая холодная,
Но мне рядом с ней не холодно,
Морская пустыня бесплодная!
Прекрасно всё! Сердце молодо!
Раз сердце моё не ранено,
То нечем ему утешиться!
Раз сердце твоё изранено
Не значит оно не молодо!
Я становлюсь ближе к вечности.
В пустыне два вечных странника,
В пустыне два вечных спутника,
Два внука прекрасной вечности,
Два сына любви безвременной,
Два пленника времени краткого.
Они не стары, не молоды
У старшего, сердце детское
У младшего, сердце юное,
И оба они вне времени,
Вне вечности затерялися,
Пол века под небом скиталися,
За годы свои настрадалися,
Но сердцем юны осталися.
Стрелою любви пронзенные,
В чужие края занесенные,
Где зимние ночи тёмные,
Где ночью пустыни белые,
Звездами снега озаренные,
Ветрами холмы занесенные,
Морозами сны закаленные,
В оковы страданья закованы.
Дороги с дорогами спутаны,
Долины с равнинами смешаны,
Туманом долины окутаны,
В сиянье его отражаются.
Всё ясное, светлое, чистое,
И всё много раз повторяется.
Брели по степи наши странники,
Дорогой суровой измучены,
У берега моря уселися.
Их волны хлестали холодные,
Им брызги казалися огненны
Морозы казалися жаркими,
А ветер судьбы дуновением.
Им солнце казалось прекраснейшим,
Им небо казалось прозрачнейшим,
Луна им казалась таинственной,
Равнины и море чудесными.
Они восхищались красотами,
И рады они снегу белому,
И рады его сиянию,
И рады годов расстоянию,
И время воспоминания
Волной окатило их.
И стих необычный таинственный,
Что с шелестом ветра сливается,
Что эхом вдали повторяется,
Сквозь время плывёт не теряется,
В сознанье моём отражается.
Тот стих, что чистейший и искренний,
Что чист, как вода, океанская,
Что быстр, как речь, итальянская,
И нежен как звуки любви.
Тот стих раздавался над берегом,
Над северным пасмурным берегом,
Не пели где снегири.
И волны подобные музыке
Прекрасный концерт разыграли.
И песня лилась молчаливая,
Протяжная неторопливая,
Про жизни людей, про страдания,
Про странствия, да про скитания.
Первый странник.
Я помню те земли Баварские,
Я помню правления царские,
Высокие Альпы Швейцарские,
Равнины в сиянье испанские.
Я знаю историю времени,
Я помню дела величайшие,
Я видел эпохи тишайшие.
Я мир познавал в его счастии!
Провёл своё детство в Баварии,
И странствовал много в Вестфалии,
Великие судьбы и празднества
Я видел в года своей младости.
Я помню долины широкие,
Там дети играли милейшие!
Я знаю озёра далёкие,
Что тихие, чистые, ясные!
Я жил там в веселье и счастии,
Не видел я в жизни ненастия,
Не видел примера страдания,
Не знаю высоких исканий я.
А юность моя златосветная
Прошла, где гармония вечная!
Любил любоваться я звёздами
Небесными, земными же розами!
Любил я прекрасную девушку,
И жили мы долго и счастливо,
Учил я детей и воспитывал,
Жена же плела украшения,
Испанских садов утешение
Флоренции древней дыхание
Я чувствую здесь в Скандинавии.
Она существо есть престранное
Чудесное, тихое, страстное!
Слились в ней культуры несхожие,
Но чем – то друг с другом похожие:
Спокойствие тихой Испании
И нравственность гордой Италии.
Она родилась близь Валенсии,
Но девочкой юною с матерью
Равнины родные покинула,
В каналы великой Венеции
Была на века влюблена.
Но юность звала к приключениям
Высоким любви совершениям.
Флоренция манит, как Рим,
И мысли все о встречи с ним.
Ждала она принца на белом коне
Что каждую ночь приходил к ней во сне.
Мы встретились встречей случайною
У выставки с странной картиною,
Она показалась мне тайною,
Но сразу такою любимою!
Люблю тебя страстно Флоренция!
Ты мне подарила любовь!
Люблю и тебя я Валенсия!
Ведь ты согревала мне кровь!
Любовь не кружила нам головы,
Она не печальна не радостна,
Как лета короткий сон сладостна!
Как сладостно было вдвоём!
И сладостней стало втроём!
Жена моя тихая, скромная
Сияньем Испаньи спасённая,
Итальей в любви закалённая,
Талантом творить одарённая.
Устроились с ней в Каталонии
У моря прекрасного чистого,
Где неба не видели мглистого,
Где волны спокойно качалися
И горы в любви объяснялися.
Любил я и чисто и искренне,
Любовь для меня стала жизнею
Я жить без неё не могу!
Но хочется сердцу свободы,
Чтоб было вольнее биться,
Чтоб было потом что вспомнить,
И жизни своей не стыдиться.
Люблю я любовию страстною
И занят работою важною.
Имею я домик у берега,
А на столе букет клевера,
И книгу о жизни в руке.
Но сердце моё беспокойное,
И горе, и радости чувствует,
И волны чудесные слушает,
Спокойного сна не даёт.
Быть может я вспомнил Вестфалию?
Но нет! Мне там нечем утешиться!
А может родную Баварию?
Не должно. Туда и не хочется.
Так жил б без забот и надежд
Еслиб не весть одна
Что первый мой ученик
Погрузился в объятья сна
Он боролся за мир во вселенной
Он хотел для души чистоты
Он себе оставался верным
Даже в море в штормах судьбы.
Последней каплей это было!
И некуда девать мне силы!
Уж дети выросли! Жена?
Она же любит быть одна!
И вот я здесь!
И вот я рад!
Теперь я счастлив и богат!
Я вижу мир!
Я вижу жизнь!
А где покой, там жизни нет…
Я был несчастлив глубоко,
Хоть жить мне было и легко:
Любовь, красавица жена и дети!
Испанья – лучшая страна на свете!
И берег моря голубой,
Такой красивый, но чужой,
И вечный праздник дней, ночей,
Не сосчитать одних свечей!
А сколько слышал я речей
Красивых, сладких и любовных!
А сколько видел я ночей
Жарких, таинственных и тёмных!
Венецианский карнавал
Мне каждый год надоедал!
Не понимаю я корриду!
И хорошо что не видал!
Ведь я вообщето не вандал
И мир прекрасный в лучшем вижу!
Скажи мой друг, мой друг родной!
Как поживает мир иной?
Как счастлив ты с своей женой
И с жизнью бьющей, озорной!
Где ты бывал?
Что повидал?
Сколько открытий совершал?
А я устал от торжества,
И жизнь моя скучна, скучна!
Как мне противен вкус вина!
А жизнь одна.
Я был лишь на празднике жизни,
Не видел я жизни самой.
Чем мог я с тобой поделился,
Своей поделился душой,
Весь век ни к чему не стремился,
Весь век ни за что я не бился,
О жизни я праздник разбился,
Счастливой разбит я судьбой.
Поведай мой друг мой учитель!
Как счастлив ты жизни свидетель!
Второй странник.
В высоких, высоких, высоких горах,
Где вечность со временем развеяны в прах,
Где годы летят, как минуты и дни,
В страданьях влачили мы жизни свои.
Нас пятеро было, я выжил один,
С тех пор я есть сам себе господин.
Как ветер подует, туда и лечу,
Как конь мой захочет, туда и скачу.
В восточных долинах красивый восход
Я им любоваться готов целый гор,
Но с гор я высоких спускаться боюсь
Там скалы отвесны ,я вниз не стремлюсь.
Ну что же картины из снов ты видал
И сам мне про них ты сполна рассказал.
Ты хочешь реалий и жизнь ощутить?
Ну что же послушай, раз смел попросить!
В восточных краях наша жизнь не легка:
Жестокие нравы и стужа крепка,
Там люди умны, но свирепы зато,
Там друг твой не друг ,а друг твой копье.
Когда я родился, был болен совсем,
Я жить не годился, но выжить сумел.
Трёх братьев имел я, меньшую сестру
Её себе гибель во век не прощу.
В тот день на дороге играла она,
И шла в это время колона одна,
Телега свернула, свалилась под ней
Нашлось и местечко сестрёнке моей.
Суровое детство прошло в городке
В Пекинском предместье
От столицы не в далеке.
Мне было двенадцать ,как грянула вдруг
Большая война и сомкнулось всё вдруг.
Мы с братом остались, осталась и мать.
Два брата с отцом ушли воевать.
Они воевали за жизнь и за мир
За то, чтобы вечно был счастия пир!
Отец мой был грозен, но не был он глуп
От мира свободен и ценностей пут.
Он чести не знал, до чего же был смел,
Что справится с войском, наверно б, семел!
Он место нашёл может где то в раю,
За что рвался в бой до сих пор не пойму,
Но пуля врага поломала его,
А с ним и меня, и вокруг меня всё.
Два старшие брата за славу дрались,
Считали для славы они родились.
Я помню как в детстве друг с другом они
Совсем не по детски играли в снежки.
Как часто они начинали вдруг петь,
Девчонки все с ними хотели дружить.
С одним из них просто,
Для всех был он свой,
Второй же родной,
Но с чужою душой.
Я помню как в руки берёт он ситар,
И тихо смолкает звучанье гитар.
Он был будто болен, то жизни не рад,
То самый последний мерзавец и гад.
Считаться с другими он был может рад,
Но мысли иные запутать хотят.
Он был очень странный его не понять,
Бывали минуты, что хочешь обнять,
Как часто бывало он весел и тих,
И выпалит вдруг с остротами стих,
Но вдруг оттолкнет, и его оттолкнешь,
В разведку ты с ним ни за что не пойдёшь.
Не ясно какой он, иль добрый, иль злой,
Но ясно одно он с тяжёлой душой.
А первый мой брат, я его так любил!
Был очень простым, дорогим и родным,
И был в нём заложен какой то талант,
Но был он немного у нас интриган.
Всё, что он хотел, добивался всего,
Казалось, шагнуть может он через всё.
Два брата, что в юности были дружны
Вдруг стали врагами по ходу войны.
Второй был убит случайным огнём
В шанхайских краях. Мы не плачем о нём.
А первый мой брат, о нём больше скажу,
Он многое вынес, я им дорожу.
Смерть брата нанесла ему удар,
Он грустен был, ведь замолчал ситар.
Он был задумчив. Страх им овладел.
Он после долго тяжело болел.
Подумал я, спасёт его любовь,
Его жена прекрасна вновь и вновь.
Брат точно изъясняться не умел,
Но он в Шанхай опять попасть хотел.
Он так хотел, чтоб брат его простил,
И снова боль в груди он ощутил.
Года прошли, Он стал так молчалив,
Его души я слышу перелив.
И я решил пора ему в Шанхай,
И повидать отстроенный Китай.
Но вот в Шанхае нам не повезло,
Там грянул бой пред нами как назло.
И рухнул дом огромный. В доме том
Много людей охваченных огнём.
Мой брат опять себе не рад.
За день он постарел на много лет.
Тут умерла жена. И жизни больше нет…
Он так не хочет жить, а по сей день живёт,
И смерть его никак не приберёт.
Он одинок ведь рядом никого,
И холодно, и пусто, и темно…
Ах да забыл. Во время той войны
Он видел небо, залитое кровью,
Он так хотел покоя тишины.
Жил для любви, а умирает с болью.
Мой третий брат умом был слабоват,
И старшие над ним слегка смеялись,
Но я любил его, любил и первый брат.
Мы с ним всегда после войны общались.
Погибла мать во время той войны,
И мы втроём после неё остались,
Как за спасенье друг за друга мы держались.
Но третий брат мой сильно болен был,
Наверное, поэтому долго он не жил.
Он был для нас загадкой на века,
Как брат второй, только другой загадкой.
Загадка первая так тяжела, горька,
А та загадка нам казалась сладкой.
Как плохо, если умирает брат.
Ты чувствуешь, что чем то виноват,
Ты чувствуешь, что жизни ты не рад,
Как тяжело раз умирает брат.
Мой первый брат всё время рядом с ним,
Теперь он стал совсем, совсем другим.
Я помню в детстве он его дразнил,
А тут буквально с ложечки кормил.
Мой третий брат от той болезни умер,
Которую мы можем излечить,
Но поздно мы заметили её,
И жизнь его закончилась. И всё…
Мой первый брат всё продолжал стареть,
Желая поскорее умереть.
Сбылась мечта, он погрузился в сон,
Но только вечным оказался он…
Так я один остался на Земле,
И только чудом не сгорел во сне,
И о себе не так уж много слов,
Я до тебя мой милый друг донёс.
Я девушку всегда одну любил,
Один злодей меня опередил.
Её он выкрал в лунную ту ночь,
В Афганистан умчался с нею прочь.
Но вместе с ней и сына он украл,
И всю судьбу мою переломал.
Я знаю где то есть моя семья,
С чужим мужчиной подрастают сыновья.
Но только уж совсем не молод я, чтоб мчаться вдаль.
Одна душа моя летит над миром слёзы янтаря,
Роняя на пшеничные поля.
Я вспомнил своего второго брата,
Что в армию ушедшего солдата.
Он тоже, как и я, мечтал о том,
Что будет наконец весь мир согрет теплом.
О как без жён беспомощны мужчины,
Без дочерей, без женщины любой.
Поплакать, посмеяться нет причины,
И хочется покинуть край родной
Я брата своего не мог оставить,
Боялся что покончит он с собой,
Но он уснул… Ничто не держит больше
У тёплого родного очага.
И никого. И мир намного больше.
И больше, тяжелей мои лета.
Мне тяжело дышать, бежать мне трудно,
И даже мысли вызывают боль,
А пыль дорог вдыхать совсем не трудно.
За караваном двинулся с судьбой.
По шёлковому пути мы шли на север
Не вспоминая страшножаркий юг
Мы шли в страну где зацветает клевер
И вьюге песне где ветрам поют.
Я видел, в той стране страдают люди,
Под гнётом рабства севера земля,
Где люди над людьми единственные судьи.
Как велика страна! Несчастна как…
Ты видел бы заросшие селенья,
Ты пережить попробуй рабства гнёт!
У барина там вечное веселье,
А раб покорный вечно спину гнёт…
Хоть мы в Китае много умирали,
Страдали и болели мы не раз,
Но севера великие печали
Ещё страшнее наших во сто раз.
Несчастен я! Я счастия не видел:
Вся жизнь прошла в болезнях и трудах.
Я жизнь то вдруг любил, то ненавидел.
Не знаю я кто прав, а кто не прав.
И вот я здесь у моря ледяного
В которое уйду я на века
А счастлив ты. Моя же жизнь сурова
Она нещадно била, не сладка.
Первый странник.
Так значит нету счастья на планете?
И мир прекрасный надобен для слёз?
Ведь ты несчастлив, что любви не встретил,
А я несчастлив, через жизнь пронёс.
Второй странник.
Да. Значит так и ничего не будет,
Когда то мы исчезнем без следа,
И облака, и лес, и эти берега,
И белые, прекрасные снега
Всё кончиться. А счастие есть в том,
Чтоб жить и видеть цель,
Идти и не оглядываться вдаль,
Не ждать февраль.
Смотри какая вьюга,
Это метели подруга,
Она намела сугробы
И замела дороги.
Смотри какой берег пустынный,
И будто всё также трепетно
Волна омывает берег.
Весна 2010 год.
(0)
