Портреты юдиц с мертвыми царевнами
Шестой фрагмент
Неб атраменты ночи тускней
Вифлеемской, сотлим апронахи
Червной мглой, хороводы теней
Будут ангели зреть и монахи.
От церковных ли приторных вин
Феи бледные мнят экипажи,
Их несущие, Лой и Альвин
Овевают златые купажи.
Се арома ль нагорных лугов,
Се юдицы ль в терновнике пляшут,
Где неясно с каких берегов
Им ваянья кровавые машут.
Четырнадцатый фрагмент
Источают арому столы,
Мускус терпкий небесно виется,
Очарованы шелком юлы,
За амфорою амфора бьется.
Ах, шелковость Цецилий и Мод,
Изумрудных княгинь премерцанье,
Пьют белену слагатели од,
Лядвий мелу дарят восклицанье.
И Гиады от царских диет
Холоднее аскезников статных,
И парча меловая тлеет
На раменах иудиц сугатных.
Двадцать шестой фрагмент
Мел серебряный, цветь расписных
Эльфов ночи, искристые волны
Хвои течны, шаров ледяных
Благ декор, наши амфоры полны.
Станем фей картонажных целить
Молодильными вишнями, элем,
И юродиц икающих злить,
И белену алкать с Габриэлем.
Иль к полуночи в шумный чертог
Дщери хмельные будут ломиться –
Жечь старизну порфировых тог,
Над тенями ваяний глумиться.
Сороковой фрагмент
Серебро, ель в серебре тлеет
Под червово-златой канителью,
Дев шелковость, охлада виньет
Несоимных гасятся метелью.
Вновь фиады нам яства несут
И глинтвейны, что ж траурны Ханны,
Будет утренник, всех и спасут,
Лишь царевны одне бездыханны.
Четверговки найдут – о столах
Лить золоту на хлеб и фарфоры
И во тусклых поникнут мелах,
И сведут их огнем бутафоры.
Пятидесятый фрагмент
Рождество, по серебру ведут
Канитель ангела, бесноваться
Время Идам, обручниц ли ждут
Сих демоны – еще торговаться.
Выльем кровь на меловник благой,
Иль царицам сопутствует низость,
Пировай с нами, эллин и гой,
Небодержна одесная близость.
Сникнут к хвое златые шары,
Навиются атраментом елей,
И от дивной вспорхнут мишуры
Тени мертвых Гитан и Аделей.
(11)
