Мотоциклетный пыльный шлем.
Я в коридоре меж палатами
Сижу, зажав в руках "Pall Mall".
И вспоминаю в безысходности
Слова, холодные как лед,
Когда я жил с налетом черствости,
И видел мир наоборот.
Ты здесь, в больничном заточении...
И доктор с пасмурным лицом
Как проповедник, заключение
Выводит древним языком.
Две лампы, молью облепленные...
Отравленный желтушный свет
Играет пьяными аккордами
Немых страданий менуэт.
В пространстве вальс теней с фигурами
Надломлен, жалок и фальшив...
На нервы давит полнолуние,
Все существо опустошив.
Минуты в сутки растекаются,
А ждать - жестокий приговор.
Вдруг дверь тихонько открывается,
Встаю на оклик медсестер.
Лежишь в объятиях Танатоса,
Бинты окутали твой стан...
"Я соткан весь из неприятностей..."
"А я бесчувственный болван..."
В прищуре тонкого изящества
По-прежнему блуждает мысль,
И водопад волос струящихся,
Смеясь над всем, стекает вниз.
Как много надо тебе высказать,
Что раньше принимал за бред...
Слеза проворная и быстрая
Дежурный оставляет след.
Но в горло лишь слова впиваются,
Черствеют, застревая там,
И твои пальцы прикасаются
К моим трепещущим рукам.
Я под покровом впечатления,
Как на изломе бытия,
Отбросив ложные сомнения,
Изрек "Я так люблю тебя!"
Избитой фразой откровения
В сознанье запылал костер,
Но запоздалое прозрение
Наш самый строгий приговор.
Ты произнес с улыбкой странною,
Не убирая бледных рук,
Сближаясь с ровной диаграммою -
"В словах так много...гласных букв"
(4)
