Согнуться в припадке придуманной боли.
Схватиться за сердце, потом отпустить.
Как часто, бывает, играем мы роли.
Мы вызовем боль, чтоб ее погасить.
Как часто в припадках улучшенной дружбы
Жалеем мы деланно бедных людей.
И мы выполняем работу и службу,
Чтоб просто держаться привычных идей.
И нас не волнуют реальные чувства.
Отмазка – банальный вопрос «Как дела?».
И нам не нужны ваши крики, безумства,
Та боль, что осталась, а, может, прошла.
Мы странные где-то, а, может быть, в чем-то.
Не общество – стая. Сама по себе.
Отзывчивость требовать – это никчемно.
Никто и не вспомнит сейчас о тебе.
И снова припадок безумства и боли.
Никто не узнает. Зачем же тогда?
Зачем же лицо прикрывают ладони?
Никто не услышит, как, впрочем, всегда.
Ненужные чувства, забытые краски.
Мы все эгоисты, не стоит обид.
Мы все задаем вопросы-отмазки.
И мир весь апатией нашей залит.
Зачем же страдать, если это не видно?
Наверное, чувства реальные есть.
Но нам показаться реальными стыдно.
К чему же тогда нам притворство и лесть?
Холодные руки, слепые объятья.
Отделаться фразой «Привет!», как всегда.
Ты в этом кругу, в мировом восприятье,
Но слезы твои – ведь не просто вода.
Ты прячешь эмоции, боль не покажешь,
Но лишь потому, что она не нужна.
И ты никому ничего не расскажешь.
Ты где-то в толпе, но все время одна.
(21)
