Диалог с традицией и новаторство Куприна в повести «Олеся»

Русский модернизм, пришедший на смену реализму в конце XIX, начале XX века, отличался от зарубежного более мягким отношением к традициям предшествующей литературы. Один из представителей модернистов Александр Иванович Куприн своим творчеством являл не полемику со своими предшественниками, не отрицание их идей а диалог с ними.

В повести «Олеся», написанной в 1898, Куприн по своему показывает сюжет, ставший символом не реализма и даже не романтизма, а сентиментализма – сюжет любви человека природы и человека цивилизации. Этот сюжет принадлежал еще Карамзину в его «Бедной Лизе».

Главные герои это Иван – молодой барин и Алена, по местному Олеся, внучка ведьмы. Иван предстает человеком цивилизации, это подчеркивается его чуждостью среди необразованных деревенских: [Screen]«Но... или перебродские крестьяне отличались какою-то особенной, упорной несообщительностью, или я не умел взяться за дело, — отношения мои с ними ограничивались только тем, что, увидев меня, они еще издали снимали шапки, а поравнявшись со мной, угрюмо произносили: «Гай буг»…» – Попытки Ивана нести им блага цивилизации тоже оказались безуспешными: «… помимо моих скудных сведений, я наткнулся на полную невозможность ставить диагнозы, потому что признаки болезни у всех моих пациентов были всегда одни и те же…»[/Screen] – Единственным развлечением Ивана стала охота. Это показательно, ведь он охотится больше не за зверьем, а за впечатлениями: «А я в то время <…> уж успел тиснуть в одной маленькой газетке рассказ <…> и знал теоретически, что для писателей полезно наблюдать нравы.» – что отсылает к еще одной классике русской литературы – «Запискам охотника» Тургенева.

Олеся наоборот дитя природы. Её имя – Олеся – о лесья – около леса. Она буквально живет на болоте, её бабушка напоминает сказочного персонажа, который тоже был очень близок к природе, даже птицы её признают: «Смотри, бабушка, зяблики опять за мною увязались…». Куприн всеми средствами показывает, что Олеся личность очень возвышенная, в ней от природы есть лучшие качества: «Во всех ее движениях, в ее словах, <…> есть что-то благородное <…>, какая-то врожденная изящная умеренность...», «У Олеси даже в манере есть была какая-то врожденная порядочность.», [Screen]«Я поневоле убеждался, что для своей среды, для своего воспитания (или, вернее сказать, отсутствия его) она обладала изумительными способностями.», «…Олеся — эта выросшая среди леса, не умеющая даже читать девушка — во многих случаях жизни проявляет чуткую деликатность и особенный, врожденный такт.», «Вот ты выросла в лесу, никого не видавши... Читать ты, конечно, тоже много не могла... <…> А между тем ты так хорошо говоришь, не хуже настоящей барышни.» – Куприн настаивает, что способности Олеси именно врожденные и естественные. В то же время она оторвана от социума и от цивилизации: «Как бы нас с бабкой вовсе в покое оставили, так лучше бы было, а то...», «Нам и людей не надо. Раз в год только схожу я в местечко купить мыла да соли... <…> А то хоть бы и вовсе никого не видеть.» «Ну, уж я б ни за что не променяла своего леса на ваш город, <…> Я и в Степань-то приду на базар, так мне противно сделается. <...> И такая меня тоска возьмет за лесом, — так бы бросила все и без оглядки побежала... Бог с ним, с городом вашим, не стала бы я там жить никогда.»[/Screen] – Из всего этого в совокупности вытекает философия руссоизма, идеи об естественном человеке, зародившейся в XVIII веке. В кратком изложении она заключается в том, что человек от рождения обладает высокими нравственными качествами и удивительными способностями, которые раскрываются только в природе. Олеся – апофеоз такого естественного человека, который обладает способностями недоступными человеческому сознанию, называемые колдовством: «Хотите, я вам в один день всех мышей и тараканов выведу из хаты? <…> Хотите, я сделаю так, что вы какое-нибудь одно слово совсем позабудете? А сны почему я разгадываю? А будущее почему узнаю?»

В социуме Олесю, как и её бабку, как и Ивана не принимают: «Только ее хлопцы с села прогнали! <…> И хату ее сломали, чтобы от того

Вячеслав

Вячеслав 13:26

проклятого кубла и щепок не осталось...» – А значит, деревенские далеки как от природы, так и от цивилизации. Кстати, деревня называется Переброд, то есть переходное состояние. Именно благодаря ей человек цивилизации Иван повстречал человека природы Олесю.

Хоть долгое время противоречия мироощущений главных героев и не мешает их отношениям, для дальнейшего сосуществования кому-то из них надо было уступить. Либо Олесе переступить через страх перед предсказанной ей же судьбой, либо Ивану отринуть социальные условности, в которых он родился. И уступить решилась Олеся. [Screen]«Помнишь, я тебе говорила про трефовую даму? Ведь эта трефовая дама — я, это со мной будет несчастье, про что сказали карты... Ты знаешь, я ведь хотела тебя попросить, чтобы ты и вовсе у нас перестал бывать. А тут как раз ты заболел, и я тебя чуть не полмесяца не видала... И такая меня по тебе тоска обуяла, такая грусть, что, кажется, все бы на свете отдала, лишь бы с тобой хоть минуточку еще побыть... Вот тогда-то я и решилась. Пусть, думаю, что будет, то и будет, а я своей радости никому не отдам...» – А что же Иван? Он проходит через классическую тургеневскую ситуацию – проверку любовью. Он оказывается достоин любви Олеси, но для него венчание все так же остается непреложным условием счастливого брака, хотя он и сам не до конца понимает, почему: «Как тебе сказать, Олеся? <…> Ну да, пожалуй, мне это было бы приятно.»[/Screen] Даже несмотря а такое сильно сближение с естественным человеком и природой, даже не смотря на то, что у Ивана проявился мистический дар предвидения как у Олеси: «Вдруг внезапный ужас предчувствия охватил меня. Мне неудержимо захотелось побежать вслед за Олесей, догнать ее и просить, умолять, даже требовать, если нужно, чтобы она не шла в церковь.» – Иван все еще крепко привязан обычаями к обществу и не может подняться на уровень Олеси.

Ради любви Олеся идет на жертву, идет в церковь, даже не смотря на то, что «…у нас в роду никто не венчался: и мать и бабка без этого прожили... Нам в церковь и заходить-то нельзя <…> Как же я посмею в церковь показаться, если уже от самого рождения моя душа продана ему.» – И произошло закономерное – церковь не приняла её. Деревенские жители яростно отторгли естественного человека потому что боялись его.

Это событие окончательно расставило все по местам, Иван и Олеся не могут быть вместе. «Напрасно я старался разубедить Олесю, напрасно рисовал перед ней картины безмятежного счастья, которому не помешают ни завистливая судьба, ни грубые, злые люди. <…> — Нет... нет... нет... я знаю, я вижу, <…> Ничего нам, кроме горя, не будет... ничего...». То, что у них нет детей тоже указывает на невозможность союза. Но в отличие от Лизы Карамзина, Олеся Куприна хоть и получает увечья, но быстро восстанавливается и остается жива. И этом и есть новаторство Куприна. Он завершает традицию руссоизма русской классической литературы выводом, что человек, воспитанный в цивилизации уже никогда не сможет стать идеалом человека естественного. Хоть природа и возвышает, она никогда больше не сможет возвысить до идеала. Эти люди просто расходятся в разные стороны и продолжают жить друг без друга. Единственное, что остается человеку это память об прекрасных возвышенных минутах. «Это была нитка дешевых красных бус, известных в Полесье под названием «кораллов», — единственная вещь, которая осталась мне на память об Олесе и об ее нежной, великодушной любви.»