Роман Золото

Роман «Золото» посвящен жизни, труду уральских золотоискателей в пореформенное время. Как и ряд других романов писателя, он имеет свою творческую предысторию. Некоторые идеи романа, его образы, мотивы, сюжетные положения, сама тема золота — нашли в той или иной степени отражение во многих предшествующих произведениях писателя — в очерках «От Урала до Москвы», «Золотуха», письмах «С Урала», «От Зауралья до Волги», «Золотое гнездо», рассказах «Старик», «Золотая ночь», «В болоте», «Старатели»» и т. д. Жизнь старателей была известна писателю и по его. поездкам на прииски, тамошним впечатлениям. Один из хороших его знакомых вспоминал, как они в конце восьмидесятых— начале девяностых годов (то есть в период писания, а затем; выхода «Золота») совершали поездки по приискам, во время которых Дмитрий Наркисович любил встречаться, разговаривать с мужиками, расспрашивать их о житье-бытье, располагая к себе людей. По словам этого человека, Мамин-Сибиряк, одно время увлекшийся золотопромышленностью, предполагал даже принять участие в аренде золотоносных участков земли, однако дальше проб дело не пошло. Из Мамина-Сибиряка вышел такой же «золотопромышленник», как, например, из А. Н. Островского помещик, когда он «осел на земле» в Щелыкове, начал вести хозяйство, но вскоре убедился, что ничего из этого не выйдет, и пускай Щелыково будет хоть дачей. Так и с «арендой». Но сам этот факт, эпизод в жизни Дмитрия Наркисовича, его поездки по приискам дали ему живой материал и пригодились при написании «Золота».

Роман богат бытовыми, жизненными картинами, характерами людей. Прежде всего, это главный герой, восьмидесятилетний штейгер (мастер рудных работ) Родион Потапыч Зыков, до фанатизма преданный приисковому делу, неподкупный страж «казенного добра», умный и честный старик. Характер его живее всего проявляется именно в деле, «он видел каждое дело насквозь», в# отношении к рабочим, к начальству. В одном месте говорится о нем: «Стоило Карачунскому только свести разговор на шахту, как старый штейгер весь преобразился». Так, кажется, все преображается и в повести, весь приисковый материал, все эти россыпи, разрезы, забои, шурфы, жилы, все эти старательные работы — все, неотделимое от старого мастера, глазами его живет особой — одушевленной — жизнью (как он говорит о той же шахте: «Не любит она, шахта, когда здря на нее начнут говорить. Уж я замечал...»). Зыков — бывший каторжанин, и невольно вспоминаются «Записки из мертвого дома» Достоевского, где в сотоварищах по каторге, людях из народа, писатель увидел богатые природные задатки.

И на каторге люди сохраняли душу, о чем рассказывает баушка Лукерья старику Зыкову, вспоминая, как их «партию из Расеи пригнали», как они обрадовались церкви, «как матери родной». Почтенная, всеми уважаемая баушка Лукерья, даже суровым свояком Родионом Потапычем, строгая вроде бы нравом, а вот не устояла перед деньгами и занедужила старческой жадностью. Каторга не сломала душу, а вот деньги сломали. И в этом искусе деньгами писатель не идеализирует «неимущих».

Наследник миллионов Сергей Привалов настолько нравственно велик в своем нестяжании, что баушке Лукерье, пожалуй, даже и не уразуметь таких чудачеств. Как говорил Толстой: непьющий не тот, у кого нет вина, и поэтому нечего пить, а тот непьющий, у кого есть вино и он не пьет. Так и с теми неимущими, вроде баушки Лукерьи: еще не заслуга их, что они — голь перекатная и им не из чего портиться, а вот появись у них возможность сколотить деньгу, обогатиться — такие выйдут из них «колу-паевы»!

Тема золота наиболее психологически связана с образом Кишкина. Вдруг навалившееся на него бргатство — открытие богатой золотой россыпи — лишает этого и без того «гнусного» (как его именует другой герой) доносчика и мстительного завистника последних остатков человеческого обличья. Он даже в первое время и не рад случившемуся: «двадцать лет нищеты, убожества и унижения и дикое счастье на закате дней. К чему теперь деньги, когда и жить-то осталось, может, без году неделя? Кишки ну сделалось до того горько, что он даже всплакнул старческими, бессильными слезами». Но кисть художника и здесь не теряет красок: в каких захватывающих, интригующих подробностях, глазами героя опытного, старателя видится зимний лес, исследование партией замерзшего болота, взятие пробы, волнение при виде крупинок золота на ладони, открытие россыпи, ..

Внимание автора романа — не на внешне приключенческой (как бы мы теперь сказали, детективно-авантюрной) стороне жизни золотоискателей, а на социально-психологической. И драма Кожина: полюбил первой любовью Феню, потом потерял ее и ничто ему не мило: ни золото (он легко переносит обман компаньона), ни сама жизнь. Таких золотом не избавишь от «тоски смертной», которая скорее может вылитьсл в зверство (истязания Кожиным нелюбимой жены), чем в накопительство. И все же как-то неожиданно нагнетаются к концу романа разные ужасы и смерти, даже учитывая и то, что действующие в повести герои — в основном бывшие каторжане.

Творческая широта Мамина-Сибиряка обнаруживается и в его интересе к национальным характерам, не только к русским. В «Хлебе» это были Ечкин, Штофф, Стабровский — характерные в своих национальных чертах. В «Золоте» это поляк Карачунский, главный управляющий приисками, с «танцующей» походкой, веселый в жизни, но хорошо знающий свое дело, не переступающий того, что он считает честью.

С первых же страниц роман покоряет языком, живой колоритной речью героев: слова, как самородки, нанизываются на нитку разговора. Прочитайте, например, разговор баушки Лукерьи с Родионом Потапычем (с. 70—72) — пожалуй, только в пьесах А. Н. Островского можно увидеть такую живую, «вкусную» народную речь. В романе старатели, приглядевшись к новому управляющему, ломавшему сплеча все прежние порядки, теснившему рабочих, окрестили его словом «чистоплюй»: «Кто придумал это слово, кто его сказал первый — осталось неизвестным, но оно было сказано, и все сразу почувствовали облегчение. Чистоплюй — и делу конец. Остальное было понятно. Сказалась особенность простого русского человека одним словом выразить целый строй понятий. Все строгости и реформы нового главного управляющего были похоронены под этим одним словом, и больше никто не боялся его и никто не обращал внимания. Пусть себе побалуется и наведет свою плевую чистоту, а там все образуется само собой». Это народное чутье к слову было присуще и самому писателю. Толстой говорил о нем: «язык у него хорош».

Мамин-Сибиряк пишет очень предметно, плотно, но не тяжеловесно. «Чернозем», колорит, и вместе с тем очищающая пластичность.

Вчитаешься в Мамина-Сибиряка и согласишься со словами его современника, отметившего, пусть несколько узко, но образно природную живость творчества писателя: «Мамин-Сибиряк бил своим талантом, как бьет волнами любая уральская горная речка».

И не только его герои, но и сам он, писатель, — золотоискатель: какие россыпи открывает он в народной жизни! При том он не скрывает и ее неприглядных, темных сторон (и без этого не может быть подлинной любви к своему народу, ведь русский человек всегда был более склонен к самопорицанию, нежели к самовосхвалению). Но в отношении героев Мамина-Сибиряка можно сказать то же, что говорил Константин Аксаков о различии между грязью в народной жизни и в жизни тех, кого он называл «публикой»: народ — это «золото в грязи», а публика — «грязь в золоте».

Современники писателя гадали, почему он выбрал псевдоним «Сибиряк», а не «Уралец», — ведь он родился на Урале и писал об Урале. Но если все же есть объяснение выбору писателя (тогда Урал считался началом Западной Сибири), — то можно пожалеть, что в самой Сибири не явился свой Мамин-Сибиряк, который открыл бы новую «целую область русской жизни», ибо на примере творчества Дмитрия Наркисовича видно, как даже в одном районе была необъятно богата Россия «разнообразным человеческим материалом».

М. Лобанов

Источники:

• Мамин-Сибиряк Д. Н. Золото: Роман / Вступ. ст. М. П. Лобанова, — М.: Сов. Россия, 1987.—272 с.

Аннотация: Перу выдающегося русского писателя-демократа второй половины XIX в. Д. Н. Мамина-Сибиряка принадлежит цикл крупных ^романов, впервые раскрывших читателю огромный пласт русской жизни, — горнозаводского Урала («Горное гнездо», «Приваловские миллионы», «Дикое счастье» и др.), а также большое число повестей, рассказов, очерков.

Роман «Золото» посвящен жизни, труду уральских золотоискателей в пореформенное время. Богатство бытовых, жизненных картин, приисково-уральский колорит, захватывающее развитие сюжета, драматические судьбы людей — все это придает замечательному роману большую социально-психологическую и историческую содержательность.